Нижняя Бавария
Был когда-то в монастыре города
Фюрстенцелля, что в Нижней Баварии, прекрасный настоятель, истинный слуга
Божий. Многими достоинствами был он одарен и с чистым сердцем и твердой рукой управлял
монастырским братством. Ни один из братьев не имел оснований жаловаться на
него: все дела оценивались справедливо – будь то похвала или порицание, – и братство
монастыря было истинным братством во Христе.
И в общем-то, должен был быть аббат доволен
своей судьбой и дарами, данными ему Господом, но владела его душой тайная
печаль. Несмотря на всю свою ученость и знания, несмотря на искусство управлять
монастырским братством, не доставало ему красноречия. Его проповеди были слабыми
и вялыми, невзирая на весь огонь истинной веры, полыхавший в нем. Не был дан ему дар красноречия, и это было причиной его тайной скорби.
Иногда взволнованный страстной силой речей какого-нибудь монаха или священника, чувствовал он, как в душе у него поднимается глухая зависть. Тогда накладывал он сам на себя в наказание за постыдное чувство тяжелую епитимью и смиренно просил Бога о прощении.До изнеможения оттачивал он свои проповеди, но как бы искусно и страстно ни выглядели они на пергаменте, в действительности звучали они у него монотонно и безжизненно. Настоятель просто приходил в отчаяние из-за своего неумения быть убедительным и все чаще предавался безрадостным размышлениям. Молитва и вера помогали ему все меньше и меньше.
Однажды ночью при свете сальной свечи настоятель снова сидел над своей рукописью. Он готовил речь к следующему утру – на этот раз он работал ожесточеннее, чем всегда. В монастыре находился гость – приглашенный священник удаленного аббатства, который только что выступил со своей живой и яркой проповедью, восторженно принятой всеми. Настоятель под каким-то предлогом ушел со службы и пошел в свои комнаты, где долго безуспешно боролся с охватившей его вновь завистью. Затем принялся писать ответное слово.
Но вдруг он заметил, что в комнате кроме него есть еще кто-то. Подумав, что ему почудилось от усталости, начал он тереть свои утомленные и воспаленные глаза. Но нет, действительно: рядом стоял незнакомый ему человек. Монах, - а это был монах, - был одет в черную рясу, ее капюшон был низко надвинут на глаза, поэтому лицо незнакомца находилось в тени.
Тем временем аббат понял, что за ночной посетитель явился к нему в келью. Но со своего стула подняться был не в силах.
А бархатный голос неожиданного гостя начал проникать ему прямо в душу, и ничего на свете не начал настоятель так страстно желать, как исполнения своей тайной страсти. Он впитывал слова черного монаха с горящими глазами, и цена за выполнение своего желания уже не казалась ему слишком высокой.
Если он согласится, - продолжал Черный, - то будет ему дан талант искусного красноречия. Но через пять лет, считая с этой ночи, аббат должен будет отдать Ему свою душу.
Как во сне, аббат дал свое согласие, после чего посетитель исчез с глаз, как будто его и не было. Ослабев, человек рухнул головой на свои бумаги и погрузился в глубокий сон.
Следующий день стал знаменательным в жизни настоятеля. Когда он взошел на кафедру, некоторые братья уже приготовились вздремнуть, как это обычно и бывало. Но на этот раз им это не удалось. Они были внезапно захвачены силой истинной проповеди: их глаза наполнились слезами раскаяния, в них разгорелось пламя воодушевления, так могущественно звучало слово, произносимое с кафедры.
Аплодисменты бушевали по всей церкви, и каждый испытывал сердечное волнение, слушая чудесную живую речь отца-настоятеля.
Очень быстро слава необыкновенного проповедника разошлась по всем краям, и монастырь стал знаменит. В него стали приезжать высокие светские и духовные лица. Стали говорить о приглашении настоятеля на службу в Рим, но он отклонил его, говоря, что останется верным своему аббатству.
В полной мере наслаждался аббат монастыря своей славой, но с каждым прожитым годом на сердце у него становилось все тоскливей, а душу тяготило данное Черному слово. Все тяжелее давалась ему эта ноша, и чем ближе был день расплаты, тем меньше и меньше радовал его дар проповедника.
Настоятель очень похудел, плохо спал и стал больше походить на покойника, чем на живого человека. С каждым днем жуткий страх все сильнее охватывал его. Проповеди он уже, как правило, не читал, а проводил почти весь день у себя в келье, молясь перед крестом и горько раскаиваясь из-за своих грехов. Все братья начали тревожиться о здоровье своего настоятеля, хотели помочь ему, да только не знали, как.
За несколько дней до условленного срока настоятель был уже не в силах был нести свое бремя в одиночку и созвал всех братьев к себе. Перед собравшимися монахами и священниками он исповедался в своих грехах и попросил помощи. И самый старый брат-монах дал ему совет. Грешник должен сесть в ванну, наполненную святой водой, и в ней дожидаться прихода Сатаны, а все братья в монастыре встанут в это время на общую молитву.
В полночь рокового дня было все сделано так, как посоветовал старик-монах. В центральном зале собрались все монахи и громко молились о поддержке и защите Господа, а настоятель тем временем сел в ванну, заполненную святой водой до самого подбородка.
Вот все свечи погасли под натиском порыва холодного ветра, двери в келью распахнулись. На пороге стоял Черный в своей рясе – и не мог сделать ни шага дальше. И как ни угрожал он, как ни вертелся на пороге, переступить его он не мог. Молитвы и святая вода держали его на месте. Затем он закричал, как будто в тысячу голосов, и исчез ни с чем.
Измотанные, но счастливые монахи поспешили к своему спасенному отцу-настоятелю и помогли ему выбраться из ванны и встать на ноги. Ведь он снова был под защитой Божьей. Но когда аббат хотел поблагодарить всех, то не смог. Голоса у него не было.
Его прозвали Немым Аббатом, но он принял свое наказание в смирении и каждый час своей жизни благодарил Господа за спасение от Дьявола.
Так рассказывают исстари легенду о Немом Аббате из Фюрстенцелля.
Комментариев нет:
Отправить комментарий