Die Elfen. 1811.
"Она играет на лужайке с сыном соседа, - ответила мать.
- Только бы они не убежали куда-нибудь, - проговорил отец озабоченно. – Они еще такие несмышленые!
Мать взглянула в окно на детей и понесла им ужин.
- Ой, горячо! – пожаловался мальчик, а маленькая девочка нетерпеливо протянула руку за сочными красными вишнями.
- Только будьте осторожны, дети, - сказала мать. – Далеко от дома не убегайте и не ходите в лес. Мы с отцом пойдем в поле.
Юный Андрес ответил:
- О, не беспокойтесь! В лес мы ходить боимся. Мы будем играть здесь, у дома, рядом с людьми.
Мать ушла и вскоре вместе с отцом вышла из дома. Они заперли дверь и отправились к работникам, что трудились в поле. Заодно они хотели взглянуть и на урожай сена на лугу. Их домик стоял на небольшом зеленом пригорке, окруженном невысоким заборчиком, за которым находился фруктовый и цветочный сад.
Сама же деревня была расположена немного поодаль, в низине, а за нею виднелся графский замок. Мартин арендовал у господ большую усадьбу и жил со своею женой и их единственной дочкой в достатке и довольстве, каждый год откладывая понемногу на черный день. Земля родила щедро, и граф его не притеснял.
По дороге на поле Мартин весело оглядел окрестности и сказал жене:
- Бригитта, насколько же эта местность не похожа на ту, где мы жили раньше! Как здесь зелено, вся деревня утопает в фруктовых деревьях, на земле растут прекрасные цветы и травы, все дома ухожены и опрятны, деревенские жители живут в достатке. Мне даже кажется, что здесь и леса красивей, и небеса голубей, и насколько хватает глаз, видишь только веселье и радость от даров щедрой природы.
- Но как только попадаешь на другой берег реки, - подхватила Бригитта, - то как будто очутился совсем в другом мире, где так уныло и бедно … все путешественники утверждают, что наша деревня – самая красивая во всей округе.
- За исключением той еловой лощины /1/, - возразил муж. – Ты только обернись и взгляни туда: черное печальное пятно в стороне посереди радостного края. За темными елями прокопченная лачуга с обветшавшими сараями, рядом течет унылая речушка.
- Это правда, - сказала жена. Оба остановились. - Стоит только подойти поближе к тому месту, и на душе становится так тоскливо, как будто чего-то боишься, и сам не знаешь, чего. Что только за люди там живут и почему они держатся особняком от всех остальных? Как будто у них совесть нечиста…
- Голодранцы, - отвечал молодой арендатор. – По всему видно, это цыгане – воруют и обманывают где-то поодаль, а здесь у них притон. Я только удивляюсь, что их Милости терпят это.
- Но это могут быть и бедняки, которые стыдятся своей бедности, - мягко возразила жена. Ведь в чем-то плохом их никто не обвиняет. Однако, странно, что они не ходят в церковь, да никто и не знает, чем они, собственно, живут. А маленький садик у дома кажется таким заброшенным! Прокормить их он явно не может, а полей у них нет.
- Один Господь Бог ведает, чем они там занимаются, - продолжал Мартин. Пара пошла дальше. –- К ним никто не ходит: место, где они поселились, как будто заколдовано и зачумлено. Самые отчаянные наши парни не отваживаются заглядывать туда.
Так продолжали они этот разговор, уходя все дальше и дальше в поле.
Мрачная местность, о которой шла речь, лежала в некотором удалении от деревни. В низине, окруженной со всех сторон елями, стояла лачуга с несколькими полуразвалившимися хозяйственными постройками. Изредка из печной трубы на крыше клубился дымок. Еще реже показывались люди: иногда самые любопытные, что отваживались подойти ближе, видели на скамейке перед домом каких-то уродливых женщин в лохмотьях, на коленях у них играли такие же безобразные и грязные дети, черные псы бегали по участку.
Время от времени в вечерние часы высокий человек, которого никто не знал, проходил по мосткам через речушку и исчезал в домике. В темноте селяне видели также различные фигуры, что тенями двигались вокруг костра.
Эта низина, ели и ветхая лачуга самым странным образом контрастировали с веселым зеленым ландшафтом, белыми деревенскими домиками и новым роскошным графским замком.
Дети уже съели фрукты и теперь бегали наперегонки: маленькая проворная Мария постоянно обгоняла более медлительного Андреса. Наконец тот закричал:
- Так бегать любой сможет, а давай попробуем пробежать подальше, тогда и посмотрим, кто выиграет.
- Как хочешь, - согласилась малышка, - только к реке нам бегать запрещено.
- Знаю, - ответил мальчик. – Но вон там, на пригорке, стоит большая груша. Отсюда минут пятнадцать. Я побегу налево, вокруг еловой лощины, а ты беги направо, полем. На пригорке мы встретимся, вот тогда и посмотрим, кто быстрей.
- Ладно, - сказала Мария, пританцовывая от нетерпения. – Так мы не будем мешаться под ногами друг у друга. Папа тоже говорит, что до того холма одинаково далеко, как ни пойдешь – по этой стороне или по дороге, что идет за цыганским домом.
Андрес побежал вперед, и Мария, которая повернула направо, его уже не видела.
- Он вообще-то глупый, - подумала девочка про себя. – Ведь мне нужно только набраться храбрости и перебежать по мосткам через ручей, мимо хижины, а там наверх на пригорок, и я наверняка прибегу на место намного раньше него.
Она уже была перед ручьем и елями, стоявшими на другом берегу.
- Бежать туда или не бежать? Нет, все-таки очень страшно, - подумала она вслух.
На той стороне маленькая белая собачка оглушительно залаяла на девочку.
Со страху песик показался ей страшным чудовищем, и она отскочила назад.
"Боже, - подумала она, - этот зазнайка уже далеко впереди, а я здесь все стою и размышляю". Собачка продолжала лаять, но она уже не казалась малышке такой страшной. Наоборот, чем больше девочка смотрела нее, тем больше собачка нравилась ей: у нее на шее был красный ошейник с блестящим колокольчиком, и когда песик в лае запрокидывал голову, колокольчик очень мило звенел.
- Ну, давай же, решайся, - одернула себя маленькая Мария. – Я побегу изо всех сил и быстро-быстро пробегу этот участок. Меня же там не съедят.
С этими словами храбрая проворная девочка вбежала на мостик, пробежала мимо маленькой собачки, которая замолчала и уже вовсю виляла хвостиком, и очутилась в лощине. За обступившими ее со всех сторон черными елями девочка сейчас уже не видела ни родительского дома, ни деревни.
Но как же она была поражена. Ее окружало радостное разноцветье чудесного сада, в котором великолепными красками сияли тюльпаны, розы и лилии. На цветках качались голубые и золотисто-красные бабочки, в блестящих проволочных клетках, что висели на цветочных шпалерах /2/, восхитительно пели многоцветные птицы. И дети в белых коротких курточках с кудрявыми белокурыми волосами и светлыми глазами бегали вокруг: кто-то играл с маленькими овечками, кто-то кормил птиц, другие рвали цветы и дарили их друг другу, третьи лакомились вишнями, виноградом и спелыми абрикосами. Виднелась и маленькая лачуга, но посередине сада стоял, блистая, большой прекрасный замок с бронзовыми дверями, украшенный изысканными барельефами.
От изумления Мария не могла прийти в себя. Но поскольку не была глупышкой, то подошла к ближайшей девочке, протянула ей ручку и пожелала доброго утра.
- Ты наконец пришла к нам в гости? – спросила та. – Я видела, как ты бегаешь там, снаружи, но нашей собачки ты испугалась.
- Так вы не цыгане и не мошенники, как постоянно повторяет Андрес?! - сказала Мария. – Ну, разумеется, он глупый и целыми днями без умолку болтает всякий вздор.
- Оставайся с нами, - сказала очаровательная малышка. – Тебе обязательно понравится у нас.
- Да, но мы бегаем наперегонки.
Мария попробовала протянутые ей фрукты, и ей показалось, что ничего вкуснее она и не пробовала. И Андрес, и бег наперегонки, и запреты ее родителей – все было напрочь забыто.
Высокая женщина в переливающемся платье подошла к ним и спросила у девочки, кто это с ней.
- Прекрасная дама, - сказала Мария, - я случайно забежала к вам, и меня пригласили погостить здесь.
- Ты же знаешь, Церина, - сказала красавица, что ей можно пробыть у нас очень недолго, и ты должна была прежде спросить у меня разрешения.
- Я подумала, что раз ей было позволено перейти мостик, то я могу оставить ее здесь, - сказала малышка. Мы так часто видели ее бегающей по полю, да ты и сама восхищалась этой ловкой проворной девочкой. В любом случае она уйдет от нас достаточно рано.
- Нет, я останусь здесь, - возразила гостья. – Здесь так чудесно: и игрушки здесь замечательные, да к тому же клубника и вишни.. Нет, у нас там не так, у нас хуже.
Женщина в золотом платье пошла прочь, улыбаясь; и множество детей, смеясь, подбежало к счастливой Марии. Дети шутили с ней, тянули за собой танцевать. Кто-то подвел своих овечек, а другие принесли чудесные игрушки, третьи пели, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах.
"А сейчас давайте поиграем в одну чудесную игру", - сказала Церина. Она быстро сбегала в великолепное здание и вернулась назад с золотой шкатулочкой, в которой лежали светящиеся семена. Взяв крохотными пальчиками несколько зернышек, Церина посыпала их на зеленую лужайку. Тотчас же трава заколыхалась волнами, и через несколько мгновений из земли начали расти ослепительные розовые кусты. Быстро поднявшись, они внезапно распустились, - и все пространство вокруг наполнилось нежным благоуханием цветущих роз.
Мария тоже взяла щепотку зерен, и когда она их рассыпала на земле, то оттуда показались белые лилии и разноцветные гвоздики. Церина сделала жест рукой, и вот все цветы исчезли, и другие появились вместо прежних.
Другие малыши ловко взбирались по стволам деревьев вверх, спускались вниз, натыкались друг на друга, громко смеясь и обмениваясь шутками.
Если же кто-нибудь из детей в суматохе падал вниз, то парил в воздухе, медленно опускаясь на землю.
Наконец Марии стало страшно, и тогда ее спутница громко пропела несколько звуков. Деревья медленно стали врастать в землю и так же, как подняли детей наверх, опустили их вниз.
Затем Церина со своей маленькой гостьей вошла в бронзовые двери замка. Там, в круглом зале, сидело множество красивых женщин, как молодых, так и в возрасте. Они угощались великолепными фруктами, откуда-то звучала прекрасная музыка.
Изделия из золота самых различных видов и форм переливались теплым красноватым сиянием. Множество маленьких гномов было занято тем, что разыскивало повсюду на полу монетки, помещая их обратно в сосуды. Другие, горбуны с длинными красными носами, согнувшись в три погибели, вносили на кривых ножках в зал тяжелые мешки, как какой-нибудь мельник несет свой ношу с зерном, и, с трудом переводя дыхание, вытряхивали из них золотые кругляши на пол. Затем они неловко прыгали туда-сюда, хватая монеты, которые стремились куда-нибудь закатиться. Зачастую, ничего и никого не замечая в своем усердии, они наталкивались друг на друга, и тогда оба грузно и неуклюже падали на землю.
- Вечно одно и то же старое ребячество, - проворчал старик. – Неужели это безделье никогда не закончится?
С этими словами он отвернулся от них, возвратившись к своим делам: одни гномы под его присмотром продолжали взвешивать и разыскивать золотые монеты, других он отослал куда-то, а кого-то гневно разбранил.
- Кто этот господин? – спросила Мария.
- Это наш князь металлов, - ответила маленькая Церина, когда они уходили прочь.
Они сели в небольшую лодку, и Церина стала энергично грести. Лодка плыла очень быстро. Когда они очутились посреди пруда, Мария увидела, что из маленького озера во все стороны вытекало множество каналов, речушек и ручьев.
- Эта подземная речка справа, - сказало светлое дитя, - течет под вашим садом в глубь земли. Поэтому и цветет все в нём так пышно. Отсюда по ней можно попасть в большую реку.
Внезапно из всех каналов и из озера показалось бесконечное множество детей, плывущих к ним. На многих были надеты венки из камыша и водяных лилий, другие в руках держали красные коралловые зубцы. Кто-то дул в изогнутые раковины. Веселое разноголосье отражалось эхом от темных берегов.
Меж малышами плыли и прекрасные женщины. Дети часто прыгали то к одной, то к другой и висли с поцелуями у них на шее.
Все приветствовали новую гостью. Меж тем, среди этой суматохи, Мария с Цериной выплыли из озера в маленькую речку, которая становилась все уже и уже. Наконец лодка остановилась. Остальные попрощались с ними и уплыли прочь, а Церина постучалась в скалу. И вот скала разошлась на две половины, как гигантская дверь, из которой появилось ярко-красное существо, обликом напоминавшее женщину, и помогло им выйти из лодки.
- Ну что, не скучно там у вас? – спросила Церина.
- Они как раз за работой, - последовал ответ, - и веселятся, как только могут. Впрочем, и тепло тоже чрезвычайно приятное.
Они пошли вверх по винтовой лестнице, и внезапно Мария очутилась в ослепительно ярком зале. Первые мгновения она ничего не могла видеть из-за света, который, казалось, заливал все пространство вокруг. Пурпурный жар гулял по огненно-красным драпировкам стен, и когда глаза немного привыкли, Мария к своему удивлению увидела, что на стенах, как на гигантском ковре, беспрерывно двигались то вверх, то вниз будто в радостном танце какие-то фигуры. Они были так изящны и так несказанно прекрасны, что ничего привлекательнее этого зрелища не было на свете.
Их тела были как бы из красноватого хрусталя, и со стороны, казалось, можно было видеть, как в них струится и играет подвижная кровь. Они засмеялись при виде незнакомой им девочки и приветствовали ее разнообразными поклонами. Но только Мария захотела подойти поближе, Церина вдруг силой удержала ее на месте.
- Ты сгоришь, Марихен. – Все здесь – огонь!
Мария почувствовала сильный жар.
- А почему же, - спросила она,- эти чудеснейшие создания никогда не выходят к нам наружу и не играют с нами?
- Так же, как ты живешь в воздушном пространстве, - ответила та, - они живут в огне и должны все время оставаться в нем…Без него они погибнут. Ты только посмотри, как им привольно, как они смеются и веселятся.
Вон те, внизу, например, разливают во все стороны под землей огненные реки, поэтому и цветут цветы, зреют плоды и вино. Эти красные потоки текут рядом с потоками речными. Огненные создания всегда деятельны и радостны. Но тебе здесь слишком жарко, давай снова выйдем в сад.
Когда же рассвело, они подкрепились фруктами и молоком, затем Мария сказала:
- Давай прогуляемся и к елям. Хочется взглянуть на них.
- Охотно, - ответила Церина. – Кстати, ты сможешь навестить там наших часовых. Они тебе наверняка понравятся. Часовые стоят наверху, на валу между деревьями.
Они пошли через цветочные сады, чудесные рощи, полные соловьев, затем поднялись к винограднику на холме, долго шагали по берегу чистой речки, следуя ее своенравным изгибам, и наконец пришли к елям и возвышенности, что служила границей всей местности.
- Как же так получается, - спросила Мария, - что мы здесь, внутри, идем так долго и проходим так много, а снаружи весь ваш край выглядит таким небольшим?
- Я не знаю, как это получается, - ответила ее подруга, - но это так.
Они поднялись к мрачным темным елям, и холодный ветер задул им в лицо из внешних пределов. Казалось, что там повсюду, куда ни кинь взгляд, лежал туман. А наверху стояли диковинные фигуры. Их лица были мучнисто-белыми, а жутковатые головы весьма напоминали полярных сов. Стражи были одеты в широкие складчатые плащи из взлохмаченной шерсти и держали над собой раскрытые зонты из невиданной перепончатой ткани. Большие крылья, как у летучих мышей, что находились в странном диссонансе с их старомодными плащами, беспрестанно овевали и обмахивали их.
- Хочется смеяться, хотя и жутковато, - сказала Мария.
- Но кто же вы? – спросила Мария, когда они снова спускались вниз и сладкий аромат цветов понемногу окутывал их, - или у вас нет имени, которым вас можно было бы назвать?
- Эльфы – наше имя, - ответил светлый ребенок. - Как я слышала, и в вашем мире о нас знают тоже.
"Прилетела прекрасная чудо-птица!" - кричали дети. Церина с Марией увидели, что у входа в замок было настоящее столпотворенье: и стар, и млад - все спешили в зал, стремясь туда побыстрее попасть. Вокруг раздавались радостные возгласы, и звучала праздничная музыка.
Когда же они вошли внутрь, то увидели большую толпу самого разнообразного народа. Все глядели наверх, где под куполом медленно парила кругами большая птица с блестящим опереньем. Вот музыка зазвучала еще радостнее, огни и краски начали меняться еще быстрее.
Наконец музыка замолкла, и птица с шумом уселась на сверкающую корону, что парила под высоким стрельчатым окном, освещавшим сверху своды. Оперенье птицы было пурпурно-зеленым, и по нему шли ослепительные золотые полосы. На голове же была подвижно закреплена диадема из маленьких светлых переливчатых перышек, сверкавших, как драгоценные камни. Клюв птицы был красным, а ноги – блестяще-голубыми. Когда она шевелилась, все краски переливались, радуя глаз. Чудо-птица была величиной с орла.
И вот сейчас она открыла свой сверкающий клюв, и сладкая мелодия полилась из ее трепещущей груди, подобно трелям влюбленного соловья теплой летней ночью. Всё громче разносилось пение, прекрасные звуки изливались подобно лучам света. Они были так неизъяснимо прекрасны и щемящи, что все присутствующие, вплоть до самых маленьких детей, не могли сдержать слезы от восхищения.
Когда она умолкла, все склонились перед птицей. Она снова сделала несколько кругов под сводом и, вылетев в дверь, взмыла в сияющие небеса. Вскоре лишь крошечная красная точка светилась в небе. Но быстро пропала и она.
- Почему вы все так радуетесь? – спросила Мария и наклонилась к прекрасной девочке, которая показалась ей сегодня меньше ростом, чем вчера.
- К нам едет король, - ответила малышка. – Многие из нас его никогда не видели. Там, куда он прибывает, царит счастье и радость. Мы его долго ждали. Ждали еще сильнее, чем вы - прихода весны после долгой зимы. И вот наконец он прислал нам с этим прекрасным вестником известие о своем приезде. Эта великолепная разумная птица, посол короля, зовется фениксом. Ее дом далеко, в Аравии, на единственном в своем роде дереве. Второго такого нет во всем мире. Так же, как нет на свете и второго феникса.
Когда он чувствует, что приближается старость, он вьет себе из бальзама и ладана гнездо, поджигает его и сгорает в огне. Он умирает с песней, и из благовонного пепла вновь возрождается обновленный феникс, сияющий юной красотой.
Очень редко он совершает такие перелеты, как этот, и тогда его могут видеть люди. Это случается не чаще одного раза в несколько столетий. Тогда люди записывают это в свои летописи и ждут чудес. Но сейчас, моя подруга, мы должны будем с тобой расстаться, ведь лицезрение короля тебе не даровано.
И вот через толпу к ним подошла прекрасная женщина в золотом платье, подозвала к себе Марию и прошла с ней в уединенную перголу /4/, увитую зеленью.
- Ты должна покинуть нас, мое дорогое дитя, - сказала она. – Король пребудет здесь с нами лет двадцать, а может быть, и больший срок.
На всю округу, а тем более на соседнюю местность, снизойдет благословение. Все источники и реки будут полноводными, все пашни и сады будут богаче, вино – благородней, плодородней нивы, а леса – зеленее и свежее. Будет веять мягкий ветерок, не будет ни града, ни наводнений.
Возьми это кольцо на память. Но остерегайся рассказывать о нас кому бы то ни было, иначе мы должны будем покинуть эти края. Тогда все вокруг, и ты в том числе, потеряют благословение и счастье нашего присутствия. Еще раз поцелуй свою подругу и прощай.
Девочки вышли. Церина заплакала, и Мария наклонилась, чтобы ее обнять. Они расстались.
- Как же, наверное, этой ночью тревожились обо мне родители! – повторяла она про себя, проходя по полю. А я.. я не могу им рассказать, где я была и что видела, да они бы мне никогда и не поверили.
Мимо нее прошли два человека, они поздоровались с ней, и она услышала у себя за спиной: "Какая красивая девушка! Откуда она?"
Ускорив шаги, Мария поспешила к родительскому дому, но деревья, на которых еще вчера висело множество плодов, сегодня стояли сиротливыми и голыми. Дом был по-другому покрашен, а рядом появился новый амбар. В изумлении Мария подумала, что грезит. Продолжая изумляться, она открыла дверь дома. В комнате за столом сидел ее отец, а по обе стороны от него – незнакомая женщина и какой-то юноша.
- Господи, отец! – закричала она. – А где мама?
- Мама? – растерянно переспросила женщина и бросилась к Марии. - Боже, неужели ты.. да, да, это ты, наша любимая, единственная, давно оплаканная нами дочка.. Наша любимая, наша единственная.. Мария!
- Мать сразу же узнала ее по маленькой коричневой родинке под подбородком, по глазам и по всему облику.
Все начали обниматься, радостно суетились, и родители не могли удержать слез. Мария удивлялась тому, что она вдруг оказалась одного роста с отцом, и не понимала, почему мать так изменилась и постарела. Она спросила у отца, как зовут молодого человека.
- Да это же Андрес, сын нашего соседа! – сказал Мартин. – Как же ты так неожиданно появилась вдруг через семь долгих лет? Где ты была? Почему о тебе все это время ничего не было слышно?
- Семь лет? – переспросила в полной растерянности Мария, не в силах справиться со своими чувствами и мыслями. - Целых семь лет?
- Да, да, - сказал, смеясь, Андрес, и потряс ее от всей души за руку. - Я выиграл, Марихен. – Семь лет назад я прибежал к грушевому дереву и снова вернулся обратно домой, а ты, копуша, возвращаешься только сегодня!
Ее спрашивали вновь и вновь, настойчиво пытаясь добиться объяснений, где она была все это время. Но она, твердо помня о запрете, не могла придумать внятного ответа. И вдруг он сам слетел с губ. Маленькая Мария заблудилась и была подобрана людьми, ехавшими на проезжавшей мимо телеге. Ее привезли в какое-то незнакомое место, и там она не смогла объяснить расспрашивавшим ее людям, где живут родители. Затем она оказалась в каком-то очень далеком городе, где добрые люди воспитали и любили ее, как родную дочь. А когда приемные родители умерли, она наконец смогла вспомнить, где та местность, где родилась, и сразу же вернулась обратно.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - повторяла мать. – Довольно и того, что ты снова с нами, моя доченька, мое единственное сокровище!
Андрес остался на ужин, а Мария никак не могла привыкнуть к окружающей обстановке. Дом казался ей маленьким и мрачным. Она дивилась на свое платье. Оно было опрятным и простым, но совершенно чужим. Девушка внимательно рассматривала кольцо на пальце, его золото блестело так чудесно, в искусной оправе горел красный камушек.
Между тем настало время сна, и она была рада этому, поспешив уйти на отдых.
На другое утро Мария чувствовала себя увереннее. Она привела свои мысли в порядок и могла давать ясные простые ответы на вопросы, что задавали ей односельчане, толпой собравшиеся в ее доме для приветствия.
Андрес тоже пришел с самого утра и был расторопен, деловит и радостен. Пятнадцатилетняя девушка в самом расцвете юности произвела на него глубокое впечатление. Ночь он провел без сна.
Господа передали свое повеление Марии прийти в замок. Здесь она снова повторила свою историю, которая уже складно лилась из ее уст. Старый господин и благородная госпожа немало удивлялись ее хорошему воспитанию. Молодые же господа пришли в восторг в основном от ее красоты. Девушка была скромна, но не конфузилась. Она вежливо и в изысканных выражениях отвечала на все адресованные ей вопросы, ведь она утратила всякую боязнь перед благородными господами и роскошью их жилища. Когда она сравнивала эти залы и обстановку в них с теми чудесами и той высокой красотой, что она видела у эльфов во время своего пребывания у них, этот земной блеск казался ей тусклым, а присутствие людей почти ничтожным.
Все процветало сверх всякой меры: ни ненастье, ни ураганы не портили урожая, в необычно крупном винограде, краснея, зрело вино. И местные жители удивлялись всему этому, как бы опьяненные сладким дурманом. Таким же был и следующий год, но люди уже постепенно привыкали к чудесному...
Часто с затаенной тоской вспоминала она о времени, проведенном в лощине за елями, но оставалась молчаливой и серьезной. Как бы ни было прекрасно все то, что ее окружало, она знала что-то, что было еще прекрасней. И легкая дымка печали наложила отпечаток на весь ее характер, настроив его на меланхоличный лад.
Ей было больно слышать, когда отец или ее муж начинали рассуждать о цыганах и мошенниках, живущих в мрачной лощине. Зная, что они – благодетели всего края, она часто порывалась заступиться за них, и в первую очередь перед Андресом, который, казалось, находил удовольствие в беспрестанных насмешках. Но каждый раз она заставляла себя молчать.
Молодые люди жили вместе с Мартином и Бригиттой в их доме, который был достаточно просторен, помогая родителям Марии вести обширное хозяйство. Маленькая Эльфрида вскоре обнаружила необыкновенные способности и задатки: она очень рано начала ходить и говорить, когда ей не исполнилось и года.
Через несколько лет она превратилась в умную, чуткую девочку, полную такой неизъяснимой прелести, что все люди смотрели на нее с некоторым изумлением, а ее мать не могла отделаться от впечатления, что она видит перед собой одного из чудесных детей еловой лощины. Эльфрида не любила общаться с другими детьми, с некоторой боязливостью избегая их шумных игр. Больше всего она любила одиночество. Девочка уходила в отдаленный уголок сада, читала там или прилежно шила. Ее часто видели сидящей в глубокой задумчивости или ходящей взад-вперед и разговаривающей сама с собой. Оба родителя охотно предоставляли ей свободу: она была здоровеньким и смышленым ребенком. Их беспокоили только ее слишком разумные не по годам ответы и замечания.
Особенностью характера маленькой Эльфриды было то, что она весьма неохотно позволяла другим что-то совершать за нее. Все она хотела делать сама. Она почти всегда вставала по утрам раньше всех, тщательно умывалась, сама одевалась и вечером тоже не изменяла этим привычкам. Девочка всегда сама складывала свои платья и белье, и не давала никому, даже матери, брать свои вещи.
Мать потакала ей в этом своенравии, потому что не видела в нем ничего плохого. Однажды, в праздничный день, готовясь к посещению замка, она насильно переодевала малышку, в то время как та со слезами и криками противилась этому. Вдруг к своему изумлению Мария увидела на шее девочки висящий на веревочке золотой медальон необычной формы, в котором сразу же признала один из многих, что видела в подземных покоях у гномов.
Малышка была очень испугана и наконец созналась, что нашла его в саду. А поскольку он ей очень понравился, она оставила его себе. Она так слезно упрашивала мать не забирать у нее медальон, что Мария повесила ей его обратно на шею и задумчиво повела дочку в замок.
В стороне от дома арендатора находилось несколько хозяйственных построек, где хранились фрукты, а также садовый инвентарь. За ними простиралась лужайка со старой беседкой, в которую давным-давно никто не ходил, потому что она, после того как был построен новый дом, оказалась слишком далеко от сада.
В этой-то беседке и любила больше всего находиться Эльфрида. Никому не приходило в голову докучать ей там, так что родители зачастую по полдня не видели девочку. Однажды после обеда мать пошла в эти сараи, чтобы прибраться там и найти что-то, что было ей нужно, и вдруг заметила, что через щель в стене одного из сараев падает внутрь луч света.
Ей захотелось посмотреть, что там делает ее дочка. Мария обнаружила, что один из камней кладки расшатался и легко сдвигается в сторону. Таким образом, она смогла взглянуть внутрь беседки.
- Ах, мое дорогое дитя! Вот также я играла с твоей матерью, когда она была маленькой и навещала нас, но вы, люди, слишком быстро взрослеете и становитесь благоразумными. Это очень печально. Если бы ты оставалась ребенком так же долго, как и я!
- Охотно, если бы смогла, - сказала Эльфрида. – Они все считают, что я быстро расту и скоро не буду играть, потому что у меня есть все задатки стать умной не по годам. Ах, тогда я тебя больше не увижу, моя милая Церинхен!
Это как с цветами на дереве: как великолепна цветущая яблоня с ее бело-розовыми, начинающими распускаться бутонами! Дерево тогда такое большое и пышное, что каждый, кто проходит мимо, убежден, что скоро оно станет еще великолепнее. Затем восходит солнце, и яблоневые цветы доверчиво распускаются под его ласковыми лучами. А внутри них уже спрятано коварное зерно, которое спустя некоторое время теснит и сбрасывает на землю цветной убор. И цветам уже ничто не поможет. Завязь внутри них должна осенью превратиться в плод. Конечно же, яблоко – тоже чудесно, но оно ничто по сравнению с весенним цветом. Так и с нами, людьми. Не могу я радоваться тому, что скоро стану взрослой девушкой. Ах, как бы я хотела хоть разок прийти к вам в гости!
- Пока король с нами, это невозможно, - сказала Церина, - но ведь я часто навещаю тебя, мой дружок! Никто меня не видит, никто и не знает об этом – ни здесь, ни там. Невидимой я прохожу сюда или пролетаю птицей. Мы будем еще много времени вместе, пока ты остаешься маленькой! Какую радость мне доставить тебе?
- Я хочу, чтобы ты меня любила, - сказала Эльфрида. – Так, как я люблю тебя всем сердцем. А сейчас давай снова делать розу.
Церина вынула из-за пазухи уже знакомую шкатулочку, бросила на землю два зернышка, и вот перед ними, вдруг вырос зеленеющий куст с двумя ярко-красными розами, что склонились в нежной ласке друг к другу. Дети, улыбаясь, сорвали цветы, и куст снова исчез.
- О, только не умирай так быстро,- сказала Эльфрида, - красное чудо земли!
- Дай, - сказала маленькая девочка-эльф, трижды дунула на распустившуюся розу и трижды поцеловала цветок.
- Ну вот, теперь она останется такой же свежей и цветущей до самой зимы, - сказала Церина, отдавая обратно розу.
- Я сохраню его как твой образ. Она будет стоять в моей комнатке. А утром и вечером я буду ее целовать, как будто это ты, - сказала Эльфрида.
- Солнце уже садится. Мне нужно спешить домой, - произнесла маленькая фея. Они обнялись еще раз, затем Церина исчезла.
Мать часто украдкой подходила к щели в стене и почти всегда видела маленькую светлую девочку-эльфа сидящей рядом со своим ребенком. Дети были то заняты играми, то вели серьезные разговоры.
- Хочешь научиться летать? – спросила как-то раз свою подружку Церина.
- Конечно! Конечно, хочу! – вскричала Эльфрида.
Тогда фея обняла смертное дитя и воспарила с ней до потолка беседки.
Озабоченная мать забыла об осторожности и испуганно высунулась наружу, чтобы взглянуть, где они. Тогда Церина с улыбкой погрозила ей пальчиком, снова опустилась с Эльфридой на землю, попрощалась и исчезла. И часто впоследствии случалось так, что Мария была замечена Цериной, которая каждый раз укоризненно качала головой, либо грозила ей, но по-дружески, шутливо.
Теперь все чаще в случавшихся спорах с мужем Мария запальчиво говорила ему, что он несправедлив к бедным людям, живущим в той лачуге. Когда же Андрес требовал у нее объяснения, почему она - наперекор мнению всех людей в деревне и даже самих господ – считает, что знает об этом лучше, она замолкала и смущенно отмалчивалась.
Но вот однажды после обеда Андрес резче, чем когда-либо, начал настаивать на том, что сброд надо совсем выселить отсюда, места эти-де слишком хороши для нищих бродяг, и она невольно выкрикнула:
– Молчи, они и твои, и наши благодетели!
– Благодетели? - переспросил удивленно Андрес. – Эти бродяги?
В пылу спора, разгорячась, она взяла с него обещание молчать об услышанном и рассказала ему историю своего детства. Но он с каждым словом становился все недоверчивей и насмешливо качал головой. Тогда она взяла его за руку и привела к щели в сарайчике, где он к своему изумлению увидел, как сияющий эльф играет с его ребенком.
Он не мог произнести ни слова, издав лишь возглас удивления, и Церина подняла на них взгляд. Затем она внезапно побледнела и начала сильно дрожать, и уже не шутливо, а с гневным лицом погрозила наблюдающим за ней и сказала Эльфриде: "Ты ни в чем не виновата, мое сердечко, но они... Они никогда не поумнеют, какими бы умными себя ни считали". В ужасной спешке она обняла малышку, и черный ворон пролетел с хриплым карканьем через сад к темным елям.
Вечером девочка была очень молчалива и лишь плача целовала свою розу.
В душе Марии царил страх, а Андрес говорил мало. Наступила ночь. Внезапно зашумели деревья, вокруг залетали с испуганным криком птицы, были слышны раскаты грома, земля дрожала, и жалобные звуки прорезали воздух.
У Марии и Андреса не хватало смелости встать с постели. Они закутались в одеяла и со страхом ожидали наступления дня. Под утро стало спокойнее, и когда солнце взошло из-за леса, осветив землю, все затихло. Андрес оделся, тут Мария заметила, что камень в ее кольце потускнел.
Когда они отворили дверь, им в глаза ударил солнечный свет, но они едва узнавали свою местность. Поблекла свежесть леса, осели холмы вокруг, в речках и ручьях едва струилась матовая вода, серое небо нависало над ними, а когда они перевели взгляд на ели в лощине, то они уже не казались им мрачнее и печальнее обычных елок в лесу, да и в хижинах за ними ничего пугающего не было.
К ним подходили селяне, рассказывая о минувшей странной ночи. Кто-то уже зашел на подворье, где прежде жили цыгане. Наверное, они снялись и ушли прочь: их лачуги стоят пустыми, а внутри все выглядит так же, как и в других бедных жилищах. Ничего особенного. В комнате оставалось еще что-то из утвари.
Мария запретила ей об этом говорить, а тем временем к толпе подошел паромщик с реки и начал рассказывать диковинные вещи. С наступлением ночи к нему подошел высокий незнакомый человек, который взял у него паром в аренду на всю ночь, выставив, однако, условие, что сам паромщик отправится домой и ляжет спать. По меньшей мере, не будет высовывать носа за дверь.
- Я испугался, - продолжал старик, - да и эта странная сделка не давала мне уснуть. Тихо подкравшись к окну, я взглянул на реку. По небу беспокойно метались огромные тучи, а дальние леса жутковато шумели. Казалось, что моя изба тряслась, а вокруг раздавались какие-то жалобные звуки, визг и плач.
Вдруг я увидел белый струящийся откуда-то луч света, он становился все шире и шире, как тысячи и тысячи упавших с неба звезд. Искрясь и перекатываясь, волна света шла от мрачных елей лощины, пересекала поле и разрасталась до реки.
Внезапно я услышал топот, звяканье, шепот и шум – все ближе и ближе к моему парому. Затем весь паром заполнили маленькие и большие светящиеся фигуры. Как мне показалось, мужские и женские. С ними были и дети. И вот мой высокий незнакомец повез всех на другой берег. В реке рядом с паромом плыли многие тысячи каких-то светлых фигур, воздух пронизал белесый туман, в котором тут и там трепетали огоньки..
И повсюду раздавались вздохи, причитания, жалобы, что нужно так далеко, далеко уезжать из милых любимых краев.
Слышались также удары весла об воду и всплески воды, а затем внезапно наступила тишина. Но вот паром причалил к берегу опять и взял на борт новых пассажиров. Эти перевозили с собой множество тяжелых сосудов. Их тащили на себе и катили какие-то маленькие уродцы. Я не знаю, кто это мог быть. Может, это были черти, может, кобольды.
Затем прибыла торжественная внушительная процессия. На маленьком белом коне восседал величавый старик. Вокруг него кипела настоящая суматоха. Впрочем, у коня я видел только голову. Сам он был целиком покрыт драгоценной сияющей попоной. На голове старца я, кажется, разглядел корону.
Когда же переправился и он, понемногу начало всходить солнце, и утренняя заря ослепила меня. Вот так и прошла эта ночь. Под утро, среди этой суматохи, мне удалось наконец заснуть, смешанные чувства владели мной: и радостное возбуждение, и какой-то ужас. Наутро все было тихо, но река как будто утекла куда-то. Вести свой паром мне теперь будет весьма затруднительно. –
Так закончил свой рассказ старый паромщик.
Эльфрида день и ночь с тоской наблюдала за своей розой, думая о подруге. И подобно цветку, который все больше клонился набок и увядал, она все ниже опускала свою головку и еще до наступления весны скончалась.
Густав Ланге (1830-1889) "Цветочная песня"
*** ** *** ** ***
ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ ПЕРЕВОДЧИКА.
Перед вами повесть–сказка знаменитого немецкого романтика Людвига Тика “Эльфы” (“Die Elfen”). Она была написана им в 1811г. и опубликована в собрании сказок "Фантазус". В ней рассказывается о том, как восьмилетняя сельская девочка Мария, дочь зажиточного арендатора, случайно попадает в царство эльфов. Оно расположено совсем рядом с их деревней, но не видимо людскому миру, хотя и оказывает свое постоянное благотворное влияние на него, осеняя все окрестности и существование людей благодатью своего присутствия.
Как известно, скандинаво-германская мифология делит альвов (эльфов) на белых и темных. Светлые существа, эльфы и феи, - легкие создания невероятной красоты. Они подобны мысли или фантазии. Эльфы похожи на людей, но в отличие от последних, потенциально бессмертны (то есть не стареют и могут пребывать в том возрасте, который им больше всего подходит) и обладают магией. Мир темных альвов располагается под землей. Его населяют гномы, карлики, или кобольды.
Впрочем, в сказке Людвига Тика эльфы/альвы воплощают разнообразные силы природы – воду, огонь, богатства земных недр, как произрастающие из земли, так и хранящиеся в ее глубинах – драгоценные металлы, камни, минералы. Все в природе находится в вечном круговороте движения и обновления, сверкая немыслимыми красками и сочетаясь в разнообразные формы. Элементы, соседствуя друг с другом, вечно изменяются и переходят один в другой.
Огненные потоки и потоки водные, направляемые этими природными стихийными духами под поля, луга, виноградники людей, делают эти места благословенными: все процветает, все изобильно, все сверкает чистыми свежими красками.
В мире эльфов отсутствует людское понятие времени. Здесь оно течет по-другому. Один день и одна ночь в этом царстве равны семи долгим годам земной жизни: маленькая девочка вернулась в земной мир к своим родным красивой пятнадцатилетней девушкой. Чуткий к восприятию времени, романтик Тик показывает зависимость чувства времени от интенсивности проживания жизни: если каждый миг жизни наполнен глубокими прочувствованными переживаниями, то время уплотняется до предела. За сутки можно прожить едва ли не лучшую половину своей людской жизни.
Преображенная дружбой с эльфами Мария с трудом приспосабливается к будничному существованию среди людей. "Земной блеск теперь казался ей тусклым, а присутствие людей почти ничтожным". Великолепный, только что отстроенный графский замок выглядит дешевой подделкой той " высокой красоты, что она видела у эльфов"
Те немногие, которые удостоены доверия эльфов, те, кому стала известна тайна их присутствия, подвергаются жестокому наказанию в случае ее разглашения, как это случилось и с героиней сказки Л.Тика. Местность, где живет она со своими родными, после ухода эльфов приходит в упадок, лишенная их покровительства. Все или умирают или переезжают жить в другие места, в некогда цветущих благословенных краях царит разруха и запустение….
Сравнение соответствующего отрывка сказки Л.Тика с этим небольшим стихотворным наброском В.А.Жуковского позволяет говорить о том, что последний сохраняет только основную линию сюжета, весьма вольно обращаясь с деталями (изменены имена героев, род занятий Мартина-Мартына – он становится мельником и т.п.)
До Жуковского сказочную повесть Л.Тика прозой перевел в 1830г. А.А. Шишков - один из незаслуженно забытых поэтов русского романтизма, годом ранее, в 1829г., сочинивший стихотворение "Эльфы". Об Александре Ардалионовиче Шишкове (1799 - 1832) сейчас мало кто помнит, но в свое время это был известный русский поэт и переводчик, друг Пушкина, упомянутый им в "Евгении Онегине".
А.А.Шишков оказал несомненное влияние на развитие нашей литературы своими прекрасными для того времени переводами. Многими из них пользуются и по сей день - потому что других просто нет. Некоторые переводы Шишкова из Л.Тика можно увидеть на страницах этого блога↓. Зная несколько европейских языков, А.А.Шишков знакомил русского читателя и писателя с драматическими произведениями Ф.Шиллера ("Пикколомини", "Смерть Валленштейна", "Мария Стюарт"), Вернера ("Аттила", "24 февраля"), Раупаха ("Князья Хованские"), Кернера ("Тони"), со сказочными повестями Л.Тика ("Руненберг", "Белокурый Экберт", "Эльфы". Его перевод "Чар любви" (в др.переводе "Любовные чары") Л.Тика нашел отражение в повести Гоголя "Ночь накануне Ивана Купала").
В.А.ЖУКОВСКИЙ. АЛЬФЫ. 1845г.
.%20%D0%A4%D0%B5%D0%B8.jpg)
Сказала мать, - в саду играет с сыном
Жаль,ее не было в детстве
моего поколения...
- Но это могут быть и бедняки, которые стыдятся своей бедности, - мягко возразила жена. Ведь в чем-то плохом их никто не обвиняет. Однако, странно, что они не ходят в церковь, да никто и не знает, чем они, собственно, живут. А маленький садик у дома кажется таким заброшенным! Прокормить их он явно не может, а полей у них нет.
- Один Господь Бог ведает, чем они там занимаются, - продолжал Мартин. Пара пошла дальше. –- К ним никто не ходит: место, где они поселились, как будто заколдовано и зачумлено. Самые отчаянные наши парни не отваживаются заглядывать туда.
Так продолжали они этот разговор, уходя все дальше и дальше в поле.
*** ** *** ** ***
Мрачная местность, о которой шла речь, лежала в некотором удалении от деревни. В низине, окруженной со всех сторон елями, стояла лачуга с несколькими полуразвалившимися хозяйственными постройками. Изредка из печной трубы на крыше клубился дымок. Еще реже показывались люди: иногда самые любопытные, что отваживались подойти ближе, видели на скамейке перед домом каких-то уродливых женщин в лохмотьях, на коленях у них играли такие же безобразные и грязные дети, черные псы бегали по участку.
Время от времени в вечерние часы высокий человек, которого никто не знал, проходил по мосткам через речушку и исчезал в домике. В темноте селяне видели также различные фигуры, что тенями двигались вокруг костра.
Эта низина, ели и ветхая лачуга самым странным образом контрастировали с веселым зеленым ландшафтом, белыми деревенскими домиками и новым роскошным графским замком.
*** ** *** ** ***
Дети уже съели фрукты и теперь бегали наперегонки: маленькая проворная Мария постоянно обгоняла более медлительного Андреса. Наконец тот закричал:
- Так бегать любой сможет, а давай попробуем пробежать подальше, тогда и посмотрим, кто выиграет.
- Как хочешь, - согласилась малышка, - только к реке нам бегать запрещено.
- Знаю, - ответил мальчик. – Но вон там, на пригорке, стоит большая груша. Отсюда минут пятнадцать. Я побегу налево, вокруг еловой лощины, а ты беги направо, полем. На пригорке мы встретимся, вот тогда и посмотрим, кто быстрей.
- Ладно, - сказала Мария, пританцовывая от нетерпения. – Так мы не будем мешаться под ногами друг у друга. Папа тоже говорит, что до того холма одинаково далеко, как ни пойдешь – по этой стороне или по дороге, что идет за цыганским домом.
Андрес побежал вперед, и Мария, которая повернула направо, его уже не видела.
- Он вообще-то глупый, - подумала девочка про себя. – Ведь мне нужно только набраться храбрости и перебежать по мосткам через ручей, мимо хижины, а там наверх на пригорок, и я наверняка прибегу на место намного раньше него.
Она уже была перед ручьем и елями, стоявшими на другом берегу.
- Бежать туда или не бежать? Нет, все-таки очень страшно, - подумала она вслух.
На той стороне маленькая белая собачка оглушительно залаяла на девочку.
Со страху песик показался ей страшным чудовищем, и она отскочила назад.
"Боже, - подумала она, - этот зазнайка уже далеко впереди, а я здесь все стою и размышляю". Собачка продолжала лаять, но она уже не казалась малышке такой страшной. Наоборот, чем больше девочка смотрела нее, тем больше собачка нравилась ей: у нее на шее был красный ошейник с блестящим колокольчиком, и когда песик в лае запрокидывал голову, колокольчик очень мило звенел.
- Ну, давай же, решайся, - одернула себя маленькая Мария. – Я побегу изо всех сил и быстро-быстро пробегу этот участок. Меня же там не съедят.
С этими словами храбрая проворная девочка вбежала на мостик, пробежала мимо маленькой собачки, которая замолчала и уже вовсю виляла хвостиком, и очутилась в лощине. За обступившими ее со всех сторон черными елями девочка сейчас уже не видела ни родительского дома, ни деревни.
*** ** *** ** ***
Но как же она была поражена. Ее окружало радостное разноцветье чудесного сада, в котором великолепными красками сияли тюльпаны, розы и лилии. На цветках качались голубые и золотисто-красные бабочки, в блестящих проволочных клетках, что висели на цветочных шпалерах /2/, восхитительно пели многоцветные птицы. И дети в белых коротких курточках с кудрявыми белокурыми волосами и светлыми глазами бегали вокруг: кто-то играл с маленькими овечками, кто-то кормил птиц, другие рвали цветы и дарили их друг другу, третьи лакомились вишнями, виноградом и спелыми абрикосами. Виднелась и маленькая лачуга, но посередине сада стоял, блистая, большой прекрасный замок с бронзовыми дверями, украшенный изысканными барельефами.
От изумления Мария не могла прийти в себя. Но поскольку не была глупышкой, то подошла к ближайшей девочке, протянула ей ручку и пожелала доброго утра.
- Ты наконец пришла к нам в гости? – спросила та. – Я видела, как ты бегаешь там, снаружи, но нашей собачки ты испугалась.
- Так вы не цыгане и не мошенники, как постоянно повторяет Андрес?! - сказала Мария. – Ну, разумеется, он глупый и целыми днями без умолку болтает всякий вздор.
- Оставайся с нами, - сказала очаровательная малышка. – Тебе обязательно понравится у нас.
- Да, но мы бегаем наперегонки.
- К своему приятелю ты еще успеешь вернуться вовремя. Вот, бери и ешь!
Мария попробовала протянутые ей фрукты, и ей показалось, что ничего вкуснее она и не пробовала. И Андрес, и бег наперегонки, и запреты ее родителей – все было напрочь забыто.
Высокая женщина в переливающемся платье подошла к ним и спросила у девочки, кто это с ней.
- Прекрасная дама, - сказала Мария, - я случайно забежала к вам, и меня пригласили погостить здесь.
- Ты же знаешь, Церина, - сказала красавица, что ей можно пробыть у нас очень недолго, и ты должна была прежде спросить у меня разрешения.
- Я подумала, что раз ей было позволено перейти мостик, то я могу оставить ее здесь, - сказала малышка. Мы так часто видели ее бегающей по полю, да ты и сама восхищалась этой ловкой проворной девочкой. В любом случае она уйдет от нас достаточно рано.
- Нет, я останусь здесь, - возразила гостья. – Здесь так чудесно: и игрушки здесь замечательные, да к тому же клубника и вишни.. Нет, у нас там не так, у нас хуже.
Женщина в золотом платье пошла прочь, улыбаясь; и множество детей, смеясь, подбежало к счастливой Марии. Дети шутили с ней, тянули за собой танцевать. Кто-то подвел своих овечек, а другие принесли чудесные игрушки, третьи пели, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах.
Но больше всего Марии нравилась девочка, к которой она подошла в самом начале. Она была самая приветливая и самая очаровательная из всех. Маленькая Мария все время повторяла: "Я хочу навсегда остаться с вами, а вы будете моими сестрами". Дети смеялись и обнимали ее.
"А сейчас давайте поиграем в одну чудесную игру", - сказала Церина. Она быстро сбегала в великолепное здание и вернулась назад с золотой шкатулочкой, в которой лежали светящиеся семена. Взяв крохотными пальчиками несколько зернышек, Церина посыпала их на зеленую лужайку. Тотчас же трава заколыхалась волнами, и через несколько мгновений из земли начали расти ослепительные розовые кусты. Быстро поднявшись, они внезапно распустились, - и все пространство вокруг наполнилось нежным благоуханием цветущих роз.
Мария тоже взяла щепотку зерен, и когда она их рассыпала на земле, то оттуда показались белые лилии и разноцветные гвоздики. Церина сделала жест рукой, и вот все цветы исчезли, и другие появились вместо прежних.
"А сейчас, - сказала Церина, - будет кое-что грандиозное!" С этими словами она положила в землю два зернышка пинии /3/ и притоптала их ногой. Два зеленых кустика выросли перед ней. "Крепче держись за меня", - сказала Церина, и Мария обхватила ее обеими руками. И вот она почувствовала, что летит ввысь: деревья росли под ними с большой скоростью. Высокие пинии тянулись вверх, а оба обнявшихся ребенка, держась за их крону, парили взад и вперед в розовых вечерних облаках.
Другие малыши ловко взбирались по стволам деревьев вверх, спускались вниз, натыкались друг на друга, громко смеясь и обмениваясь шутками.
Если же кто-нибудь из детей в суматохе падал вниз, то парил в воздухе, медленно опускаясь на землю.
Наконец Марии стало страшно, и тогда ее спутница громко пропела несколько звуков. Деревья медленно стали врастать в землю и так же, как подняли детей наверх, опустили их вниз.
Затем Церина со своей маленькой гостьей вошла в бронзовые двери замка. Там, в круглом зале, сидело множество красивых женщин, как молодых, так и в возрасте. Они угощались великолепными фруктами, откуда-то звучала прекрасная музыка.
На сводах потолка были изображены пальмы, цветы и листва, а между ними фигуры амурчиков в самых грациозных позах. Амурчики взбирались по листве и деревьям, качались на качелях. Под звуки музыки картины преображались и пылали ослепительными красками: то ярко сверкали зеленый и голубой, постепенно тускнея, то вдруг вспыхивал пурпурный, разгораясь золотом.. Тогда казалось, что голенькие амурчики в цветочных гирляндах оживают. На их рубиново-красных губах трепетало дыхание, и можно было заметить то блеск белых зубок, то мягкое сияние небесно-голубых глаз....
Из зала бронзовые ступени вели вниз, в большие подземные покои. Здесь повсюду лежало золото и серебро, и драгоценные камни всех расцветок сверкали меж ними. Диковинные сосуды стояли повсюду вдоль стен, и все они были наполнены драгоценностями.
Изделия из золота самых различных видов и форм переливались теплым красноватым сиянием. Множество маленьких гномов было занято тем, что разыскивало повсюду на полу монетки, помещая их обратно в сосуды. Другие, горбуны с длинными красными носами, согнувшись в три погибели, вносили на кривых ножках в зал тяжелые мешки, как какой-нибудь мельник несет свой ношу с зерном, и, с трудом переводя дыхание, вытряхивали из них золотые кругляши на пол. Затем они неловко прыгали туда-сюда, хватая монеты, которые стремились куда-нибудь закатиться. Зачастую, ничего и никого не замечая в своем усердии, они наталкивались друг на друга, и тогда оба грузно и неуклюже падали на землю.Когда Мария, не выдержав, засмеялась над их ужимками, на лицах гномов отразилась досада.
У задней стены сидел старый сморщенный человечек. Церина почтительно приветствовала его, он же в ответ ограничился простым кивком головы. В руках он держал скипетр, на голове его была надета корона. Прочие гномы, казалось, признавали человечка своим повелителем и беспрекословно слушались его указаний.
- Ну, что на этот раз? – брюзгливо спросил он, когда дети приблизились к нему. Мария боязливо молчала, но ее спутница ответила, что они пришли сюда только посмотреть.
- Вечно одно и то же старое ребячество, - проворчал старик. – Неужели это безделье никогда не закончится?
С этими словами он отвернулся от них, возвратившись к своим делам: одни гномы под его присмотром продолжали взвешивать и разыскивать золотые монеты, других он отослал куда-то, а кого-то гневно разбранил.
- Кто этот господин? – спросила Мария.
- Это наш князь металлов, - ответила маленькая Церина, когда они уходили прочь.
 |
| Худ.Август Мальстрем. Гномы |
*** ** *** ** ***
Кажется, дети снова вышли на открытый воздух: они стояли у большого пруда, но солнце не светило, и неба над ними не было видно.
Они сели в небольшую лодку, и Церина стала энергично грести. Лодка плыла очень быстро. Когда они очутились посреди пруда, Мария увидела, что из маленького озера во все стороны вытекало множество каналов, речушек и ручьев.
- Эта подземная речка справа, - сказало светлое дитя, - течет под вашим садом в глубь земли. Поэтому и цветет все в нём так пышно. Отсюда по ней можно попасть в большую реку.
Внезапно из всех каналов и из озера показалось бесконечное множество детей, плывущих к ним. На многих были надеты венки из камыша и водяных лилий, другие в руках держали красные коралловые зубцы. Кто-то дул в изогнутые раковины. Веселое разноголосье отражалось эхом от темных берегов.
Меж малышами плыли и прекрасные женщины. Дети часто прыгали то к одной, то к другой и висли с поцелуями у них на шее.
Все приветствовали новую гостью. Меж тем, среди этой суматохи, Мария с Цериной выплыли из озера в маленькую речку, которая становилась все уже и уже. Наконец лодка остановилась. Остальные попрощались с ними и уплыли прочь, а Церина постучалась в скалу. И вот скала разошлась на две половины, как гигантская дверь, из которой появилось ярко-красное существо, обликом напоминавшее женщину, и помогло им выйти из лодки.
- Ну что, не скучно там у вас? – спросила Церина.
- Они как раз за работой, - последовал ответ, - и веселятся, как только могут. Впрочем, и тепло тоже чрезвычайно приятное.
Они пошли вверх по винтовой лестнице, и внезапно Мария очутилась в ослепительно ярком зале. Первые мгновения она ничего не могла видеть из-за света, который, казалось, заливал все пространство вокруг. Пурпурный жар гулял по огненно-красным драпировкам стен, и когда глаза немного привыкли, Мария к своему удивлению увидела, что на стенах, как на гигантском ковре, беспрерывно двигались то вверх, то вниз будто в радостном танце какие-то фигуры. Они были так изящны и так несказанно прекрасны, что ничего привлекательнее этого зрелища не было на свете.
Их тела были как бы из красноватого хрусталя, и со стороны, казалось, можно было видеть, как в них струится и играет подвижная кровь. Они засмеялись при виде незнакомой им девочки и приветствовали ее разнообразными поклонами. Но только Мария захотела подойти поближе, Церина вдруг силой удержала ее на месте.
- Ты сгоришь, Марихен. – Все здесь – огонь!
Мария почувствовала сильный жар.
- А почему же, - спросила она,- эти чудеснейшие создания никогда не выходят к нам наружу и не играют с нами?
- Так же, как ты живешь в воздушном пространстве, - ответила та, - они живут в огне и должны все время оставаться в нем…Без него они погибнут. Ты только посмотри, как им привольно, как они смеются и веселятся.
Вон те, внизу, например, разливают во все стороны под землей огненные реки, поэтому и цветут цветы, зреют плоды и вино. Эти красные потоки текут рядом с потоками речными. Огненные создания всегда деятельны и радостны. Но тебе здесь слишком жарко, давай снова выйдем в сад.
*** ** *** ** ***
Здесь все переменилось. Цветы купались в лунном свете, птицы замолкли, а спящие дети лежали группами в зеленой листве. Но маленькая Мария и ее подруга не чувствовали усталости: до самого рассвета они прогуливались в теплой летней ночи и вели нескончаемые разговоры.
Когда же рассвело, они подкрепились фруктами и молоком, затем Мария сказала:
- Давай прогуляемся и к елям. Хочется взглянуть на них.
- Охотно, - ответила Церина. – Кстати, ты сможешь навестить там наших часовых. Они тебе наверняка понравятся. Часовые стоят наверху, на валу между деревьями.
Они пошли через цветочные сады, чудесные рощи, полные соловьев, затем поднялись к винограднику на холме, долго шагали по берегу чистой речки, следуя ее своенравным изгибам, и наконец пришли к елям и возвышенности, что служила границей всей местности.
- Как же так получается, - спросила Мария, - что мы здесь, внутри, идем так долго и проходим так много, а снаружи весь ваш край выглядит таким небольшим?
- Я не знаю, как это получается, - ответила ее подруга, - но это так.
Они поднялись к мрачным темным елям, и холодный ветер задул им в лицо из внешних пределов. Казалось, что там повсюду, куда ни кинь взгляд, лежал туман. А наверху стояли диковинные фигуры. Их лица были мучнисто-белыми, а жутковатые головы весьма напоминали полярных сов. Стражи были одеты в широкие складчатые плащи из взлохмаченной шерсти и держали над собой раскрытые зонты из невиданной перепончатой ткани. Большие крылья, как у летучих мышей, что находились в странном диссонансе с их старомодными плащами, беспрестанно овевали и обмахивали их.
- Хочется смеяться, хотя и жутковато, - сказала Мария.
- Это наши добрые трудолюбивые стражники, - объяснила ее маленькая спутница. - Они стоят здесь и веют крыльями, чтобы каждого, кто захочет подойти сюда поближе, охватывал жуткий беспричинный страх. Так одеты они потому, что сейчас там, у вас, холодно и идет дождь, чего они совершенно не выносят. Здесь, в лощине, – вечная весна и лето, и если бы они здесь, на валу, часто не сменялись, то погибли бы.
- Но кто же вы? – спросила Мария, когда они снова спускались вниз и сладкий аромат цветов понемногу окутывал их, - или у вас нет имени, которым вас можно было бы назвать?
- Эльфы – наше имя, - ответил светлый ребенок. - Как я слышала, и в вашем мире о нас знают тоже.
*** ** *** ** ***
На лугу тем временем царила большая суматоха.
"Прилетела прекрасная чудо-птица!" - кричали дети. Церина с Марией увидели, что у входа в замок было настоящее столпотворенье: и стар, и млад - все спешили в зал, стремясь туда побыстрее попасть. Вокруг раздавались радостные возгласы, и звучала праздничная музыка.
Когда же они вошли внутрь, то увидели большую толпу самого разнообразного народа. Все глядели наверх, где под куполом медленно парила кругами большая птица с блестящим опереньем. Вот музыка зазвучала еще радостнее, огни и краски начали меняться еще быстрее.
Наконец музыка замолкла, и птица с шумом уселась на сверкающую корону, что парила под высоким стрельчатым окном, освещавшим сверху своды. Оперенье птицы было пурпурно-зеленым, и по нему шли ослепительные золотые полосы. На голове же была подвижно закреплена диадема из маленьких светлых переливчатых перышек, сверкавших, как драгоценные камни. Клюв птицы был красным, а ноги – блестяще-голубыми. Когда она шевелилась, все краски переливались, радуя глаз. Чудо-птица была величиной с орла.
И вот сейчас она открыла свой сверкающий клюв, и сладкая мелодия полилась из ее трепещущей груди, подобно трелям влюбленного соловья теплой летней ночью. Всё громче разносилось пение, прекрасные звуки изливались подобно лучам света. Они были так неизъяснимо прекрасны и щемящи, что все присутствующие, вплоть до самых маленьких детей, не могли сдержать слезы от восхищения.
Когда она умолкла, все склонились перед птицей. Она снова сделала несколько кругов под сводом и, вылетев в дверь, взмыла в сияющие небеса. Вскоре лишь крошечная красная точка светилась в небе. Но быстро пропала и она.
- Почему вы все так радуетесь? – спросила Мария и наклонилась к прекрасной девочке, которая показалась ей сегодня меньше ростом, чем вчера.
- К нам едет король, - ответила малышка. – Многие из нас его никогда не видели. Там, куда он прибывает, царит счастье и радость. Мы его долго ждали. Ждали еще сильнее, чем вы - прихода весны после долгой зимы. И вот наконец он прислал нам с этим прекрасным вестником известие о своем приезде. Эта великолепная разумная птица, посол короля, зовется фениксом. Ее дом далеко, в Аравии, на единственном в своем роде дереве. Второго такого нет во всем мире. Так же, как нет на свете и второго феникса.
Когда он чувствует, что приближается старость, он вьет себе из бальзама и ладана гнездо, поджигает его и сгорает в огне. Он умирает с песней, и из благовонного пепла вновь возрождается обновленный феникс, сияющий юной красотой.
Очень редко он совершает такие перелеты, как этот, и тогда его могут видеть люди. Это случается не чаще одного раза в несколько столетий. Тогда люди записывают это в свои летописи и ждут чудес. Но сейчас, моя подруга, мы должны будем с тобой расстаться, ведь лицезрение короля тебе не даровано.
И вот через толпу к ним подошла прекрасная женщина в золотом платье, подозвала к себе Марию и прошла с ней в уединенную перголу /4/, увитую зеленью.
- Ты должна покинуть нас, мое дорогое дитя, - сказала она. – Король пребудет здесь с нами лет двадцать, а может быть, и больший срок.
На всю округу, а тем более на соседнюю местность, снизойдет благословение. Все источники и реки будут полноводными, все пашни и сады будут богаче, вино – благородней, плодородней нивы, а леса – зеленее и свежее. Будет веять мягкий ветерок, не будет ни града, ни наводнений.
Возьми это кольцо на память. Но остерегайся рассказывать о нас кому бы то ни было, иначе мы должны будем покинуть эти края. Тогда все вокруг, и ты в том числе, потеряют благословение и счастье нашего присутствия. Еще раз поцелуй свою подругу и прощай.
Девочки вышли. Церина заплакала, и Мария наклонилась, чтобы ее обнять. Они расстались.
И вот она очутилась на узеньком мостике, из елей за ее спиной дул холодный ветер, собачка отважно лаяла и звенела своим колокольчиком. Мария оглянулась назад и поспешила прочь: темень елей, чернота заброшенных строений, смутные тени вселяли в нее безотчетный страх.
- Как же, наверное, этой ночью тревожились обо мне родители! – повторяла она про себя, проходя по полю. А я.. я не могу им рассказать, где я была и что видела, да они бы мне никогда и не поверили.
Мимо нее прошли два человека, они поздоровались с ней, и она услышала у себя за спиной: "Какая красивая девушка! Откуда она?"
Ускорив шаги, Мария поспешила к родительскому дому, но деревья, на которых еще вчера висело множество плодов, сегодня стояли сиротливыми и голыми. Дом был по-другому покрашен, а рядом появился новый амбар. В изумлении Мария подумала, что грезит. Продолжая изумляться, она открыла дверь дома. В комнате за столом сидел ее отец, а по обе стороны от него – незнакомая женщина и какой-то юноша.
- Господи, отец! – закричала она. – А где мама?
- Мама? – растерянно переспросила женщина и бросилась к Марии. - Боже, неужели ты.. да, да, это ты, наша любимая, единственная, давно оплаканная нами дочка.. Наша любимая, наша единственная.. Мария!
- Мать сразу же узнала ее по маленькой коричневой родинке под подбородком, по глазам и по всему облику.
Все начали обниматься, радостно суетились, и родители не могли удержать слез. Мария удивлялась тому, что она вдруг оказалась одного роста с отцом, и не понимала, почему мать так изменилась и постарела. Она спросила у отца, как зовут молодого человека.
- Да это же Андрес, сын нашего соседа! – сказал Мартин. – Как же ты так неожиданно появилась вдруг через семь долгих лет? Где ты была? Почему о тебе все это время ничего не было слышно?
- Семь лет? – переспросила в полной растерянности Мария, не в силах справиться со своими чувствами и мыслями. - Целых семь лет?
- Да, да, - сказал, смеясь, Андрес, и потряс ее от всей души за руку. - Я выиграл, Марихен. – Семь лет назад я прибежал к грушевому дереву и снова вернулся обратно домой, а ты, копуша, возвращаешься только сегодня!
Ее спрашивали вновь и вновь, настойчиво пытаясь добиться объяснений, где она была все это время. Но она, твердо помня о запрете, не могла придумать внятного ответа. И вдруг он сам слетел с губ. Маленькая Мария заблудилась и была подобрана людьми, ехавшими на проезжавшей мимо телеге. Ее привезли в какое-то незнакомое место, и там она не смогла объяснить расспрашивавшим ее людям, где живут родители. Затем она оказалась в каком-то очень далеком городе, где добрые люди воспитали и любили ее, как родную дочь. А когда приемные родители умерли, она наконец смогла вспомнить, где та местность, где родилась, и сразу же вернулась обратно.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - повторяла мать. – Довольно и того, что ты снова с нами, моя доченька, мое единственное сокровище!
Андрес остался на ужин, а Мария никак не могла привыкнуть к окружающей обстановке. Дом казался ей маленьким и мрачным. Она дивилась на свое платье. Оно было опрятным и простым, но совершенно чужим. Девушка внимательно рассматривала кольцо на пальце, его золото блестело так чудесно, в искусной оправе горел красный камушек.
На вопрос отца Мария ответила, что кольцо это – подарок ее приемных родителей.
Между тем настало время сна, и она была рада этому, поспешив уйти на отдых.
На другое утро Мария чувствовала себя увереннее. Она привела свои мысли в порядок и могла давать ясные простые ответы на вопросы, что задавали ей односельчане, толпой собравшиеся в ее доме для приветствия.
Андрес тоже пришел с самого утра и был расторопен, деловит и радостен. Пятнадцатилетняя девушка в самом расцвете юности произвела на него глубокое впечатление. Ночь он провел без сна.
Господа передали свое повеление Марии прийти в замок. Здесь она снова повторила свою историю, которая уже складно лилась из ее уст. Старый господин и благородная госпожа немало удивлялись ее хорошему воспитанию. Молодые же господа пришли в восторг в основном от ее красоты. Девушка была скромна, но не конфузилась. Она вежливо и в изысканных выражениях отвечала на все адресованные ей вопросы, ведь она утратила всякую боязнь перед благородными господами и роскошью их жилища. Когда она сравнивала эти залы и обстановку в них с теми чудесами и той высокой красотой, что она видела у эльфов во время своего пребывания у них, этот земной блеск казался ей тусклым, а присутствие людей почти ничтожным.
*** ** *** ** ***
Это было в феврале. Деревья покрылись листвой раньше, чем обычно. Так рано соловьи еще никогда не начинали петь, а такой чудесной весны, что пришла в эти края, не могли припомнить даже древние старцы. Повсюду из земли били ручейки и питали водой луга и долины. Холмы, казалось, выросли, виноградники на холмах поднялись выше, фруктовые деревья цвели, как никогда раньше, и цветочные облака, распространяя благоуханную благодать, тяжело висели над всем краем.
Все процветало сверх всякой меры: ни ненастье, ни ураганы не портили урожая, в необычно крупном винограде, краснея, зрело вино. И местные жители удивлялись всему этому, как бы опьяненные сладким дурманом. Таким же был и следующий год, но люди уже постепенно привыкали к чудесному...
Осенью Мария уступила просьбам своих родителей и настойчивым ухаживаниям Андреса: она стала его невестой, и зимой они поженились.
Часто с затаенной тоской вспоминала она о времени, проведенном в лощине за елями, но оставалась молчаливой и серьезной. Как бы ни было прекрасно все то, что ее окружало, она знала что-то, что было еще прекрасней. И легкая дымка печали наложила отпечаток на весь ее характер, настроив его на меланхоличный лад.
Ей было больно слышать, когда отец или ее муж начинали рассуждать о цыганах и мошенниках, живущих в мрачной лощине. Зная, что они – благодетели всего края, она часто порывалась заступиться за них, и в первую очередь перед Андресом, который, казалось, находил удовольствие в беспрестанных насмешках. Но каждый раз она заставляла себя молчать.
Так она прожила год, а в следующем радовалась появлению маленькой дочки, которую – в память об эльфах, - назвала Эльфридой /5/.
Молодые люди жили вместе с Мартином и Бригиттой в их доме, который был достаточно просторен, помогая родителям Марии вести обширное хозяйство. Маленькая Эльфрида вскоре обнаружила необыкновенные способности и задатки: она очень рано начала ходить и говорить, когда ей не исполнилось и года.
Через несколько лет она превратилась в умную, чуткую девочку, полную такой неизъяснимой прелести, что все люди смотрели на нее с некоторым изумлением, а ее мать не могла отделаться от впечатления, что она видит перед собой одного из чудесных детей еловой лощины. Эльфрида не любила общаться с другими детьми, с некоторой боязливостью избегая их шумных игр. Больше всего она любила одиночество. Девочка уходила в отдаленный уголок сада, читала там или прилежно шила. Ее часто видели сидящей в глубокой задумчивости или ходящей взад-вперед и разговаривающей сама с собой. Оба родителя охотно предоставляли ей свободу: она была здоровеньким и смышленым ребенком. Их беспокоили только ее слишком разумные не по годам ответы и замечания.
"Такие умные дети, - много раз говорила бабушка Бригитта, - не доживают до старости. Они слишком хороши для нашего мира. Да и красив этот ребенок также сверх всякой меры: очень трудно ему будет найти своё место в жизни".
Особенностью характера маленькой Эльфриды было то, что она весьма неохотно позволяла другим что-то совершать за нее. Все она хотела делать сама. Она почти всегда вставала по утрам раньше всех, тщательно умывалась, сама одевалась и вечером тоже не изменяла этим привычкам. Девочка всегда сама складывала свои платья и белье, и не давала никому, даже матери, брать свои вещи.
Мать потакала ей в этом своенравии, потому что не видела в нем ничего плохого. Однажды, в праздничный день, готовясь к посещению замка, она насильно переодевала малышку, в то время как та со слезами и криками противилась этому. Вдруг к своему изумлению Мария увидела на шее девочки висящий на веревочке золотой медальон необычной формы, в котором сразу же признала один из многих, что видела в подземных покоях у гномов.
Малышка была очень испугана и наконец созналась, что нашла его в саду. А поскольку он ей очень понравился, она оставила его себе. Она так слезно упрашивала мать не забирать у нее медальон, что Мария повесила ей его обратно на шею и задумчиво повела дочку в замок.
В стороне от дома арендатора находилось несколько хозяйственных построек, где хранились фрукты, а также садовый инвентарь. За ними простиралась лужайка со старой беседкой, в которую давным-давно никто не ходил, потому что она, после того как был построен новый дом, оказалась слишком далеко от сада.
В этой-то беседке и любила больше всего находиться Эльфрида. Никому не приходило в голову докучать ей там, так что родители зачастую по полдня не видели девочку. Однажды после обеда мать пошла в эти сараи, чтобы прибраться там и найти что-то, что было ей нужно, и вдруг заметила, что через щель в стене одного из сараев падает внутрь луч света.
Ей захотелось посмотреть, что там делает ее дочка. Мария обнаружила, что один из камней кладки расшатался и легко сдвигается в сторону. Таким образом, она смогла взглянуть внутрь беседки.
Там на скамеечке сидела Эльфрида, а рядом с ней хорошо знакомая Марии Церина. Оба ребенка играли друг с другом как две закадычные подружки. Наконец девочка-эльф обняла малышку и печально произнесла:
- Ах, мое дорогое дитя! Вот также я играла с твоей матерью, когда она была маленькой и навещала нас, но вы, люди, слишком быстро взрослеете и становитесь благоразумными. Это очень печально. Если бы ты оставалась ребенком так же долго, как и я!
- Охотно, если бы смогла, - сказала Эльфрида. – Они все считают, что я быстро расту и скоро не буду играть, потому что у меня есть все задатки стать умной не по годам. Ах, тогда я тебя больше не увижу, моя милая Церинхен!
Это как с цветами на дереве: как великолепна цветущая яблоня с ее бело-розовыми, начинающими распускаться бутонами! Дерево тогда такое большое и пышное, что каждый, кто проходит мимо, убежден, что скоро оно станет еще великолепнее. Затем восходит солнце, и яблоневые цветы доверчиво распускаются под его ласковыми лучами. А внутри них уже спрятано коварное зерно, которое спустя некоторое время теснит и сбрасывает на землю цветной убор. И цветам уже ничто не поможет. Завязь внутри них должна осенью превратиться в плод. Конечно же, яблоко – тоже чудесно, но оно ничто по сравнению с весенним цветом. Так и с нами, людьми. Не могу я радоваться тому, что скоро стану взрослой девушкой. Ах, как бы я хотела хоть разок прийти к вам в гости!
- Пока король с нами, это невозможно, - сказала Церина, - но ведь я часто навещаю тебя, мой дружок! Никто меня не видит, никто и не знает об этом – ни здесь, ни там. Невидимой я прохожу сюда или пролетаю птицей. Мы будем еще много времени вместе, пока ты остаешься маленькой! Какую радость мне доставить тебе?
- Я хочу, чтобы ты меня любила, - сказала Эльфрида. – Так, как я люблю тебя всем сердцем. А сейчас давай снова делать розу.
Церина вынула из-за пазухи уже знакомую шкатулочку, бросила на землю два зернышка, и вот перед ними, вдруг вырос зеленеющий куст с двумя ярко-красными розами, что склонились в нежной ласке друг к другу. Дети, улыбаясь, сорвали цветы, и куст снова исчез.
- О, только не умирай так быстро,- сказала Эльфрида, - красное чудо земли!
- Дай, - сказала маленькая девочка-эльф, трижды дунула на распустившуюся розу и трижды поцеловала цветок.
- Ну вот, теперь она останется такой же свежей и цветущей до самой зимы, - сказала Церина, отдавая обратно розу.
- Я сохраню его как твой образ. Она будет стоять в моей комнатке. А утром и вечером я буду ее целовать, как будто это ты, - сказала Эльфрида.
- Солнце уже садится. Мне нужно спешить домой, - произнесла маленькая фея. Они обнялись еще раз, затем Церина исчезла.
Вечером Мария взяла своего ребенка на руки с чувством тревоги и какого-то благоговения. Отныне она давала ей еще больше свободы, чем ранее, и часто успокаивала мужа, когда он приходил к ней в поисках своего ребенка. Последнее время он делал это часто, поскольку ему не нравилась, что она держится обособленно от остальных детей. Андрес боялся, что из-за своей замкнутости дочка станет в конце концов слишком наивной или даже неумной.
Мать часто украдкой подходила к щели в стене и почти всегда видела маленькую светлую девочку-эльфа сидящей рядом со своим ребенком. Дети были то заняты играми, то вели серьезные разговоры.
- Хочешь научиться летать? – спросила как-то раз свою подружку Церина.
- Конечно! Конечно, хочу! – вскричала Эльфрида.
Тогда фея обняла смертное дитя и воспарила с ней до потолка беседки.
Озабоченная мать забыла об осторожности и испуганно высунулась наружу, чтобы взглянуть, где они. Тогда Церина с улыбкой погрозила ей пальчиком, снова опустилась с Эльфридой на землю, попрощалась и исчезла. И часто впоследствии случалось так, что Мария была замечена Цериной, которая каждый раз укоризненно качала головой, либо грозила ей, но по-дружески, шутливо.
Теперь все чаще в случавшихся спорах с мужем Мария запальчиво говорила ему, что он несправедлив к бедным людям, живущим в той лачуге. Когда же Андрес требовал у нее объяснения, почему она - наперекор мнению всех людей в деревне и даже самих господ – считает, что знает об этом лучше, она замолкала и смущенно отмалчивалась.
Но вот однажды после обеда Андрес резче, чем когда-либо, начал настаивать на том, что сброд надо совсем выселить отсюда, места эти-де слишком хороши для нищих бродяг, и она невольно выкрикнула:
– Молчи, они и твои, и наши благодетели!
– Благодетели? - переспросил удивленно Андрес. – Эти бродяги?
В пылу спора, разгорячась, она взяла с него обещание молчать об услышанном и рассказала ему историю своего детства. Но он с каждым словом становился все недоверчивей и насмешливо качал головой. Тогда она взяла его за руку и привела к щели в сарайчике, где он к своему изумлению увидел, как сияющий эльф играет с его ребенком.
Он не мог произнести ни слова, издав лишь возглас удивления, и Церина подняла на них взгляд. Затем она внезапно побледнела и начала сильно дрожать, и уже не шутливо, а с гневным лицом погрозила наблюдающим за ней и сказала Эльфриде: "Ты ни в чем не виновата, мое сердечко, но они... Они никогда не поумнеют, какими бы умными себя ни считали". В ужасной спешке она обняла малышку, и черный ворон пролетел с хриплым карканьем через сад к темным елям.
Вечером девочка была очень молчалива и лишь плача целовала свою розу.
В душе Марии царил страх, а Андрес говорил мало. Наступила ночь. Внезапно зашумели деревья, вокруг залетали с испуганным криком птицы, были слышны раскаты грома, земля дрожала, и жалобные звуки прорезали воздух.
У Марии и Андреса не хватало смелости встать с постели. Они закутались в одеяла и со страхом ожидали наступления дня. Под утро стало спокойнее, и когда солнце взошло из-за леса, осветив землю, все затихло. Андрес оделся, тут Мария заметила, что камень в ее кольце потускнел.
Когда они отворили дверь, им в глаза ударил солнечный свет, но они едва узнавали свою местность. Поблекла свежесть леса, осели холмы вокруг, в речках и ручьях едва струилась матовая вода, серое небо нависало над ними, а когда они перевели взгляд на ели в лощине, то они уже не казались им мрачнее и печальнее обычных елок в лесу, да и в хижинах за ними ничего пугающего не было.
К ним подходили селяне, рассказывая о минувшей странной ночи. Кто-то уже зашел на подворье, где прежде жили цыгане. Наверное, они снялись и ушли прочь: их лачуги стоят пустыми, а внутри все выглядит так же, как и в других бедных жилищах. Ничего особенного. В комнате оставалось еще что-то из утвари.
Улучив момент, Эльфрида украдкой сказала матери: "Ночью я не могла заснуть и от страха постоянно молилась посреди этого шума. Но вот внезапно открылась дверь, и ко мне вошла моя подружка. Она пришла попрощаться. Была одета она по-дорожному: на голове шляпа, в одной руке – посох, а в другой - дорожная сумка. Подружка была очень сердита на тебя: ведь по твоей вине она должна сейчас нести огромное и очень мучительное наказание за то, что она тебя так любила. Она сказала, что все они очень неохотно покидают эту местность".
Мария запретила ей об этом говорить, а тем временем к толпе подошел паромщик с реки и начал рассказывать диковинные вещи. С наступлением ночи к нему подошел высокий незнакомый человек, который взял у него паром в аренду на всю ночь, выставив, однако, условие, что сам паромщик отправится домой и ляжет спать. По меньшей мере, не будет высовывать носа за дверь.
- Я испугался, - продолжал старик, - да и эта странная сделка не давала мне уснуть. Тихо подкравшись к окну, я взглянул на реку. По небу беспокойно метались огромные тучи, а дальние леса жутковато шумели. Казалось, что моя изба тряслась, а вокруг раздавались какие-то жалобные звуки, визг и плач.
Вдруг я увидел белый струящийся откуда-то луч света, он становился все шире и шире, как тысячи и тысячи упавших с неба звезд. Искрясь и перекатываясь, волна света шла от мрачных елей лощины, пересекала поле и разрасталась до реки.
Внезапно я услышал топот, звяканье, шепот и шум – все ближе и ближе к моему парому. Затем весь паром заполнили маленькие и большие светящиеся фигуры. Как мне показалось, мужские и женские. С ними были и дети. И вот мой высокий незнакомец повез всех на другой берег. В реке рядом с паромом плыли многие тысячи каких-то светлых фигур, воздух пронизал белесый туман, в котором тут и там трепетали огоньки..
И повсюду раздавались вздохи, причитания, жалобы, что нужно так далеко, далеко уезжать из милых любимых краев.
Слышались также удары весла об воду и всплески воды, а затем внезапно наступила тишина. Но вот паром причалил к берегу опять и взял на борт новых пассажиров. Эти перевозили с собой множество тяжелых сосудов. Их тащили на себе и катили какие-то маленькие уродцы. Я не знаю, кто это мог быть. Может, это были черти, может, кобольды.
Затем прибыла торжественная внушительная процессия. На маленьком белом коне восседал величавый старик. Вокруг него кипела настоящая суматоха. Впрочем, у коня я видел только голову. Сам он был целиком покрыт драгоценной сияющей попоной. На голове старца я, кажется, разглядел корону.
Когда же переправился и он, понемногу начало всходить солнце, и утренняя заря ослепила меня. Вот так и прошла эта ночь. Под утро, среди этой суматохи, мне удалось наконец заснуть, смешанные чувства владели мной: и радостное возбуждение, и какой-то ужас. Наутро все было тихо, но река как будто утекла куда-то. Вести свой паром мне теперь будет весьма затруднительно. –
Так закончил свой рассказ старый паромщик.
*** ** *** ** ***
В том же году случился неурожай. Леса зачахли, все источники пересохли, и местность, что услаждала взор всякого путника, к осени обезлюдела, стала голой и нищей. Посреди моря песка то здесь, то там были видны участки, поросшие блеклой травой. Все фруктовые деревья погибли, виноградники на холмах засохли, и окрестности являли собой такую печальную картину, что граф в следующем году навсегда уехал со своей семьей из замка, который понемногу превращался в руины.
Эльфрида день и ночь с тоской наблюдала за своей розой, думая о подруге. И подобно цветку, который все больше клонился набок и увядал, она все ниже опускала свою головку и еще до наступления весны скончалась.
Мария часто ходила в еловую лощину и, стоя перед заброшенной лачугой, оплакивала свое утерянное счастье. Она, как и ее дочка, все больше и больше чахла, а через несколько лет последовала вслед за ней. Старый же Мартин вместе со своим зятем переехал в те места, где когда-то прежде жил.
(Blumenlied, op. 39)
*** ** *** ** ***
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Лощина — низко расположенная долина.
2. Шпалера — решётка, служащая опорой для растений
3. Пиния – Итальянская сосна. Вечнозеленое хвойное дерево высотой 25-30 м с маловетвистым, высоко очищенным от сучьев стволом, с округлой, зонтиковидной кроной.
4. Пергола — навес из вьющихся растений для защиты прохода или террасы от палящего солнца.
5. Эльфрида – немецкая форма английского женского имени Эльфреда.
Эльфреда происходит из сочетания староанглийских слов elf (эльф) und fryd (сила, крепость).
2. Шпалера — решётка, служащая опорой для растений
3. Пиния – Итальянская сосна. Вечнозеленое хвойное дерево высотой 25-30 м с маловетвистым, высоко очищенным от сучьев стволом, с округлой, зонтиковидной кроной.
4. Пергола — навес из вьющихся растений для защиты прохода или террасы от палящего солнца.
5. Эльфрида – немецкая форма английского женского имени Эльфреда.
Эльфреда происходит из сочетания староанглийских слов elf (эльф) und fryd (сила, крепость).
ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ ПЕРЕВОДЧИКА.
Перед вами повесть–сказка знаменитого немецкого романтика Людвига Тика “Эльфы” (“Die Elfen”). Она была написана им в 1811г. и опубликована в собрании сказок "Фантазус". В ней рассказывается о том, как восьмилетняя сельская девочка Мария, дочь зажиточного арендатора, случайно попадает в царство эльфов. Оно расположено совсем рядом с их деревней, но не видимо людскому миру, хотя и оказывает свое постоянное благотворное влияние на него, осеняя все окрестности и существование людей благодатью своего присутствия.
Как известно, скандинаво-германская мифология делит альвов (эльфов) на белых и темных. Светлые существа, эльфы и феи, - легкие создания невероятной красоты. Они подобны мысли или фантазии. Эльфы похожи на людей, но в отличие от последних, потенциально бессмертны (то есть не стареют и могут пребывать в том возрасте, который им больше всего подходит) и обладают магией. Мир темных альвов располагается под землей. Его населяют гномы, карлики, или кобольды.
 |
| Артур Хайер. Эльфы. 1919 |
Огненные потоки и потоки водные, направляемые этими природными стихийными духами под поля, луга, виноградники людей, делают эти места благословенными: все процветает, все изобильно, все сверкает чистыми свежими красками.
В мире эльфов отсутствует людское понятие времени. Здесь оно течет по-другому. Один день и одна ночь в этом царстве равны семи долгим годам земной жизни: маленькая девочка вернулась в земной мир к своим родным красивой пятнадцатилетней девушкой. Чуткий к восприятию времени, романтик Тик показывает зависимость чувства времени от интенсивности проживания жизни: если каждый миг жизни наполнен глубокими прочувствованными переживаниями, то время уплотняется до предела. За сутки можно прожить едва ли не лучшую половину своей людской жизни.
Преображенная дружбой с эльфами Мария с трудом приспосабливается к будничному существованию среди людей. "Земной блеск теперь казался ей тусклым, а присутствие людей почти ничтожным". Великолепный, только что отстроенный графский замок выглядит дешевой подделкой той " высокой красоты, что она видела у эльфов"
Те немногие, которые удостоены доверия эльфов, те, кому стала известна тайна их присутствия, подвергаются жестокому наказанию в случае ее разглашения, как это случилось и с героиней сказки Л.Тика. Местность, где живет она со своими родными, после ухода эльфов приходит в упадок, лишенная их покровительства. Все или умирают или переезжают жить в другие места, в некогда цветущих благословенных краях царит разруха и запустение….
 |
| В.А.Жуковский |
***
Наш замечательный стихотворец, "родитель на Руси немецкого романтизма", как он сам себя называл, Василий Андреевич Жуковский в 1845г. взялся за свободное стихотворное переложение повести-сказки Л.Тика «Die Elfen» с их атмосферой таинственности и романтических приключений вполне отвечала духу его поэзии. Как известно (см. статью блога "Людвиг Тик и его сказки"), В.А.Жуковский был лично знаком с Л.Тиком, неоднократно навещал его в Дрездене и восторгался творчеством этого великого немецкого романтика.Сравнение соответствующего отрывка сказки Л.Тика с этим небольшим стихотворным наброском В.А.Жуковского позволяет говорить о том, что последний сохраняет только основную линию сюжета, весьма вольно обращаясь с деталями (изменены имена героев, род занятий Мартина-Мартына – он становится мельником и т.п.)
 |
| А.А.Шишков |
До Жуковского сказочную повесть Л.Тика прозой перевел в 1830г. А.А. Шишков - один из незаслуженно забытых поэтов русского романтизма, годом ранее, в 1829г., сочинивший стихотворение "Эльфы". Об Александре Ардалионовиче Шишкове (1799 - 1832) сейчас мало кто помнит, но в свое время это был известный русский поэт и переводчик, друг Пушкина, упомянутый им в "Евгении Онегине".
А.А.Шишков оказал несомненное влияние на развитие нашей литературы своими прекрасными для того времени переводами. Многими из них пользуются и по сей день - потому что других просто нет. Некоторые переводы Шишкова из Л.Тика можно увидеть на страницах этого блога↓. Зная несколько европейских языков, А.А.Шишков знакомил русского читателя и писателя с драматическими произведениями Ф.Шиллера ("Пикколомини", "Смерть Валленштейна", "Мария Стюарт"), Вернера ("Аттила", "24 февраля"), Раупаха ("Князья Хованские"), Кернера ("Тони"), со сказочными повестями Л.Тика ("Руненберг", "Белокурый Экберт", "Эльфы". Его перевод "Чар любви" (в др.переводе "Любовные чары") Л.Тика нашел отражение в повести Гоголя "Ночь накануне Ивана Купала").
*******************
Черновой набросок, с заглавием: «Альфы» и датой: «4 мая».
Где Лилия, - спросил отец. Она, -
.%20%D0%A4%D0%B5%D0%B8.jpg)
Сказала мать, - в саду играет с сыном
Соседа нашего Анзельма. Этот
Мальчишка очень мил, он весел, жив,
Но не проказлив. С ним без опасенья
Мы Лилию оставить можем. Дети,
(В окно тут закричала мать). Я в поле
Иду с отцом, а вы играйте здесь;
Но вам и по лугу побегать можно,
И в роще погулять, лишь далеко
Не уходите. Слышите ли? - Слышим. -
Сказал Руфин (так мальчик назывался).
Отец и мать ушли, а дети скоро
Оставив садик, выбежали на луг,
Разостланный ковром перед пригорком,
На высоте которого стоял
Веселый домик мельника Мартына
Он в этом домике уже тому лет шесть
С своею доброю женою Дорой
И с дочкой Лилией, тогда еще
Младенцем в колыбели, на житье
Приехал из соседней, скучной,
Безлюдной, полудикой стороны.
А край, в котором мельник жил,
Прекрасен был, подумать было можно,
Что небо ласково его
Лелеяло, над ним оно почти
Всегда безоблачно сияло, если ж
Когда и темные сводило тучи
То ненадолго,только для того,
Чтоб напоить поля дождем, как
........
........
Поя своих детей, им обновляя жизнь….
Развертывая перед читателем фантастический мир эльфов, Л.Тик опирался на богатую народную сказочную традицию изображения этих существ. Мотивы возвращения героя после того, как он побывал в гостях у существ, не относящихся к миру людей, обратно, в свой постаревший и изменившийся мир, встречаются и в других немецких сказках. А яркое описание вынужденного исхода подземных человечков из уютной и обжитой ими местности, весьма напоминающее сцену, данную Л.Тиком в "Эльфах", можно увидеть, например, в прекрасной сказке Альбрехта Янссена "Подземные человечки".
Интересно напоследок в этой связи вспомнить и сказки современника и ровесника Л.Тика Эрнста Морица Арндта, в которых очень часто действующими лицами оказываются маленькие человечки, сосуществующие рядом с людьми и остающиеся невидимыми для человеческого глаза. Можно сказать, что это вообще его любимые персонажи. Среди сказок Э.М.Арндта есть одна, целиком посвященная описанию этих маленьких человечков, их классификации, привычкам и обычаям. Она называется "Девять гор вблизи Рамбина" (Die Neun Berge bei Rambin).
Вот что он пишет в ней:
" В Девяти Горах близ городка Рамбин живут гномики и маленькие человечки. Они танцуют по ночам на окрестных лугах и среди кустарников, водят свои хороводы и играют мелодии при свете полночной луны. Особенно в прекрасное и восхитительное летнее время и весной, когда все цветет, ибо ничто так сильно не любят горные человечки, как цветы и время цветения.
Подземные жители, населяющие Девятигорье, относятся к коричневым человечкам, иначе брауни, и они отличаются добродушием и незлобивостью. Есть еще человечки черные. Это мастера на все руки, но прежде всего, они - искусные кузнецы и охотники. Но убивать дичь из ружья они не могут. Вместо этого они плетут тонкие сетки, не видимые человеческому глазу. Вот в них-то и попадается дичь…
Еще в тех горах живут белые человечки. И они самые дружелюбные, самые очаровательные и самые приятные среди всего маленького народца. Облик и манеры у них изысканны и грациозны. И нрав у них такой же милый и добродушный. Эти белые человечки – абсолютно безвредные и чистые создания. Они никого не задирают, даже не шутят не над кем. Их жизнь светла и непорочна, как жизнь цветов и звезд, с которыми они находятся в тесном общении. Глаза смертных слишком примитивны, чтобы увидеть этих существ помимо их воли. Видеть их свободно могут только очень тонкие и нежные духи, чье естество сродни естеству белых человечков. Зимой, когда на улице холодно и пустынно, сидят они в своих горах и заняты тем, что делают изящные вещицы из серебра и золота. Так проживают они мрачную зиму в своих маленьких пещерках, но как только приходит весна, они переселяются наверх и живут очень счастливо в свете солнца и звезд. Они радуются жизни и доставляют радость другим…
Как только весной на деревьях и цветах набухнут почки и покажутся первые зеленые ростки, все маленькие человечки торопятся покинуть свои подземные пещерки в горах. Ночью, когда люди спят, они выходят наружу и водят свои радостные хороводы на зеленых лугах вокруг холмов и ручьев и играют чудесную и нежнейшую музыку, которую так часто слышат запоздалые ночные путники, удивляясь при этом, почему нигде не видно музыкантов…
Эти маленькие белые человечки могут выходить на поверхность когда захотят - и днем, и ночью. Но всегда по одному. И они должны превращаться в кого-то. Так многие из них порхают пестрыми птичками то тут, то там, или бабочками, или белоснежными голубями. Они часто приносят маленьким детям какие-нибудь подарки, а взрослым - милые воспоминания и небесные мечты. А люди и не знают, откуда они берутся. Известно, что часто белые человечки превращаются в сны, если есть для спящего какие-нибудь тайное послание, которое должно быть передано. Они утешают в страдании и ободряют любящие сердца.
Те, кто заслужил их любовь, особенно счастливы в жизни. И если белые человечки и не одаривают щедро человека сокровищами и разным богатством, как другие их подземные собратья, то они щедры на песни и мечты, и радость, и фантазии. И это, пожалуй, лучшее богатство, которое может получить человек… "
Развертывая перед читателем фантастический мир эльфов, Л.Тик опирался на богатую народную сказочную традицию изображения этих существ. Мотивы возвращения героя после того, как он побывал в гостях у существ, не относящихся к миру людей, обратно, в свой постаревший и изменившийся мир, встречаются и в других немецких сказках. А яркое описание вынужденного исхода подземных человечков из уютной и обжитой ими местности, весьма напоминающее сцену, данную Л.Тиком в "Эльфах", можно увидеть, например, в прекрасной сказке Альбрехта Янссена "Подземные человечки".Интересно напоследок в этой связи вспомнить и сказки современника и ровесника Л.Тика Эрнста Морица Арндта, в которых очень часто действующими лицами оказываются маленькие человечки, сосуществующие рядом с людьми и остающиеся невидимыми для человеческого глаза. Можно сказать, что это вообще его любимые персонажи. Среди сказок Э.М.Арндта есть одна, целиком посвященная описанию этих маленьких человечков, их классификации, привычкам и обычаям. Она называется "Девять гор вблизи Рамбина" (Die Neun Berge bei Rambin).
Вот что он пишет в ней:
" В Девяти Горах близ городка Рамбин живут гномики и маленькие человечки. Они танцуют по ночам на окрестных лугах и среди кустарников, водят свои хороводы и играют мелодии при свете полночной луны. Особенно в прекрасное и восхитительное летнее время и весной, когда все цветет, ибо ничто так сильно не любят горные человечки, как цветы и время цветения.
Подземные жители, населяющие Девятигорье, относятся к коричневым человечкам, иначе брауни, и они отличаются добродушием и незлобивостью. Есть еще человечки черные. Это мастера на все руки, но прежде всего, они - искусные кузнецы и охотники. Но убивать дичь из ружья они не могут. Вместо этого они плетут тонкие сетки, не видимые человеческому глазу. Вот в них-то и попадается дичь…
Еще в тех горах живут белые человечки. И они самые дружелюбные, самые очаровательные и самые приятные среди всего маленького народца. Облик и манеры у них изысканны и грациозны. И нрав у них такой же милый и добродушный. Эти белые человечки – абсолютно безвредные и чистые создания. Они никого не задирают, даже не шутят не над кем. Их жизнь светла и непорочна, как жизнь цветов и звезд, с которыми они находятся в тесном общении. Глаза смертных слишком примитивны, чтобы увидеть этих существ помимо их воли. Видеть их свободно могут только очень тонкие и нежные духи, чье естество сродни естеству белых человечков. Зимой, когда на улице холодно и пустынно, сидят они в своих горах и заняты тем, что делают изящные вещицы из серебра и золота. Так проживают они мрачную зиму в своих маленьких пещерках, но как только приходит весна, они переселяются наверх и живут очень счастливо в свете солнца и звезд. Они радуются жизни и доставляют радость другим…
Как только весной на деревьях и цветах набухнут почки и покажутся первые зеленые ростки, все маленькие человечки торопятся покинуть свои подземные пещерки в горах. Ночью, когда люди спят, они выходят наружу и водят свои радостные хороводы на зеленых лугах вокруг холмов и ручьев и играют чудесную и нежнейшую музыку, которую так часто слышат запоздалые ночные путники, удивляясь при этом, почему нигде не видно музыкантов…
Эти маленькие белые человечки могут выходить на поверхность когда захотят - и днем, и ночью. Но всегда по одному. И они должны превращаться в кого-то. Так многие из них порхают пестрыми птичками то тут, то там, или бабочками, или белоснежными голубями. Они часто приносят маленьким детям какие-нибудь подарки, а взрослым - милые воспоминания и небесные мечты. А люди и не знают, откуда они берутся. Известно, что часто белые человечки превращаются в сны, если есть для спящего какие-нибудь тайное послание, которое должно быть передано. Они утешают в страдании и ободряют любящие сердца.
Те, кто заслужил их любовь, особенно счастливы в жизни. И если белые человечки и не одаривают щедро человека сокровищами и разным богатством, как другие их подземные собратья, то они щедры на песни и мечты, и радость, и фантазии. И это, пожалуй, лучшее богатство, которое может получить человек… "
Для иллюстрации сказки Людвига Тика
я использовала работы в стиле модерн
художников начала XX века,
но большинство из них - это рисунки-фантазии
современного немецкого художника-иллюстратора
Фридриха Хехельмана (Friedrich Hechelmann)
Т.К.
я использовала работы в стиле модерн
художников начала XX века,
но большинство из них - это рисунки-фантазии
современного немецкого художника-иллюстратора
Фридриха Хехельмана (Friedrich Hechelmann)
Т.К.
Жаль,
КОПИРОВАНИЕ/ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ТЕКСТА ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С СОГЛАСИЯ
АВТОРА ПЕРЕВОДА
Комментариев нет:
Отправить комментарий