ЙОАХИМ РИНГЕЛЬНАТЦ. СКАЗКИ

 

СОДЕРЖАНИЕ


КУТТЕЛЬ ДАДДЕЛЬДУ* РАССКАЗЫВАЕТ
СВОИМ ДЕТЯМ СКАЗКУ ПРО КРАСНУЮ ШАПОЧКУ

ПРАВДИВЫЙ МОРЯК

ВСЕГДА УЧИСЬ НА ОПЫТЕ ДРУГИХ

* Куттель Даддельду - сварливый морячок, главный герой многих стихотворений и прозы Иоахима Рингельнатца.

КУТТЕЛЬ ДАДДЕЛЬДУ РАССКАЗЫВАЕТ

СВОИМ ДЕТЯМ СКАЗКУ ПРО КРАСНУЮ ШАПОЧКУ

Худ. David Schofield

Мелюзга, если вы пять минут помолчите, я расскажу вам сказку про Красную Шапочку, припомнить бы только сказку-то… Мне эту историю рассказывал старый капитан Мукельман, когда я был таким же маленьким и глупым, как вы. Он никогда не врал, капитан Мукельман!

Ну, значит, лиссен ту ми! Жила-была девочка. В звании Красной Шапочки. То бишь прозвание у нее такое было. Потому что она ни днем ни ночью не снимала с головы красной шапки. И такая красотка была — белая, как снег, красная, как кровь, и черная, как черное дерево. Глазищи здоровенные, круглые, а со спины поглядеть — задок толстенький, а спереди… Ну, в общем, отменно красивая, ладная, девчонка что надо.

И вот однажды посылает ее мать к бабке, та, видишь ли, болела. Обычная история. И дала Красной Шапочке корзину, а в корзине-то… три бутылки испанского красного, бутылка ростокской водки, две бутылки шотландского виски, и еще шведский пунш, и кюммеля бутылочка, и дюжина пива… Ну и пирожок там, горшочек масла, харчи разные, чтобы бабушка, значит, малость подкрепилась.

— Красная Шапочка,- наказала мать,- с тропинки не сворачивай, в лесу водятся волки, они дикие!

Это все происходило где-то в Сибири, под Николаевом, кажется. Красная Шапочка все обещала и двинулась в поход.

Идет она себе, а навстречу ей Волк. Он и спрашивает:

— Куда путь держишь, Красная Шапочка?

Ну, она и рассказала ему все, что вы уже знаете.

А он:

— Где же твоя бабушка живет?

— Слушайте!

А Красная Шапочка и говорит, все точнехонько:

— Швигерштрассе, тринадцать, в полуподвале. Тогда Волк показал девочке вкусную ягоду малину да землянику и заманил ее с тропинки в дремучий лес.

А пока она прилежно собирала ягоды, Волк на всех парах полетел на Швигерштрассе и постучался в полуподвал к Бабушке.

Бабушка эта была стервозная старуха, у которой выпали почти все зубы. Вот она и прошамкала:

— Кто там стучит в мою дверь?

А Волк отвечает тоненьким голоском:

— Это я — Спящая Красавица! 

Тогда старуха гаркнула:

 — Входи!!

И Волк вихрем ворвался в комнату. А Бабушка надела ночную кофту, нацепила чепец, а потом взяла и сожрала Волка со всеми потрохами.

Меж тем Красная Шапочка заблудилась в лесу. И как все дурехи-девчонки, давай реветь во всю глотку.

Услышал ее рев Охотник в дремучем лесу и поспешил на помощь. Да… Ну, нам-то какое дело, чем они там в дремучем лесу занимались, тем более что уже совсем стемнело. В общем, вывел он ее на верный путь.

Побежала она, значит, на Швигерштрассе. И там увидела, что Бабушку ужас как раздуло.

Красная Шапочка и спрашивает:

— Бабушка, Бабушка, почему у тебя такие большие глазки?

А Бабушка говорит:

— Чтобы лучше видеть тебя, внученька! 

А Красная Шапочка опять спрашивает:

— Бабушка, Бабушка, почему у тебя такие большие уши?

А Бабушка говорит:

— Чтобы лучше слышать тебя, внученька! 

И опять Красная Шапочка спрашивает:

— Бабушка, Бабушка, а почему у тебя рот до ушей?

А уж такие вопросы и вовсе не годится задавать Бабушке.

Так вот, старушка рассвирепела, ни слова не сказала, а взяла и слопала бедную Красную Шапочку со всеми потрохами. А после захрапела, что твой кашалот. Тут случайно по улице проходил Охотник.

Худ. Donaldson

Удивился Охотник, что кашалот живет на Швигерштрассе. Зарядил он ружье, вытащил из ножен длинный нож и, не постучавшись, вошел в дом.

И тут он, к своему ужасу, увидел в постели не кашалота, а раздувшуюся Бабушку.

Эх, каррамба-скараменто-лопни-мои-паруса! Не сойти мне с этого места! Стрескала ведь и Охотника прожорливая старуха!

Ну, чего уставились, чего рты поразевали? Думаете, небось, еще что-то было? Ну-ка, живо, валите отсюда, не то задам трепку! Совсем в глотке пересохло от дурацких баек. Все равно ведь — травля все это и треп.

Полный вперед, кому говорят! Дайте наконец спокойно выпить отцу, салажата!

ПРАВДИВЫЙ МОРЯК

Жила-была на свете фея, которая решила стать прекрасной принцессой. Жила она в великолепном дворце, и было у неё без счета слуг, да золотых карет, да чистокровных скакунов, и одевалась она в роскошные наряды, и молва о её богатстве и красоте разносилась повсюду. И вот велела принцесса объявить по всей стране, что желает найти себе мужа, но только такого, который не умеет ни лгать, ни лицемерить. Ибо правду и искренность она любила более всего.

Худ. Alan McGowan

Тут со всех концов страны поспешили к ней дворяне и рыцари, мечтавшие взять в жены красивую и богатую принцессу. Она же приглашала их к себе по одному и, повелев отвечать чистую правду, спрашивала о чём-нибудь. Потом она надевала волшебные очки, приказывала рыцарю открыть рот пошире и заглядывала туда. И видела принцесса, что никто из женихов не говорит правды, потому что у всех у них языки были раздвоенные. Это очень огорчало фею, и отсылала она прочь рыцарей и дворян одного за другим.

Не везло дворянам и рыцарям, тогда решил попытать счастья простой люд. Сапожники, портные, певцы и поэты, торговцы и ученые, даже один нищий – все шли к принцессе, потому что во дворец допускали всех равно.
Однако и они отправлялись восвояси несолоно хлебавши – через волшебные очки хорошо было видно, что все они лжецы.

Худ. Robert Mason

Но однажды явился во дворец моряк; вернувшись из дальнего плавания, увидал он принцессу и полюбил её, да так, что не раздумывая бросился во дворец просить её руки.

Твёрдым шагом приблизился он к трону прекрасной девы.

- Отвечай мне правду, – молвила она. – Что тебе любо во мне больше всего: моё сердце, моя красота или богатство моё?

- Красота, – сразу же ответил моряк, и это была правда, ведь сердца её он не знал, а богатство немного для него значило.

Тут принцесса-фея надела волшебные очки и велела моряку раскрыть пошире рот. 

Едва бросив туда взгляд, она воскликнула:

- Тьфу, чтоб тебе! Да ты жуешь табак!

И исчезла. Вместе с дворцом, со всеми слугами, каретами и скакунами, моряк же проснулся в своем гамаке.

ВСЕГДА УЧИСЬ НА ОПЫТЕ ДРУГИХ

Худ. Jim Dalziel

Мануэль Ассуп стал состоятельным землевладельцем благодаря трудолюбию, уму и добросовестности. Его единственного сына, тихого юношу, звали Шелих. Он окончил школу. Теперь ему предстояло выбрать себе профессию. Когда его спросили, он довольно неуверенно ответил, что хочет быть моряком.

Отец отговорил его. Морская жизнь, мол, сурова и опасна. Шелих, дескать, может, имея хорошее школьное образование, в другой области добиться более надежного счастья. Эммануэль Ассуп растолковал все это сыну очень обстоятельно и сердечно. И посоветовал не спеша подыскать себе что-нибудь другое.

Шелих пошел гулять. Через сад, к морю, вдоль берега, по лесу и по лугам. Он кормил птиц, зверей и свою любимицу — гигантскую черепаху, которую отец подарил ему ко дню рождения. Черепахе был отведен в саду участок в десять квадратных метров, обнесенный дощатым забором.

Спустя несколько недель Ассуп спросил сына:

— Ну как, решил, кем хочешь стать?

— Я хочу стать летчиком.

— Нет, сынок, этого я не могу допустить. Летное дело — оно для отчаянных парней, слава летчика недолго будет радовать человека духовно одаренного. Найди себе что-нибудь получше. Не торопись, думай сколько душе угодно. Но хочу предостеречь тебя от безделья. Смотри, не сделайся ленивцем вроде нашей черепахи, которая целыми днями лежит на одном месте и ничего путного до сих пор не совершила.

Сын робко возразил:

— Но ведь все равно черепаха — великан среди зверей?

Отец отвернулся, пряча улыбку. 

Шелих пошел к черепахе и спросил ее:

— Счастлива ты?

Но она не ответила, а спрятала голову под панцирь.

У птиц спросил Шелих:

— А вы счастливы?

— Да! Да! Мы летаем в вышине, над высокими башнями, над горными вершинами, среди светлых облаков, всегда таких разных, мы взмываем навстречу ветрам, мы порхаем и парим, мы можем броситься вниз с кручи, а над самой землей за миг до гибели — раскрыть крылья, мы привольно распеваем звонкие песни,- ах, как это прекрасно!

Опечалился Шелих. Никому ничего не сказав, однажды утром вышел он из отцовского дома и отправился в дальний путь. На третий день поднялся он на вершину высокой горы и бросился с кручи. И непременно разбился бы насмерть, но крыло большой птицы подхватило его. Далеко-далеко полетела она с ним, миля за милей, по небу, над землями и морями.

— Как прекрасно летать! - воскликнул Шелих.

— Верно, летать прекрасно, но сперва нужно научиться, нужно уметь летать.

И птица опустила юношу на землю в большом незнакомом городе, а сама улетела.

Худ. Simon Davies

Шелих ощущал бодрость духа, он рвался к работе. Ему удалось устроиться в одну авиакомпанию, и через несколько лет он стал одним из лучших пилотов. Дважды его самолет разбивался, но оба раза он остался жив и невредим. Однако отцу он не посылал даже маленькой весточки. Он решил не писать, пока не заработает своими силами приличного состояния. Из этого ничего не вышло. Летной жизнью он пресытился и все больше скучал по отцу, наконец тоска его одолела, и он вернулся домой.

Отец и сын упали друг другу в объятия. Они плакали оба: один — слезами умиления, другой — от чувства благодарности. И все же Шелих ни словом не обмолвился о том, как жил. А отец о том и не спрашивал,- слова не сказав, он простил сына. Но Шелих не на шутку встревожился, увидев, как постарел отец за эти годы.

Еще серьезней стал Шелих, еще задумчивей. Он пошел проведать черепаху и, найдя ее на прежнем месте, спросил:

— Ну, как поживаешь? Счастлива ты?

Она не ответила, а только спряталась в свой панцирь.

Шелих сломал забор, что держал ее в неволе. Старый Ассуп, случайно проходивший мимо, заметил с удивлением и немного обиженно:

— Зачем ты разрушаешь то, что я построил?

Снова зажил Шелих прежней жизнью. Ходил гулять, кормил зверей. Однажды он пришел к отцу в кабинет и спокойно сообщил ему, что черепаха убежала. Ассуп старший страшно разволновался. Он хотел немедленно послать лесничего и работников на розыски черепахи. 
Но Шелих успокоил его:

— Не надо, отец. Я уже отыскал ее. Она лежит в трех шагах от того места, где был раньше забор.

Ассуп-старший засмеялся и ласково потрепал сына по плечу. Но вдруг стал серьезным и, отвернувшись, сказал вполголоса:

— Недалеко уйдешь, если убегаешь тайком.

У рыб спросил Шелих:

— Счастливы вы?

— Да! Да! Мы резвимся в прохладных ласковых струйках, качаемся на волнах, мы ныряем в глубины таинственного морского царства, где мерцают чудеса, но не тонем, мы странствуем средь высоких волн, пенистых бурунов и водоворотов, мы стрелой прорезаем водную гладь, мы плещемся в сладостной прохладе,- ах, как это прекрасно!

И еще больше опечалился Шелих. Тайно вышел он на лодке в открытое море и бросился в волны, ища смерти.

И утонул бы, потому что плавать он не умел. Шелих камнем шел на дно, но вдруг большая рыба подплыла к нему. Она вынесла его на поверхность. И поплыла с ним далеко-далеко по морям и океанам. Близ одного портового города выплыла она на мелководье.

— Ах, плавать и путешествовать так прекрасно!

— Верно, но этому надо учиться. - С этими словами рыба скрылась в волнах.

Шелих поднялся на берег. Он был полон энергии и надежд. Вскоре ему посчастливилось наняться юнгой на одну парусную шхуну. Он ушел в дальнее плавание к чужим берегам и со временем стал дельным моряком. Но и теперь он не писал отцу, хотя скучал по нему еще больше, чем в бытность свою летчиком. Он хотел, чтобы его считали пропавшим без вести, решив хорошенько потрудиться, а потом приехать к отцу в звании капитана. И твердо держался этого решения. По временам он боялся, что умрет от тоски. Да и морская жизнь уже перестала его радовать. Впрочем, Шелих быстро продвигался по службе: стал матросом, затем боцманом, потом штурманом.

В тот день, когда он получил патент капитана, к нему пришел слуга, приехавший с далекой родины, чтобы тоже стать моряком. Слуга принес известие, что полгода назад Эммануэль Ассуп умер.

И тут боль переполнила сердце сына. Он бросился домой.

Он упал на могиле отца и горько зарыдал. Потом, сам не зная как, пришел он к черепахе. Но и она умерла. Панцирь с истлевшими останками лежал все на том же месте. Шелих закопал черепаху возле могилы старого Ассупа.

Шелих метался в отчаянии, спрашивал птиц, спрашивал рыб, почему они счастливы, почему он несчастлив. Но ни птицы, ни рыбы больше ему не отвечали.

И тогда, бесконечно одинокий, начал он приводить в порядок бумаги отца. В письменном столе он обнаружил тетрадь в простой обложке. Вот что старик написал там уже слабеющей рукой:

"Урок, что другом дан, суровей остальных.

Порою Зло на верный путь тебя направит;

Вопросов не задав, ошибок не исправить:

Всегда учись на опыте других!"

Перевод Г. Снежинской

Рисунки И.Рингельнатца 
(где не указано особо)

ОБ АВТОРЕ

ИОАХИМ РИНГЕЛЬНАТЦ

  

1883 /Вурцен/ – 1934 /Берлин/

Наст.имя Ганс Густав Бёттихер.

Немецкий писатель, поэт, артист театра кабаре и художник.

Был очень популярен во время Веймарской республики. Происходил из артистической семьи. Отец, Георг Бёттихер, был писателем, опубликовавшим около 40 книг, в том числе для детей. И в своих первых литературных опытах юный Ганс Бёттихер подражал отцу.

Нашему читателю имя Рингельнатца неизвестно. Да это и не имя вовсе, а придуманное им самим прозвище, на матросском жаргоне оно означает «кувыркающийся в воде морской конек». На самом деле этот немецкий поэт — человек-оркестр. Может быть, как раз обилие талантов и помешало ему забронзоветь и как следует прославиться в своей основной — поэтической — ипостаси.

Й.Рингельнатц во время 
выступления. 1926

Помимо того что он оставил сотни хороших стихов, Рингельнатц обладал незаурядными актерскими данными и невероятно смешно читал и пел свои тексты в литературных кабаре.

Он прекрасно рисовал. Посмотрите его картины в интернете — Матиссу с Ван Гогом он был, по-моему, вполне достойным конкурентом. При жизни его картины, как водится, продавались плохо, а сейчас идут на аукционах по цене самых навороченных лимузинов.

Еще одной причиной его недостаточной у нас известности может быть и то, что он всю жизнь находился в тени блистательного Курта Тухольского, — оба писали в одно время и об одном и том же (во всяком случае, это касается самого жанра литературного кабаре). Оба остроумцы и насмешники, встречались на концертах. Такую конкуренцию не каждый выдержит, поневоле Рингельнатц оставался на вторых ролях.

Вот основные факты творческой жизни Йоахима Рингельнатца:

Он не окончил гимназию и в поисках заработка часто менял профессии. Был моряком, подсобным рабочим, уличным художником. С начала 1910-х годов Рингельнатц публикует в сатирическом журнале «Симплициссимус» свои первые юмористические стихи. Затем один за другим выходят два сборника стихотворений, книги для детей, новеллы и военные рассказы.

Михаэль Прехтль, 

Иоахим Рингельнатц

Одновременно Рингельнатц находит свое главное призвание — становится исполнителем сатирических стихов и песенок на публике. Он регулярно выступает в мюнхенском кабаре «Симпль», а позднее — в берлинском кабаре «Шаль унд Раух» (Schall und Rauch). По его собственному выражению, он постоянно жил в поездах, поскольку непрерывно курсировал между городами, где имелись литературные кабаре.

В 20-е годы Рингельнатц успешно гастролирует по всей Европе. Выходят в свет его наиболее известные сборники «Куттель Даддельду» и «Гимнастические стихи».

Позднее его выступления в Германии были запрещены, а книги публично сожжены в 1933 году. Однажды, во время гастролей, Рингельнатц заболел туберкулезом. Он скончался в 1934 году в нищете.

Именем Рингельнатца названы многие улицы в Германии, существуют именная литературная премия и музей. К его 125-летию была выпущена специальная почтовая марка. 

ПРИЛОЖЕНИЕ
СТИХИ И.РИНГЕЛЬНАТЦА
======================

Муравьи

Два муравья в Гамбурге жили,

в отпуск в Австралию сползать решили.

Собрались - и двинулись. Но метрах в трехстах

вдруг ощутили усталость в ногах.

И мудро тогда отказались они

от остающейся части пути.

Мораль:

Что-то не клеится? Врите уверенно,

что планы свои изменили намеренно!

Всё!

И снова молча обхожу

я дом, где мы встречались.

С тех пор - ума не приложу,

как десять лет промчались.

Ты хороша, стройна, добра,

ты просто лорелейна.

Эх, не сломать бы мне пера,

ведь я не Генрих Гейне.

Но прячу я мечты в карман,

ведь в памяти все живо -

как рвется сердце пополам,

и голос твой фальшивый.

Мои подошвы

Мне были милы и близки,

хоть находились так низко,

подошвы моих штиблет.

Вечно не зная покоя,

они облипали листвою,

окурками сигарет.

Как бедняжки истрепаны, боже,

места крепкого не отыскать.

Кто подметок любить не может,

не сумеет и душу понять.

В ожиданье разлуки тоскую,

умеряю привычную прыть -

или я их несу в мастерскую,

или им уж меня не носить!

На чужбине

Живя в чужом доме

(что уже не сахар),

я раз чуть не помер

поздно ночью от страха.

Вдруг зашуршало,

вдруг застонало,

и из кладовки

вылезает неловко -

с черной головкой

и пестрой спинкой -

морская свинка.

Смотрела пугливо,

смотрела пытливо,

сначала смутилась,

потом решилась

и вот стыдливо

ко мне обратилась:

"Скажите, пожалуйста, я правильно иду к морю?"

**********

Иоахим Рингельнац

Перевод Марины Науйокс