БЕЛЫЙ ВОРОБЕЙ. ФЛАМАНДСКАЯ СКАЗКА




Из сборника "Фламандские сказки"
С.-Петербург. 1893
Издание М.М.Ледерле и К.
Перевел А.Н.Галибин
************************

В былые времена, когда еще и звери и птицы говорили на людском языке, в лесу, близ деревни Амбиз, жил белый как снег воробей. Хоть он и был голосистей и смелей всех своих родичей, но мало походил на них по характеру и привычкам: он не был ни обжорой, ни грабителем, ни крикуном, и потому-то никто из прочих воробьев не хотел жить с ним вместе.

Это очень огорчало бедняжку, сознававшего свои достоинства и желавшего лучше умереть, чем жить на свете без друга и товарища, поэтому он решил попытаться отыскать себе друга среди животных.

Сунулся он со своей дружбой к медведю, но тот грубо ответил ему, что не нуждается ни в ком, сунулся к волку — тот оскалил на него зубы, обратился с тем же к лисе, — та приняла его предложение охотно, но по ее лукавому и хитрому виду белый воробей заключил, что его новая приятельница была вовсе не прочь тотчас же и съесть своего друга.

Обращался он с предложением дружбы к лошади, быку и ослу; те отвечали ему, пожав плечами: какой нам прок от дружбы с такой крошкой, как ты? Связаться с тобой все равно, что подружиться с мухой.

Бедняжка-воробушек сильно загрустил, потому что считал себя вправе иметь друга и пользоваться чьей-нибудь привязанностью Он охотно обратился бы к человеку, но человек злее и свирепее всяких зверей. Если волки и душат овец, то делают это потому, чтобы удовлетворить свой аппетит, повинуясь закону природы, человек же злодействует без причины: сажает в клетки птиц для своего удовольствия и ради пустого тщеславия убивает своих собратьев.


II.

В один из майских дней наш воробушек слонялся, тоскуя, около Кьеврешена /1/ и встретил на дороге старую собаку, кривую и тощую, которая, прихрамывая и хрипя, едва волочила ноги. Жалость овладела воробьем, и он кротко спросил ее:

— Куда ты идешь, старина?

— Куда глаза глядят, — молвила в ответ дворняжка. — Долго служила я верой и правдой хозяину, а когда состарилась и ослабела, то он взял на мое место молодого пса, меня же хотел убить, оттого я и сбежала от него.

— А как звать этого мерзавца?

— Тафаро, пивовар.

— Это тот самый, что живет в лощине на окраине Кьеврешена?

— Он самый.

— Знаю, гумно у него набито ячменем, а в крыше дыра... Это страшный негодяй, я часто видел, как он бил свою жену. Так у тебя, бедняжка, и друзей-то, поди, нет никаких?

— Нет.

— Не хочешь ли, я буду твоим другом?

— С большим удовольствием, но чем же ты можешь быть мне полезным, милый воробушек?

— Постараюсь, поживем — увидим. По рукам, что ли?

И новые друзья протянули друг другу лапы.


III.


Белый воробей, порхая перед своим другом, привел его в поместье Воссель, бывшее главной квартирой воробьев всего края. Дорогой они повстречали сороку-трещотку.

— Куда ты ведешь эту рвань? — крикнула ему госпожа Ван-Бонбек.

— Эта рвань — мой друг! — гордо отвечал воробей.

— Чудо! Белый воробей нашел себе друга! — вскричала болтунья и полетела перед ними, созывая всех полюбоваться приятелем белого воробья.

В одно мгновение друзья были окружены сотней воробьев, которые бесстыдно таращили глаза на собаку. Скоро со всех сторон посыпались градом остроты: 

— Вот так друг!

— Одноглазый!

— На трех ногах!

— Облезлый-то какой!

— Старая ветошь, а не друг!

— Откуда он его выкопал?

— Как откуда! Да купил в Перувельце: там вчера продавали лохмотья.

Белый воробей спокойно выслушал насмешников и с достоинством возразил им:

— Вы все красивы, молоды и сильны — согласен в этом с вами вполне. Теперь же прошу вас оставить нас в покое.


IV. 

Собака вскоре заявила своему другу, что очень проголодалась.

— Здесь мне нечем тебя угостить, — сказал воробей, — но если ты добежишь до Оннена /2/, то там я тебя накормлю.

Собака согласилась, и через полчаса два друга уже входили в эту деревню. Пролетая мимо мясной, воробей попросил собаку остановиться и подождать его, а сам порхнул под навес лавки, где на столе лежала говядина, поднял свой хвост и что-то уронил на большой кусок мяса.

— Подлая ты тварь! — вскричал на него мясник. Взяв кусок мяса и обтерев его фартуком, он уже хотел снова положить его на стол, как вдруг заметил, что из-за занавески противоположного окна за ним с любопытством следит жена старосты. Делать нечего — мясник, боясь сплетен, швырнул злополучный кусок на улицу, а сидевшая настороже собака подскочила к мясу, схватила его и, присев в углу, позавтракала им с большим удовольствием.


V.

Двое друзей зажили таким образом очень счастливо, и воробей своим умом часто оказывал большие услуги собаке, так что по всему лесу у деревни Амбиз только и было разговоров, что про дружбу воробья с собакой.
К несчастью собака от дряхлости часто засыпала так крепко, что ее было трудно добудиться.

Однажды воробей предложил ей пройтись до Оннена, и дорогой собака, утомившись от зноя, устала и растянулась отдохнуть.

— Зачем ты легла там, на дороге? — закричал ей воробей, — ведь тебя задавят.

Но собака так крепко заснула, что уже ничего не слышала.
Воробушек уселся на вершине вяза, охраняя сон своего друга и щебеча от скуки.

Спустя десять минут он завидел вдали едущий к ним воз, сопровождаемый прежним хозяином его друга, пивоваром Тафаро.
Тафаро для своего времени был слишком предприимчивым пивоваром: он раньше всех нашел способ варить пиво без ячменя и хмеля, но потребители, люди грубые и не склонные к новизне, не хотели и пробовать его напитка. В этот день Тафаро возвратили обратно из Онненского кабачка целую бочку его пива, приговаривая: "Пей, братец, свое пиво сам, а нам его и даром не надо".
Тафаро был зол, как черт, а вдобавок, выпив более двадцати бутылок пива, был и здорово пьян.


VI.

Увидав его, белый воробей попытался разбудить своего друга, но увы! напрасно кричал он ему над самым ухом, что едет его прежний хозяин, — утомленная дворняжка спала мертвым сном. Тогда воробушек подлетел к пивовару и вежливо обратился к нему:

— Будьте добры, не раздавите, пожалуйста, моего друга, который спит на дороге!

— Что же ты его не разбудишь? — грубо спросил его Тафаро.

— Я старался, но ничего не мог поделать, спит-то он уж очень крепко.

— В таком случае, тем хуже для него! — и пивовар тронулся с возом далее.

— Послушайте! — вскричал воробей, — ведь это ваш верный пес, десять лет карауливший ваше добро!

— А! Так это та мерзкая скотина, которая сбежала от меня? Ну, тем лучше, что я ее встретил! — и Тафаро направил свой воз прямо на собаку.

— Остановись, злодей, остановись! Или будешь грызть от злости себе пальцы, да поздно будет!

— В самом деле? Да что ты можешь мне сделать? — возразил, насмехаясь, пивовар. Он погнал затем свою лошадь и раздавил до смерти спавшую собаку.

Воробей испустил крик, перья его поднялись, глаза метали искры...

— Мерзавец! — вскричал он. — Ты убил моего друга. Слушай же, что я тебе скажу: ты поплатишься за это всем, что только у тебя есть!

— Делай что хочешь, сорочий ублюдок, — возразил пивовар. — Начхать я хочу на тебя!


VII.

Воробушек улетел, грустя и тоскуя; он искал способ отомстить за своего бедного друга и в это время повстречался со своей кумой, болтливой сорокой.

— Где же твой друг? Куда ты его девал? — спросила она.

— Увы, дорогая моя! Пивовар Тафаро раздавил его телегой, а сверх того выругал меня сорочьим ублюдком.

— Сорочьим? Да ведь он этим оскорбил меня! Где он?

— Вон, видишь — едет по дороге.

— Ага, так это он... хорошо, полюбуйся-ка, что я с ним сделаю!

Воробей уселся на ветке куста, а Тафаро в это время поравнялся с собеседниками.

— Скажи-ка, голубчик, — закричала ему госпожа Ван Бонбек, — правда ли, что ты выругал белого воробья сорочьим ублюдком?

— Ну так что же из того?

— Скинь-ка шапку и извинись передо мной.

Пивовар пожал плечами. Видя это, сорока стрелой бросилась на него, сдернула с него шапку и улетела вместе с ней.

— Отдай мою шапку! Отдай! — заорал Тафаро, пытаясь ударить сороку кнутом, но та уже уселась на соседнем тополе. Пивовар полез на дерево, но не успел еще долезть и до середины, как воровка, дразня его, перепорхнула на соседний ясень, все еще держа в своем клюве украденную шапку. Тафаро тотчас же слез и увидал на дороге трех дровосеков, до упаду хохотавших над ним. Озлобившись, он принялся швырять в сороку камнями.


VIII.

Между тем белый воробей не терял понапрасну времени. Он сел на лежавшую в телеге бочку с пивом и принялся работать клювом около пробки, затыкавшей отверстие внизу бочки. Пробка была гнилая, и скоро забродившее от тряски пиво выбило ее вон и потоком хлынуло на землю.

Устав безуспешно преследовать сороку, Тафаро взялся за вожжи, но тотчас же остолбенел от удивления при виде вытекшего из бочки пива.

— Что я за несчастный! — простонал он.

— Этого еще мало для тебя, погоди-ка, — сказал воробей и, вспорхнув на голову лошади, принялся долбить ее клювом изо всей силы, отчего лошадь принялась неистово брыкаться.

— Постой же, подлец ты этакий! — заорал вне себя Тафаро, схватил у одного из дровосеков топор и яростно замахнулся им на воробья. Тот успел вовремя отскочить в сторону, а пивовар так ловко двинул топором по голове своей лошади, что наповал убил ее.

— Ах, — закричал он. — Я ли не несчастен!?

— Нет еще, не совсем, — крикнул ему, улетая, воробей. — Теперь пока, до свиданья!

Без шапки, с яростью в сердце, Тафаро потащил в Карубль /3/ свою телегу и с горя зашел выпить в тамошний кабачок.


IX.
Между тем жена пивовара поджидала мужа, готовя жаркое к обеду. Это была очень несчастная женщина, заколоченная мужем почти до того, что походила на юродивую.

Звали ее Клереттой, но это имя было быстро переделано соседями в Раклетту, т.е. Битую, так как Тафаро ежедневно колотил свою благоверную.

Пока жарилось мясо, она вспомнила, что надо принести пиво из погреба. Если бы ее муженек, придя домой, не нашел пива на столе, то, наверное, жестоко поколотил бы ее. Раклетта спустилась в погреб, открыла бочку и едва сделала это, как ей послышался странный шум, словно тысячи птиц, хлопая крыльями, садились на крышу дома.

Быстро выбежала она наверх узнать, что происходит на дворе, и чуть только подошла к гумну, как едва не упала от удивления, увидав в нем больше тысячи воробьев, наперегонки пожиравших ячмень и рожь. Их созвал отовсюду белый воробей. Покинув Тафаро, он полетел прямо в Воссель, собрал своих собратьев и заявил им, что нашел гумно, полное только что вымолоченным ячменем, таким же вкусным, как пшеница, и что знает, как в это гумно попасть. Все воробьи поднялись разом в воздух и образовали такое густое облако, что набожные люди крестились при их пролете, воображая, что наступает солнечное затмение.

Раклетта попыталась прогнать их, но они вились около нее, не улетая из гумна. Тогда она открыла окошко, думая, что они вылетят через него на улицу, но случилось как раз наоборот: сидевшие на улице перед гумном воробьи влетели в него огромной стаей.

Раклетта пустилась бегом взять палку, но у крыльца наткнулась на свою собаку, уносившую в зубах ее жаркое, и, как она ни старалась догнать воровку, собака убежала от нее в лес.

Вернулась горемычная хозяйка в погреб заткнуть бочку, но пиво из нее уже все вытекло, и погреб был им весь  затоплен.

— Боже! — произнесла бедняжка. — Что бы мне сделать, чтобы муж не заметил этой кутерьмы? 

С трудом вылезла она из погреба и взяла мешок муки, привезенной накануне с мельницы. В своей простоте она думала, что, если высыплет муку в пиво, то мука вберет в себя жидкость и высушит пол в погребе. Мешок был тяжел; спускаясь, Раклетта задела им последний горшок с пивом и опрокинула его.
Во всем доме не осталось более и капли пива.


X.

Спустя немного вернулся домой пивовар, мертвецки пьян и угрюм, словно дождливый день. Встретив в кабаке двух стрелков, шедших на праздник в Монс, он выпил с ними с горя более тридцати бутылок пива.

Едва Раклетта заметила его издали, как принялась кричать ему:

— Иди скорей на гумно: больше тысячи воробьев забралось туда и наперегонки едят наш хлеб!

Пивовар, вооружившись палкой, вполз на четвереньках в гумно. Руки у него опустились, когда он увидал, что и в самом деле с тысячу воробьев суетились около кучи ячменя. Белый воробей казался среди них атаманом разбойников, грабящих чужой дом.

— Громы небесные! — завопил Тафаро и принялся бить палкой направо и налево — раз-два, раз-два!

Несколько воробьев поплатились жизнью за обжорство, другие с криком вылетели на улицу, только тогда пивовар осознал всю глубину своей потери: три четверти всего его хлеба улетело вместе с проклятыми грабителями.

— Боже великий! Я ли не несчастен!? — заорал он во весь голос, вырывая у себя волосы.

— Этого тебе еще мало! — возразил ему белый воробей, вылетая из угла, куда забился ранее, — За твою жестокость ты поплатишься жизнью!

Тафаро бросил вслед ему палку, которая вместо воробья упала на голову возвращавшейся домой собаке, и бедный пес был крайне удивлен, видя, что палка валится на него с неба.


XI.

Пивовар с женой, войдя на кухню, сели друг против друга, повесив голову и опустив руки. Тафаро сообщил тогда жене про все постигшие его беды.

Она не посмела возражать ему, но в глубине сердца сочла белого воробья правым. Зачем ее муж раздавил бедную старую дворняжку, которую она любила как друга, разделявшего с ней ее горькую долю?

Вздыхая, пивовар вскоре заметил, что, хотя его сердце и переполнено горем, но желудок пуст. Тогда-то наступила очередь Раклетта рассказать ему про жаркое, бочку пива и мешок муки, пропавшие благодаря лукавому воробью.

Случись это прежде, он избил бы Раклетту, но теперь, подавленный неумолимой местью своего крошечного врага, он сказал еще раз:

— Ах, сатана! Как я несчастен!

— Еще не совсем! Поплатишься ты жизнью за свою жестокость! — крикнул ему воробей, сидевший на окне. 

Тафаро, вскочив как бешеный с места, схватил скамейку и запустил ее в окно, разлетевшееся вдребезги. Тогда белый воробей смело влетел в кухню. Пивовар перешвырял в него все, что только подворачивалось ему под руку: горшки, кастрюли, блюда, тарелки, стулья и скамейки и наконец поймал-таки своего врага.

— Сверни ему голову! — сказала Раклетта, не желавшая видеть мучения бедной птички.

— Нет! — произнес Тафаро с пеной у рта. — Этого мало. Сначала мы выжжем ему глаза, а затем вырвем перья, крылья и ноги. Раскали-ка на огне кочергу! 

Раклетта повиновалась, и, когда кочерга покраснела, пивовар приказал ей поднести ее поближе, с наслаждением чувствуя, как трепещет сердце бедной птички.

Внезапно белый воробей поднял голову и крикнул изо всей силы:

— Пивовар, ты заплатишь за это жизнью!

Тафаро вздрогнул и, позеленев от ярости, заскрежетал зубами. Видя это Раклетта так испугалась, что сунула ему прямо в руки раскаленную докрасна кочергу. Не владея собой от боли, пивовар выпустил свою жертву и закатил жене такую пощечину, что у ней посыпались искры из глаз. Он хотел поймать воробья снова, но тот, сидя на улице, глядел на своего врага с таким вызывающим видом, что окончательно довел его до исступления. Выхватив нож, Тафаро ударил им жену, тотчас с громким воплем упавшую на землю. Сочтя ее убитой, пивовар в ярости всадил себе нож в сердце. 

Раклетта была слегка ранена и скоро оправилась, но Тафаро умер на месте, и белый воробей, счастливый и гордый, улетел к себе в Воссель: он достойно отомстил за своего друга.


XII.

Случай этот вскоре стал известен всему краю, и напротив пивоварни Тафаро выстроили кабачок под вывеской "Белый воробей". Народ валил туда толпой; мало-помалу около кабачка выросла деревня, также названная Белым Воробьем и сохранившая это название до настоящего времени.

Бельгийцы охотно рассказывают про белого воробья. Сказка эта доказывает, что не следует презирать бессильного врага, что мужество всегда берет вверх над силой и что, если вся Бельгия и представляет из себя лишь клочок земли, то тем не менее бельгийцев надо уважать и бояться; вы знаете, ведь они взяли Антверпен /4/, гоод-вер-дом! /5/

И как поется в песне:

Васм, Патюраж, Фрамери
И Бувери,
Жемапп и Кареньон —
Молодцы со всех сторон!
Их враги не проведут —
Они всем им нос утрут!


ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ныне городок Кьеврешен (Quiévrechain) /Франция/ на границе с Бельгией. Население — 6 400 чел.

2. Ныне городок Оннен (Onnaing) /Франция/ на границе с Бельгией.

3. Ныне городок Карубль (Quarouble) /Франция/ на границе с Бельгией.

4. Название государства Бельгия происходит от названия племени белгов кельтского происхождения, населявшего эту территорию в начале нашей эры. В 54 до н. э. область на севере Галлии, соответствующая современной Бельгии, была завоёвана войсками Юлия Цезаря. После падения Западной Римской империи в V веке римскую провинцию Галлия завоевали германские племена франков, создавшие здесь своё королевство.

В XIII—XIV веках территория Бельгии была ареной борьбы между Англией и Францией. В Средние века Бельгия входила в состав Бургундского герцогства, затем Священной Римской империи, Испании, Франции.

В 1815—1830гг. — в составе Нидерландов — согласно решению Венского конгресса. Однако многие в Бельгии были недовольны насильственным объединением с Нидерландами (прежде всего франкоязычное население и католическое духовенство, опасавшиеся усиления роли соответственно нидерландского языка и протестантской конфессии).

В 1830 происходит бельгийская революция, и в том же году Бельгия вышла из состава Нидерландского королевства и получила независимость. Бельгия становится нейтральным королевством. Антверпен (прежде голландский) входит в состав Бельгии.

5. "godverdomme" /голл./ — "черт побери!"


Источник


Из сборника "Фламандские сказки"
С.-Петербург. 1893
Издание М.М.Ледерле и К.
Перевел А.Н.Галибин
************************
Перепечатка с фотокопий
в современной орфографии
и комментарии:




КОПИРОВАНИЕ/ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ТЕКСТА ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С АКТИВНОЙ ССЫЛКОЙ НА HTTP://VBADEN.BLOGSPOT.COM.

Комментариев нет:

Отправить комментарий