"Прекрасна форма, но стихов создать не может,

И мысль прекрасная стихов не пишет тоже..
Здесь важно, чтобы и душа, и тело
В минуту добрую в одно слились умело".

Эммануэль Гейбель (1815 - 1884),
немецкий поэт и драматург

Перевод Т.Коливай

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мои поэтические переводы, приведенные на этой странице, как правило, уже есть в блоге. Это либо стихотворения немецких поэтов и писателей в текстах их сказок, либо отдельные стихотворения немецких классиков, переведенные мной для различных статей о них.

СОДЕРЖАНИЕ

Ганс Сакс. Источник молодости

Марнер. Два стихотворения
И.В.фон Гёте. Песня эльфов

Клеменс Брентано. О, весна

Клеменс Брентано. Колыбельная

Клеменс Брентано. Посвящение Рейну
Й.фон Эйхендорф. Песнь из "Осеннего волшебства"

Генрих Гейне. Путешествие в Гарц.

Теодор Шторм. Серый город у моря

Вильгельм Буш. Иллюзия и действительность

Вильгельм Буш. Будь ты речушкой я рекой...
Вильгельм Буш. Когда-нибудь...
Детлев фон Лилиенкрон. Баллада о Рунгхольте

Готфрид Бенн. Песнь

Агнес Мигель. Нибелунги
Вольфганг Борхерт. Вечерняя песня
Вольфганг Борхерт. Прощание
Вольфганг Борхерт. Легенда
Вольфганг Борхерт. Ночь в Гамбурге
Вольфганг Борхерт. Город

Райнхард Май. Я хотел бы петь, как Орфей

В далеком 1546 году знаменитый немецкий художник Средневековья Лукас Кранах старший написал свою картину "Источник молодости" (Lucas Cranach der Aeltere."Der Jungbrunnen"), а десятью годами позже не менее знаменитый немецкий поэт Ганс Сакс (Ганс Саксонец) сочинил одноименное стихотворение.
И живописная картина, и стихотворение как будто дополняют друг друга, что позволяет с высокой долей вероятности предположить, что Ганс Сакс писал свой "Источник молодости" именно к картине Кранаха.

ГАНС САКС
"ИСТОЧНИК МОЛОДОСТИ"

Когда шестьдесят с лишним лет мне пробило

И возраст давить стал, не те стали силы,

Со вздохами, жалуясь, все вспоминал я

О добрых деньках моей юности славной.

Растратил их я так легко, без усилий,

Что кости мои еще больше заныли.

В постели ворочался я с боку на бок,

Напрасно гадая, что сделать мне надо.

Поможет мне что здесь: лекарства иль мази,

Трава колдуна иль целебные грязи?

Тут сон мне приснился чудесный и яркий,

Доныне не знаю, был сон или явь он..

Мне снилось, что в вихре я вдруг закружился

И с чудо-источником рядом свалился.

Из мрамора был там бассейн у истока,

И била в бассейн тот струя водостока.

Вода эта чудную силу имела:

На час окуни в нее дряхлое тело -

Пусть старцем глубоким свой век доживаешь,

Ты вновь молодым водоем покидаешь.

Толпился народ без числа у бювета

Со всех территорий, со всех сторон света,

Князья всех земель, батраки и солдаты,

Ремесленный люд, графы, рыцари в латах,

Монахи, крестьяне, попы, горожане

Хрипели, молились, крестились, стонали,

Кряхтели и кашляли, тяжко вздыхали,

Иззябшие члены свои растирали.

Кто сам тихо плелся, кто ехал верхами,

Кого заносили в тележках, на санях,

Кого-то на спинах несли их родные,

Кого-то на тачках садовых катили.

Беззубых, морщинистых, лысых, убогих,

Глухих и незрячих, калек хромоногих,

Почти идиотов, неловких и тряских,

Сварливых, брюзгливых, кривых и в маразме.

И вся эта масса людей направлялась

К чудесной воде, где по часу плескалась.

(Двенадцать служителей банных при входе

В купель заводили больничный народец).

И вот через час с ними метаморфоза:

Легки на подъем, словно горные козы.

Сильны и здоровы, свежи и красивы,

И снова, как в юности, малость спесивы.

Быстра их походка и прямы их спины,

Как будто всего год двадцатый им минул.

Во сне том диковинном все размышлял я:

Давно шестьдесят мне, и вот, уже стар я.

Лицо все в морщинах и слабые ноги,

И слышу я плохо, и зубы немноги.

Ах, если бы мне старика кожу сбросить,

Как люди одежду меняют и носят...

И с этою думой в купель я спустился,

Чтоб груз старых лет с плеч моих обвалился.

Но только в прохладной воде очутился,

Как тотчас в постели своей пробудился.

Я долго потом усмехался угрюмо,

И все повторял: свою старую шкуру

До смерти придется таскать мне понуро,

Поскольку на свете не сыщешь лекарства,

Чтоб вновь сделать юным меня, Ганса Сакса.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
ПО СЛЕДАМ НЕМЕЦКИХ СКАЗОК. ИСТОЧНИК МОЛОДОСТИ

Оригинал:

Hans Sachs.

Der Jungbrunn.

(5. November 1557)

Als ich in meinem Alter war

Gleich im zweiundsechzigsten Jahr,

Da mich in mannichfachen Stuecken

Das schwere Alter hart thaet druecken,

Da dacht' mit Seufzen ich und Klage

An meiner Jugend gute Tage,

Die ich so unnuetz haett' verzehrt;

Das meine Schmerzen gleich mir mehrt'.

Ich warf im Bett mich hin und her

Und dacht', dass Arzenei doch waer'

Fuer's Alter oder eine Salben,

Wie werth waer' diese allenthalben.

In dem Nachdenken ich gar tief

Verwickelt war und halb entschlief.

Mir traeumt', wie ich kaem' wohl besonnen

Zu einem grossen runden Bronnen

Von Marmelstein, polieret klar,

Darin das Wasser rinnend war,

So warm wie kalt wol aus zwoelf Roehren,

Gleich einem Wildbad; thut Wunder hoeren:

Das Wasser hatt' so grosse Kraft,

Welch Mensch mit Alter war behaft't,

Ob er schon achtzigjaehrig waes,

Wann eine Stund' er im Brunnen sass,

So thaeten sich verjuengen wieder

Sein Herz, Gemueth und alle Glieder.

Um den Brunnen war ein gross Gedraenge.

Denn darzu kam eine grosse Menge

Von allerlei Nation und Geschlecht,

Maenche, Pfaffen, Ritter und Knecht',

Handwerker, Buerger, Bauern zumal,

Die kamen zum Brunnen ohne Zahl

Und wollten sich verjuengen lassen.

Voll zog es zu auf Steig und Strassen,

Aus allen Landen auf Karr'n und Wagen,

Von nah und fern, auf Schlitten und Tragen,

Auf Schubkarr'n kam ein ganzer Zug,

Auf Misttragen einige man trug,

Viel andre trug man auf dem Ruecken,

Etliche gingen herzu auf Kruecken.

Zusammen kam ein Hauf der Alten,

Wunderlich, sunderlich, ungestalten,

Zahnlueckig, runzelig und kahl,

Zitternd und kraetzig ueberall,

Mit trueben Augen, schwachen Ohren,

Vergesslich, tappig, halbe Thoren,

Gebognen Rueckens, matt und krumm.

Da war in Summa Summarum

Ein Husten, Raeuspern und ein Kraechzen,

Ein Seufzen, Stoehnen und ein Aechzen,

Als ob man im Spitale waer'.

Zwolf Mann hatt' man gestellet her,

Die allen Alten, die da wollten,

In den Jungbrunnen helfen sollten.

Die thaeten alle sich verjuengen.

Nach einer Stund' mit freien Sprungen

Sprangen sie aus dem Brunnen rund,

Schoen, wohlgefarb, frisch, jung, gesund,

Mit leichtem Sinn, grad' von Gestalt,

Als waeren sie erst zwanzig alt.

Wenn eine Rott' verjuengt sich fein,

Stieg darnach eine andre ein. –

Da dacht' ich mir im Schlaf fuerwahr:

Alt bist du zweiundsechzig Jahr,

Dein Ohr wird schwach, schwach dein Gesicht;

Was saeumst du dich, dass du auch nicht

Wol bald in dem Jungbrunnen sitzest,

Die alte Haut auch von dir schwitzest?

Ab zog ich alles mein Gewand

(So schien's im Schlafe mir zuhand,)

Stieg in den Jungbrunn, mich zu baden,

Zu kommen von des Alters Schaden.

Bei dem Einsteigen ich erwachte,

Meines Verjuengens ich selber lachte

Und dacht': Nun muss ich bei meinen Tagen

Die alte Haut mein Lebtag tragen,

Weil au der Erd' kein Kraut gewachsen,

Heut' zu verjuengen mich, Hans Sachsen.

МАРНЕР /DER MARNER/ ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

Марнер (Der Marner). Это поэтический псевдоним миннезингера, жившего в XIII веке в Швабии. Его настоящее имя осталось неизвестным.
Он входит в число так называемых "Двенадцати старых мастеров" (Die zwoelf alten Meister) Германии.
От его песен, что были написаны в период с 1220 по 1270гг. , осталось очень, очень мало. Все они были написаны на литературном языке, (что выдает хорошее образование и благородное происхождение певца), но языке старонемецком ))). Сделать перевод белым стихом хотя бы двух его сохранившихся стихотворений было интересно, тем более, что как подспорье в немецком Интернете иногда встречается современный подстрочник.

СОБРАЛИСЬ ВМЕСТЕ ЗВЕРИ КАК-ТО..

Собра́лись вместе звери как-то,
Чтобы царя средь прочих равных выбрать.
Кого тут только не было! Быки и лоси,
Медведи с зубрами, слоны, единороги..
Пришел и лев с оленем благородным..
Все, кто ноги четыре
С рождения имел, — все были тут.

Собрались. Шум и гам подняли,

Судили и рядили, но к решенью
Единому прийти всё не могли, хоть тресни.

Пришла сюда и жаба. И сказать посмела,
Что в выборах принять участье хочет.
Ведь тоже ползает на четырех ногах,
И быть царем зверей достойна, как и всякий.

С насмешкой встретили все звери жабьи речи.
Тут рыкнул лев: «Ах, ты отродье!
Да как тебе взбрело, что ровней нам ты будешь?»
И лапой наступив на жабу,
В дебаты жаркие опять ввязался.

Оригинал:

Die tier zesamen kaemen,

und wolten einen kuenec weln:

eln und ueren, wisent und helfant, lewen unt bern,

hirz und einhorn. swaz vier beine haet, des kam

vil aldar mislichen kriec sie naemen,

des enkam ich niht erzeln.

ein krote diu kam ouch dar; diu wolte niht enbern,

si waere an der wal. des naemn die tier dur

spotten war. si sprach: "ich haen ouch vier bein,

ich wil daz kuenicrich."

der lewe sprach: "boesheit, var verwaezen!

due bist tieren niht gelich.

ХОЧУ ЛЮБОВЬ Я ОТРУГАТЬ....

Хочу любовь я отругать:
Ведет себя бесчестно.
Все бодрствует она, все мучит
Меня. Покоя ей все нет.

Хулю ее стихами —

Ей это не по нраву.
Ах, постыдись, должна ты
Антилюбовью зваться!

Ведь истинной любви

Непостоянство чуждо.

Хоть, видно, ей сродни

Бутон душистой розы:

И на кусте с цветком прекрасным

Острые шипы.

Оригинал:

Ich wil die minne strafen,
si swachet ir eren ein teil.
swa si wol solde slafen,
da wachet si uf ir unheil.

ich tuen ir mit rede gewalt,
das ist ir widerwinne.
si vert usserthalb der maesse
und ist genant unminne.

minne ist unstete vri.
swa sich du rose erzeiget,
da reiget der dorn an das zwi.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
НЕМЕЦКИЕ БАЛЛАДЫ

ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ФОН ГЕТЕ
ПЕСНЯ ЭЛЬФОВ
.

В глухой час полночный
Когда спят все люди,
Нам светит луна
И нам звезды сияют.
Тогда мы выходим, поем и танцуем —
Привольно и весело эльфы гуляют.

В глухой час полночный
Когда спят все люди,
Выходим искать близ ольхи ** себе место.
Под светлой луной мы поем и танцуем,
И танец наш сон иль мечта — неизвестно.

=============

Примечание.

** Стихотворение Гете "Песня эльфов" вдохновлено, (как и другое его, более известное, "Лесной царь") стихотворением Иоганна Гердера "Дочь лесного царя". Гердер же, в свою очередь, вольно перевел датскую народную балладу.

Ольха — дерево, связанное в немецком романтизме с эльфами.

Король (царь) эльфов по-немецки звучит как Erlkoenig (англ "erlking"; "king of the fairies"; дат. ellekonge (older elverkonge) — букв. можно перевести как "король ольхи".

(Наши переводчики в XIX веке перевели немецкое "Erlkoenig" не совсем верно как "Лесной царь").

Именно поэтому у Гете эльфы ищут себе место для танцев на лугах подле ольхи. Их место — там, у родового дерева.

Текст оригинала

Johann Wolfgang von Goethe

Elfenlied. 1780

Um Mitternacht,

wenn die Menschen erst schlafen,

dann scheinet uns der Mond,

dann leuchtet uns der Stern

Wir wandeln und singen

und tanzen erst gern.

Um Mitternacht,

wenn die Menschen erst schlafen,

auf Wiesen an den Erlen,

wir suchen unsern Raum

und wandeln und singen

und tanzen einen Traum.

-------------------

КЛЕМЕНС БРЕНТАНО
О, ВЕСНА

О, весна, сладким взором своим ты ласкаешь меня,
Лето щедро одарит плодами земными,
И цветами полей, и дарами своими,
Птичьим гомоном в небе высоком звеня.

Осень – время итогов – научит вполне
Бережливости, скупости слов и движений,
А зима – как принять мне свое разложенье,
Чтобы в смерти отдать подношенье весне.

Вольный перевод с немецкого.

К.Брентано ("Fruehling soll mit suessen Blicken.."1802)

Frühling soll mit süßen Blicken
mich entzücken und berücken,
Sommer mich mit Frucht und Myrthen
reich bewirten, froh umgürten.
Herbst, du sollst mich Haushalt ehren,
zu entbehren, zu begehren,
und du Winter lehr mich sterben,
mich verderben, Frühling erben.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
КЛЕМЕНС БРЕНТАНО. ПРЕКРАСНЫЙ ВЕК РОМАНТИЗМА. НАЧАЛО

КЛЕМЕНС БРЕНТАНО
КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спойте тихо, тихо, тихо

Колыбельной песнь ночную.

Напоет луна мотив Вам,

В небесах меж звезд кочуя.

Спойте песнь так нежно, мягко,

Как родник в камнях струится,

Как близ лип в дурмане сладком

Пчелок рой гудит, кружится.

Перевод с немецкого.

К.Брентано. "Колыбельная Лорелеи"

/Из "Рейнских сказок"/

Clemens Brentano. "Ein Wiegenlied"

("Singet leise, leise, leise..").1812

Singet leise, leise, leise,
singt ein flüsternd Wiegenlied;
von dem Monde lernt die Weise,
der so still am Himmel zieht.

Singt ein Lied so süß gelinde,
wie die Quellen auf den Kieseln,
wie die Bienen um die Linde
summen, murmeln, flüstern, rieseln.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:

КЛЕМЕНС БРЕНТАНО. ПРЕКРАСНЫЙ ВЕК РОМАНТИЗМА. НАЧАЛО

КЛЕМЕНС БРЕНТАНО

НОЧНАЯ СЕРЕНАДА

Слушай! флейта вновь запела
Шум ручья прохладой дышит,
Золотом звенят напевы..
Тихо, тихо! Слышишь, слышишь?

Нежно молят, жаждут страстно, —
Сердце радо им ответить!
И в ночи, царящей властно,
Звуки огоньками светят!

*************

Клеменс Брентано. "Ночная серенада"
/Сб-к "Веселые музыканты", 1802/

Clemens Brentano. "Abendstaendchen"
("Hoer, es klagt die Floete wieder..").1802

*************

ОРИГИНАЛЬНЫЙ ТЕКСТ

Hör, es klagt die Flöte wieder,

und die kühlen Brunnen rauschen!

Golden weh'n die Töne nieder,

stille, stille, laß uns lauschen!

Holdes Bitten, mild Verlangen,

wie es süß zum Herzen spricht!

Durch die Nacht, die mich umfangen,

blickt zu mir der Töne Licht!

ЙОЗЕФ ФОН ЭЙХЕНДОРФ
ПЕСНЬ ИЗ "ОСЕННЕГО ВОЛШЕБСТВА"

"Осеннее волшебство" — знаменитая сказка немецкого романтика Йозефа фон Эйхендорфа — печальное повествование о магической силе любви, где от ее колдовских чар хочется скрыться, убежать, но нет на это ни собственных душевных сил, ни желания, ни помощи небес. Йозеф фон Эйхендорф включил в нее несколько стихотворений. На этой странице — песнь волшебницы из этой странной осенней сказки, написанной будущим знаменитым, но пока еще очень молодым поэтом в 1808 году.

В красно-желтых пятнах зелень,

Птичьи стаи улетают.

Горнов темных песнопенья

Одиноко в сердце тают.

Безотрадно мысли бродят

Но приюта не находят.

Видишь, горы голубые

Высятся над дальним лесом,

Речек воды озорные

Мчатся вдаль с веселым плеском.

Облака, ручьи и птицы –

Всё за горизонт стремится.

Мои золотые кудри,

Молодое тело манят,

Но, как краски лета жухнут,

Скоро красота увянет.

Юность! Наслаждайся юной

Красотою непритворной!

Пусть пока молчат все горны!

Двух изящных рук пожатье,

Красный рот – для поцелуя,

Тело ждет твоих объятий,

Приходи, мой милый, жду я,

Пока песни раздаются,

Пока звуки горнов льются!

Перевод с немецкого.

Josef Freiherr von Eichendorff

Die Zauberei im Herbste

Ein Maerchen (1808)

P.S. Небольшое пояснение тем, кто не читал "Осеннего волшебства" )).
Звуки горнов - один из лейтмотивов сказки, "идея фикс", сопровождающая главного героя. Это олицетворение чар, магии. Пока "звуки горнов льются", действует волшебство, и волшебница остается юной и прекрасной.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
ЙОЗЕФ ФОН ЭЙХЕНДОРФ. ОСЕННЕЕ ВОЛШЕБСТВО

ОРИГИНАЛ:

Ueber gelb und rote Streifen
Ziehen hoch die Voegel fort.
Trostlos die Gedanken schweifen,
Ach! sie finden keinen Port,
Und der Hoerner dunkle Klagen
Einsam nur ans Herz dir schlagen.

Siehst du blauer Berge Runde
Ferne Ueberm Walde stehn,
Baeche in dem stillen Grunde
Rauschend nach der Ferne gehn?
Wolken, Baeche, Voegel munter,
Alles ziehet mit hinunter.

Golden meine Locken wallen,

Suess mein junger Leib noch blueht –
Bald ist Schoenheit auch verfallen,
Wie des Sommers Glanz verglueht,
Jugend muss die Blueten neigen,
Rings die Hoerner alle schweigen.

Schlanke Arme zu umarmen,
Roten Mund zum suessen Kuss,
Weisse Brust, dran zu erwarmen,
Reichen, vollen Liebesgruss
Bietet dir der Hoerner Schallen,
Suesser! komm, eh sie verhallen!

Адельберт фон Шамиссо. Раскрытая тайна

Как мы целовались ночами,

О, дева, никто не видал нас!

Лишь звезды, что в небе над нами,

Но им мы с тобой доверялись.

Вот звездочка с неба упала

И морю про нас похвалилась,

А море веслу рассказало,

Весло с рыбаком поделилось.

А этот рыбак спел любимой,

О том, что весло раззвонило..

И вот всюду целыми днями

Поют о нас девки с парнями.

*****

ОРИГИНАЛ

Da nachts wir uns kuessten, o Maedchen,

hat keiner uns zugeschaut.

Die Sterne, die standen am Himmel,

wir haben den Sternen getraut.

Es ist ein Stern gefallen,

der hat dem Meer uns verklagt,

da hat das Meer es dem Ruder,

das Ruder dem Schiffer gesagt.

Da sang der selbige Schiffer

es seiner Liebsten vor.

Nun singen's auf Strassen und Maerkten

die Knaben und Maedchen im Chor.

Adelbert von Chamisso."Verratene Liebe". 1827

"Da nachts wir uns kuessten, o Maedchen..."

ГЕНРИХ ГЕЙНЕ

ПУТЕШЕСТВИЕ В ГАРЦ

ПРОЛОГ

Шелк чулок и роскошь платья,
Белизна манжет лощеных,
Речи гладкие, объятья..
Ах, сердца в груди еще б им!

Да, сердца в груди с любовью,
Согревающей им душу.
Ах, невыносимо больно
Мне их вздор любовный слушать.

В горы я хочу подняться,
В край простых смиренных хижин.
Облака там в небе мчатся,
И свободнее грудь дышит.

В горы я хочу подняться,
Где привольно ветер веет,
Ели темные теснятся,
Шум ручьев и птичий щебет.

Так прощайте, в гладких залах
Гладкие мужи и дамы!
Глядя вниз на вас, смеяться
Буду я в горах. Пора мне!

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:

ГАРЦ И ЕГО ЛЕГЕНДЫ

=============

Оригинальный текст

Heinrich Heine.
Harzreise
Prolog

Schwarze Röcke, seidne Strümpfe,
Weiße, höfliche Manschetten,
Sanfte Reden, Embrassieren —
Ach, wenn sie nur Herzen hätten!

Herzen in der Brust, und Liebe,
Warme Liebe in dem Herzen —
Ach, mich tötet ihr Gesinge
Von erlognen Liebesschmerzen.

Auf die Berge will ich steigen,
Wo die frommen Hütten stehen,
Wo die Brust sich frei erschließet,
Und die freien Lüfte wehen.

Auf die Berge will ich steigen,
Wo die dunkeln Tannen ragen,
Bäche rauschen, Vögel singen,
Und die stolzen Wolken jagen.

Lebet wohl, ihr glatten Säle!
Glatte Herren, glatte Frauen!
Auf die Berge will ich steigen,
Lachend auf euch niederschauen.

========================
Примечание.

Данным стихотворением Генриха Гейне начинаются его знаменитые путевые заметки "Путешествие по Гарцу", которое он совершил в 1824г., будучи студентом Берлинского университета.
Т.К.

ТЕОДОР ШТОРМ

СЕРЫЙ ГОРОД У МОРЯ

На сером море и на сером пляже

Чуть в стороне лежит мой город

На крыши давит небо тяжко,

Лишь в тишине всё плещет море

И днем, и ночью — монотонно.

Нет шума леса, птиц неугомонных

Не слышно пенья в светлом мае.

Лишь осенью гусей крикливых стая

В свинцовом небе клином пролетает.

Трава у кромки моря шелестит.

Но всем моим сердцем тебе я открыт,

Мой серый город у моря;

В тебе вечной юности голос звучит,

Душа моя всюду с тобой говорит,

Мой серый город у моря.

Теодор Шторм.

"Серый город у моря" (Посвящение Хузуму)

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
ТЕОДОР ШТОРМ. ПОЭТ, КОТОРЫЙ ПИСАЛ СКАЗКИ

Theodor Storm.

"Du, graue Stadt am Meer.." 1851

Am grauen Strand, am grauen Meer

Und seitab liegt die Stadt;

Der Nebel drueckt die Daecher schwer,

Und durch die Stille braust das Meer

Eintoenig um die Stadt.

Es rauscht kein Wald, es schlaegt im Mai

Kein Vogel ohn' Unterlass;

Die Wandergans mit hartem Schrei

Nur fliegt in Herbstesnacht vorbei,

Am Strande weht das Gras.

Doch haengt mein ganzes Herz an dir,

Du graue Stadt am Meer;

Der Jugend Zauber fuer und fuer

Ruht laechelnd doch auf dir, auf dir,

Du graue Stadt am Meer.

Вильгельм Буш

Цикл "Иллюзия и действительность"
"И он.."

Мысли, что влекут, волнуют,
Что его тревожат душу,
Передать поэт готов нам.
Но на что он должен кушать?

Все, что сердцем написал он,
А потом оформил тонко,
Тащит на базар писатель,
Как крестьянин поросенка.

ОРИГИНАЛ

Schein und Sein
Und Er

Ruehrend schoene Herzgeschichten,
Die ihm vor der Seele schweben,
Weiss der Dichter zu berichten.
Wovon aber soll er leben?

Was er fein zusammenharkte,
Sauber eingebundne Werklein,
Fuehrt er eben auch zum Markte,
Wie der Bauer seine Ferklein.

Wilhelm Busch (1832 - 1908),
deutscher Zeichner, Maler und Schriftsteller

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
ВИЛЬГЕЛЬМ БУШ И ЕГО ИСТОРИИ ОБ ОЗОРНИКАХ

Вильгельм Буш

"Будь ты речушкой, я рекой.."

Будь ты речушкой, я рекой,
Я б устремился за тобой,
Чтоб, наконец тебя нагнав,
На ложе из цветов и трав
Душою всей в тебя излиться,
С тобою сутью всею слиться,
О, девочка любимая, с тобою!

И днем, и ночью, существом одним,
Играя волнами, мы бег свой устремим
Навстречу морю!

Вильгельм Буш

Сборник "Критика сердца",
Гейдельберг, 1874

------------------------

Wilhelm Busch
"Kritik des Herzens"
Verlag Friedrich Bassermann
Heidelberg, 1874

ТЕКСТ ОРИГИНАЛА

-------------------

Waerst du ein Baechlein, ich ein Bach,
So eilt ich dir geschwinde nach.
Und wenn ich dich gefunden haett′
In deinem Blumenuferbett:
Wie wollt ich mich in dich ergiessen
Und ganz mit dir zusammenfliessen,
Du vielgeliebtes Maedchen du!

Dann stroemten wir bei Nacht und Tage
Vereint in suessem Wellenschlage
Dem Meere zu.

*****

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:

ВИЛЬГЕЛЬМ БУШ И ЕГО ИСТОРИИ ОБ ОЗОРНИКАХ

Вильгельм Буш. Фото нач. XX века

Когда-нибудь глубоким стариком
Я выйду летним радостным деньком
Из маленького домика в саду
И тихо к старой липе побреду.

Там в одиночестве усевшись на скамью

Я снова жизнь переберу свою.

И греясь так на солнце в тишине,

Возьму клюку, что верно служит мне,

И напишу дрожащею рукой

Я слово

БЕРТА

на песке перед собой.

ОРИГИНАЛ

Wenn ich dereinst ganz alt und schwach,
Und ′s ist mal ein milder Sommertag,
So hink′ ich wohl aus dem kleinen Haus
Bis unter den Lindenbaum hinaus.

Da setz′ ich mich denn im Sonnenschein
Einsam und still auf die Bank von Stein,
Denk′ an vergangene Zeiten zurücke
Und schreibe mit meiner alten Krücke
Und mit der alten zitternden Hand

So vor mir in den Sand.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:

ВИЛЬГЕЛЬМ БУШ И ЕГО ИСТОРИИ ОБ ОЗОРНИКАХ

ДЕТЛЕВ ФОН ЛИЛИЕНКРОН

БАЛЛАДА О РУНГХОЛЬТЕ
.

Морем проплыл я над Рунгхольтом ныне,
Лет уж шестьсот, как он сгинул в пучине.
Волны шальные вокруг нас бурлили, —
Так же, когда они Рунгхольт залили.
С воем тряслись паровые машины,
И издевались над нами глубины:
— Бей, Пенный Ханс!

Северным морем, погибели морем
Взяты от суши, лежат на просторе,
Словно торчат из воды поплавки,
Бывшей единой земли островки.
Нежит тюлень свое тело лениво,
Чайки над отмелью кружат сварливо:
— Бей, Пенный Ханс!

Средь океана забылось до срока

Чудище древнее в бездне глубокой.
Трется башкой о шотландские кряжи
И бьет хвостом о бразильские пляжи.
Зверь шесть часов море шумно вдыхает,
И шесть часов вновь его выдыхает.
— Бей, Пенный Ханс!

Но раз в столетье, волну нагоняя,

Жабры его массы вод выпускают.

Дыхалом кракен с усильем вздохнет,

Вытолкнет воду и снова уснет.

Чудище много людей погубило,

Тучных земель, городов затопило

— Бей, Пенный Ханс!..

Рунгхольт — зажиточный и именитый,

Рожью отборной амбары забиты.
Как в древнем Риме в счастливые годы,
Здесь каждый день кружит масса народа.
Мавры, сирийцы несут паланкины,
Золото всюду сверкает картинно.
— Бей, Пенный Ханс!

Рынки и улицы людом забиты:

Пьют, балаболят, дурят неприкрыто.
С дамбы смеются: «Эй, ты, водоем,
Пенная лужа! В тебя мы плюем».
Дурни трясут кулаками с плотины,
Кракен во сне тянет когти из тины.
— Бей, Пенный Ханс!

Чаек качает волною отлива,

В мягких ботинках Бог ходит по миру.
В небе, дрейфуя, луна в полнолунье,
Тихо смеется людскому безумью.
Рифы норвежцев, бразильские дали —
Море ровнее шлифованной стали
— Бей, Пенный Ханс!

Всюду покой на земле и на море.

Вдруг жуткий рев, — словно зверя в загоне:
Чудище, вздрогнув, глубоко вздохнуло,
Глаз приоткрыло и снова заснуло.
Бурные чёрные пенные валы
Море взбесившимся стадом погнало.
— Бей, Пенный Ханс!

Миг — и весь Рунгхольт волною накрыло,

Тысяч тысяч людей утопило.

Где прежде шум был и праздник гульливый,

Рыбы гуляет косяк молчаливый...

Морем проплыл я над Рунгхольтом ныне,

Лет уж шестьсот, как он сгинул в пучине.

— Бей, Пенный Ханс!

ПРИМЕЧАНИЯ.

* «Пенным Хансом» во Фрисландии издавна образно называли бушующее, штормящее Северное море.

** Древний город Рунгхольт — это «Атлантида Северного моря». За одну ночь громадные морские волны смыли его в пучину морскую, погубив всех его жителей. Это случилось 16 января 1362 года.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
ГИБЕЛЬ РУНГХОЛЬТА. ЛЕГЕНДА СЕВЕРНОГО МОРЯ

ОРИГИНАЛ

Detlev von Liliencron.
"Trutz, Blanke Hans“. 1882/1883

Heute bin ich ueber Rungholt gefahren,
die Stadt ging unter vor sechshundert Jahren.
Noch schlagen die Wellen da wild und empoert
wie damals, als sie die Marschen zerstoert.
Die Maschine des Dampfers schuetterte, stoehnte,
aus den Wassern rief es unheimlich und hoehnte:
Trutz, Blanke Hans!

Von der Nordsee, der Mordsee, vom Festland geschieden,
liegen die friesischen Inseln im Frieden,
und Zeugen weltenvernichtender Wut,
taucht Hallig auf Hallig aus fliehender Flut.
Die Moewe zankt schon auf wachsenden Watten,
der Seehund sonnt sich auf sandigen Platten.
Trutz, Blanke Hans!

Mitten im Ozean schlaeft bis zur Stunde
ein Ungeheuer, tief auf dem Grunde.
Sein Haupt ruht dicht vor Englands Strand,
die Schwanzflosse spielt bei Brasiliens Sand.
Es zieht, sechs Stunden, den Atem nach innen
und treibt ihn, sechs Stunden, wieder von hinnen.
Trutz, Blanke Hans!

Doch einmal in jedem Jahrhundert entlassen
die Kiemen gewaltige Wassermassen.
Dann holt das Untier tiefer Atem ein
und peitscht die Wellen und schlaeft wieder ein.
Viel tausend Menschen im Nordland ertrinken,
viel reiche Laender und Staedte versinken.
Trutz, Blanke Hans!

Rungholt ist reich und wird immer reicher,
kein Korn mehr fasst selbst der groesseste Speicher.
Wie zur Bluetezeit im alten Rom
staut hier alltaeglich der Menschenstrom.
Die Saenften tragen Syrer und Mohren,
mit Goldblech und Flitter in Nasen und Ohren.
Trutz, Blanke Hans!

Auf allen Maerkten, auf allen Gassen
laermende Leute, betrunkene Massen.
Sie ziehn am Abend hinaus auf den Deich:
"Wir trutzen dir, Blanker Hans, Nordseeteich !"
Und wie sie drohend die Faeuste ballen,
zieht leis aus dem Schlamm der Krake die Krallen.
Trutz, Blanke Hans!

Die Wasser ebben, die Voegel ruhen,
der liebe Gott geht auf leisesten Schuhen,
der Mond zieht am Himmel gelassen die Bahn,
belaechelt den protzigen Rungholter Wahn.
Von Brasilien glaenzt bis zu Norwegs Riffen
das schlafende Meer wie Stahl, der geschliffen
das Meer wie schlafender Stahl, der geschliffen".
Trutz, Blanke Hans!

Und ueberall Friede, im Meer, in den Landen.
Ploetzlich, wie Ruf eines Raubtiers in Banden:
das Scheusal waelzte sich, atmete tief
und schloss die Augen wieder und schlief.
Und rauschende, schwarze, langmaehnige Wogen
kommen wie rasende Rosse geflogen.
Trutz, Blanke Hans!

Ein einziger Schrei — die Stadt ist versunken,

und Hunderttausende sind ertrunken.
Wo gestern noch Laerm und lustiger Tisch,
schwamm andern Tags der stumme Fisch.—
Heut bin ich ueber Rungholt gefahren,
die Stadt ging unter vor sechshundert Jahren.
Trutz, Blanke Hans!

ГОТФРИД БЕНН
ПЕСНЬ

Готфрид Бенн (Gottfried Benn; 1886—1956).
Немецкий поэт-экспрессионист.
Стихотворение "Gesaenge" ("Песнь") относится к 1913г.

О, были б мы, как наши предки предков,

Комочком слизи в теплых испареньях..

Текли б тогда из бессловесных клеток

И жизнь, и смерть, зачатье и рожденье.

Лист водоросли, дюны вереницей —

Творенья ветра с тяжким основаньем;

Головка стрекозы и крылья птицы —

Всё это слишком — и ведет к страданью.

Презренно всё — надежды и тревоги,

Отчаянье, ирония, любовь..

Больные мы, страдающие боги

И все же в небо смотрим вновь и вновь.

Тишь бухт и темных чащ химеры.

В огромном небе снежных звезд разлёт.

Бесшумно прыгают в ветвях пантеры…

Всё — берег. Море вечно нас зовёт.

ОРИГИНАЛ.

Gesaenge
I

O dass wir unsere Ururahnen waeren.
Ein Klumpchen Schleim in einem warmen Moor.
Leben und Tod, Befruchten und Gebaeren
glitte aus unseren stummen Saeften vor.

Ein Algenblatt oder ein Duenenhuegel,
vom Wind geformtes und nach unten schwer.
Schon ein Libellenkopf, ein Moewenfluegel
waere zu weit und litte schon zu sehr.

II

Veraechtlich sind die Liebenden, die Spoetter,
alles Verzweifeln, Sehnsucht, und wer hofft.
Wir sind so schmerzliche durchseuchte Goetter
und dennoch denken wir des Gottes oft.

Die weiche Bucht. Die dunklen Waeldertraeume.
Die Sterne, schneeballbluetengross und schwer.
Die Panther springen lautlos durch die Baeume.
Alles ist Ufer. Ewig ruft das Meer.

Художник Эмиль Лауффер (Emil Lauffer). 1879
"Кримхильда обвиняет Хагена фон Тронье у смертного одра Зигфрида"
("Обвинение Кримхильды")

АГНЕС МИГЕЛЬ

НИБЕЛУНГИ

**************

В зале сумрачном свет от горящих поленьев.

Вокруг пламени молча сидели они.
Слева Хаген фон Тронье с мечом на коленях, —
Собрались вместе все короли.

Кримхильда склонилась над очагом —
Взвилось факелом пламя вновь,
Замерцали на стенах блики его,
Словно золото или кровь.

Король Гунтер сказал: «Этот ветер с востока (1)
Навевает на сердце мне чувство тоски.
Шпильман! (2) Не прячь свою скрипку далёко!
Спой про славные наши деньки!"

Смычком над струнами воспарив,
Скрипка запела, в верхах зазвучала.
Спел шпильман Фолькер: «Приручив,
Я сокола однажды воспитала….»(3)

Кримхильда взглянула в слезах на певца,

Тихо и грустно промолвив:

"Шпильман, прервись и не пой до конца,

Что-то другое исполни".

Скрипка волнующе вновь зашептала.
Сладостно, словно в мечтах полудённых,
Фолькера голос разлился по залу:
«Есть в Оденвальде источник студёный…»(4)

Снова прервала Кримхильда его,
В слезах прошептав боязливо:
«Сердце болит и дрожит от того,
Что слышит напев твой тоскливый…»

В третий раз голос скрипки для них зазвучал,

Зарыдав от скорби и боли,
Голос Фолькера пел, обнимая весь зал,
Как ночная птица на воле.

«В вечной ночи Клад (5) сверкает, горя,

Нестерпимей, чем весь преисподней жар,
Желтее глаз карликов, что пожар
Золота жадно хранят (6), —
О, горе усладе, что зачала меня!

Как гон звериный в лесу сквозь кусты,

Как жар жаждет пламени, вновь и вновь,
Так Алчность гонит Людскую Кровь
К свету Сокровища темноты.
О, горе лону, что родило меня!

Будит убийство, зависть зовет,
Хитрость с обманом Дракона (7) мешает,
Месть наущает, что зло создает.
Клад Нибелунгов (8) красней все пылает..
О, горе груди, что вскормила меня!

Купаясь в крови, Алчность страстно желает

Выпить ржавый источник до дна,
Пенясь, бежит за волной волна, —
Поток, разливаясь, стал шире Дуная,
О, горе любви, что любима была!

Кипит и бурлит, вздыхает, растет,

Уже пылает наружная дверь,
Стучится, срывая засов, и вот
Льется к нам красная лава теперь, —
Горе же мне и горе всем вам!»

Ударом смычка струны все оборвав,

Он разом закончил пенье.
А Хаген фон Тронье, склонившись слегка,
Покачивал меч на коленях.

Бледны и грустны лица всех королей,

Смех Кримхильды разнесся по залу:
«Лучше и радостней песни твоей
Я никогда не слыхала!»

Она снова присела поправить очаг.

Взвилось пламя факелом вновь,
Заиграли на стенах блики его,
Словно золото. Или кровь.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. "Ветер с востока", т.е. из страны гуннов, где правил король Этцель (Аттила) и где массовым побоищем заканчивается действие Саги о Нибелунгах.

2. Музыкант-шпильман Фолькер — один из основных персонажей "Песни о Нибелунгах".

Фолькер — благородный рыцарь (герр) при бургундском королевском дворе и шпильманом (музыкантом), собственно, не является. Это его прозвище, которое он получил за любовь к музыке и из-за своей легендарной скрипки, смычком которой в бою сражался не хуже, чем мечом.

3. Кримхильде однажды приснился сон, будто у неё дома прижился вольный сокол, но вдруг на него камнем упали два орла и заклевали насмерть. Мать разъясняет ей, что сокол означает благородного супруга, который рано погибнет в результате вероломного убийства.

4. Источник в лесу Оденвальд, у которого копьем в спину Хагеном фон Тронье был убит Зигфрид, любимый муж Кримхильды.

5. В оригинале употреблено "Он":
"В вечной ночИ Он сверкает, горя.."
Для лучшего понимания оставляю "Клад" (клад Нибелунгов).

6. Карлики — это род Нибелунгов ("детей тумана"), которые глубоко под землей владеют несметным сокровищем — Золотом Нибелунгов.

В "Золоте Рейна", одной из четырех опер Вагнеровского цикла "Кольцо Нибелунгов", Вагнер проводит нас в подземное царство Нибелунгов. Под музыку, имитирующую ритмичные удары молота по наковальне, зритель спускается все ниже и ниже, в самые недра земли. "Там, в темноте, — как поется в опере Рихарда Вагнера, — огненные искры золота сверкают сквозь белесоватую дымку тумана" (Niebel) и из расщелин клубятся пары серы. Там множество карликов под неусыпным надзором своего Повелителя Альбериха и ударами его плетки неустанно ищет золото в темных штольнях, плавит руду, кует металлы.

Завладев сокровищем Нибелунгов, Зигфрид навлекает на себя и на свой род его проклятие.

7. Зигфрид убил дракона Фафнира (и завладел золотом карликов) не в прямом бою, а хитростью: он выкопал яму на пути дракона от водопоя и пронзил его мечом снизу, когда тот полз над ней.

8. Нибелунги — это также родовое имя королевской династии, правившей из города Вормса (Бургундия) на левом берегу Рейна. Бургундские короли присвоили себе сокровища карликов, а вместе с ними их проклятие и имя «Нибелунги».

ОРИГИНАЛ

In der dunkelnden Halle sassen sie,
Sie sassen geschart um die Flammen,
Hagen Tronje zur Linken, sein Schwert auf dem Knie,
Die Koenige sassen zusammen.

Schoen Kriembild kauerte nah der Glut.
Von ihren schmalen Haenden
zuckte der Schein wie Gold und Blut
und sprang hinauf an den Waenden.

Koenig Gunter sprach: „Mein Herz geht schwer,
Hoer ich den Ostwind klagen!
Spielmann, lang deine Fiedel her,
Sing uns von frohen Tagen!“

Aufflog ein jubelnder Bogenstrich
und flatterte an den Balken,
Herr Volker sang: „Einst zaehmte ich
einen edelen Falken . . .“

Die blonde Kriemhild blickte auf
und sprach mit Traenen und leise:
„Spielmann, hoer mit dem Liede auf,
Sing eine andre Weise!“

Die braune Fiedel raunte alsbald
Traeumend und ganz versonnen.
Herr Volker sang: „Im Odenwald,
Da fliesst ein kuehler Bronnen . . .“

Die blonde Kriemhild wandte sich
Und sprach mit Traenen und bange:
„Mein Herz schlaegt laut und fuerchtet sich
Und bebt bei deinem Sange . . .“

Anhub die Fiedel zum drittenmal
Aufweinend in Gram und Leide.
Herrn Volkers Stimme sang im Saal,
Wie ein Vogel auf naechtger Heide:

„Es glimmt empor aus ewger Nacht
Heisser als alle Feuersglut,
Gelb wie das Aug der Zwergenbrut,
Das gierig seinen Glanz bewacht, —
O weh der Lust, die mich gezeugt!

Wie Brunft nach Brunft im Forste schreit,
Wie nach der Lohe lechzt die Glut,
So treibt die Gier nach Menschenblut
Ans Licht den Hort der Dunkelheit, —
O weh dem Schoss, der mich gebar!

Es ruft den Neid, es weckt den Mord,
Stoert auf die Drachen Trug und List,
Hetzt Rachsucht, die die Rache frisst, —
Und immer roeter glueht der Hort, —
O weh der Brust, die mich gesaeugt!

Es treibt und schwimmt im Purpurquell,
Es trinkt den Quell und lechzt nach mehr,
Es braust und schaeumt, die Flut steigt schnell,
Breit wie die Donau stroemt es her, —
O weh der Lieb, die lieb mir war!

Es schaeumt und braust, atmet und steigt,
Schon brandets draussen an die Tuer,
Es klopft und pocht, der Riegel weicht,
Nun flutet es heiss und rot herfuer, —
Weh ueber mich, weh ueber euch!“

Jaeh bei dem letzten Bogenstrich
Sprangen die Saiten und schrieen.
Hagen von Tronje neigte sich
Und wiegte sein Schwert auf den Knieen.

Die Koenige sassen bleich und verstoert,
doch die schoen Kriemhild lachte.
Sie sprach: „Nie hab ich ein Lied gehoert,
das mich lustiger machte!“

Sie kniete nieder und schuerte die Glut.
Von ihren schmalen Haenden
Zuckte der Schein wie Gold und Blut
Und sprang hinauf an den Waenden.

ВЗЯТО ИЗ СТАТЬИ:
АГНЕС МИГЕЛЬ. БАЛЛАДА "НИБЕЛУНГИ"

ВОЛЬФГАНГ БОРХЕРТ

ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ

"Скажи, скажи, зачем

Уходит солнце прочь?" —

"Засни, дитя, уж поздно очень,

Проделки это темной ночи:

Чтоб свет ей превозмочь". —

Зачем, скажи, зачем,

Так тих наш город стал?" —

"Засни, дитя, спокойной ночи,

Проделки это темной ночи:

Спит город, он устал". —

"Скажи мне, ах, зачем

Фонарь горит светло?" —

"Засни, дитя, сомкни ты очи,

Проделки это темной ночи:

Светло – там, где темно!" —

Зачем, скажи, вдвоем

Рука в руке идут?" —

"Засни, дитя, спокойной ночи,

Проделки это темной ночи,

Что спать им не дают". —

"Скажи мне, ах, зачем

Наши сердца малы?" —

"Засни, дитя, сомкни же очи,

Проделки это темной ночи,

Здесь одиноки мы".

Wolfgang Borchert

Abendlied. 1946

------------------------------------

Warum, ach sag, warum

geht nun die Sonne fort?

Schlaf ein, mein Kind, und traeume sacht,