Глава из книги "Путешествия по
Северному и Балтийскому морям". 1841
***************
Theodor von Kobbe, Wilhelm Cornelius
Wanderungen an der
Nord- und Ostsee. 1841
Königsberg
***************
Когда наш пароход заскользил по водной глади залива, золотящейся в лучах вечернего солнца, мы увидели бакены, обозначающие фарватер для безопасного захода в Прегель, и сразу же на горизонте засиял величественный Кёнигсберг с его великолепным замком и многочисленными, не менее почтенными башнями.
По левому борту мимо нас проплывал Гольштейн, одно из самых оживленных и любимых мест отдыха кёнигсбержцев. На берегу собралась многочисленная толпа, и когда наш пароход "Ласточка" проходил мимо, нас приветствовали маханием шляп и криками "ура", на что мы не преминули восторженно откликнуться. От Гольштейна до Кёнигсберга по левому берегу Прегеля тянется красивая аллея, которая почти в любое время суток занята пешеходами, всадниками и экипажами, а на правом берегу реки видны большие пышные луга, простирающиеся вплоть до валов форта Фридрихсбург. Часть этих плодородных низменностей местные жители называют Nassergarten'ом — "влажным садом".
Хоть жизнь в Кёнигсберге на Прегеле нельзя даже отдаленно сравнить с жизнью в Лондоне на Темзе или и в Гамбурге на Эльбе, то все же и она представляет собой интереснейшую картину. Кёнигсберг — это очень своеобразный приморский город, полный красочной, шумной, оживленной и веселой суеты.
Особенно оригинальны плавучие польские колонии. Они сразу же бросаются приезжему в глаза. Это огромные плоты, или, вернее сказать, платформы, достигающие длины двухсот футов, называемые виттинами /1/. Их население сплошь состоит из евреев. Здесь, в порту, находится великое множество таких платформ. Они тесно придвинуты друг к другу. Благодаря нескончаемой торговле на них зерном, деревом, льном и прочим всевозможным товаром, а также невообразимому гвалту, они немало способствуют оживленной жизни города.
Вид Кёнигсберга издалека и, в частности, со стороны залива, представляет собой обычную панораму города со множеством башен. Окрестности его — плоская равнина, но земли здесь плодородные, ландшафты красочные, и если смотреть на них с высоких точек, то они очень приятны для глаза, к тому же их очень оживляют водные просторы. Кроме самого замка, обращенного к нам западным фасадом с его великолепным Залом Московитов, над необъятным морем построек возвышаются семь башен. Впрочем, ни благородством, ни великолепием архитектуры глаз путешественника очаровать они не могут. Но при созерцании Кёнигсберга душа странным образом приходит в сильнейшее возбуждение! Сколь много совершил и сколь много страдал этот город в веках! Какие прекрасные примеры для подражания дал он миру и каких великих гениев родил и призрел!
Кант, Гердер, Гаманн, Динтер /2/, Вернер жили и работали здесь, а Бессель, Бурдах, Гербарт, Якоби, Розенкранц, Фойгт и многие другие все еще живут и работают здесь во благо человечества. Именно по этим узким, некоролевским улочкам Кёнигсберга ходил согбенной походкой во время злополучной войны /3/ в простой солдатской шинели кайзер Фридрих Вильгельм III /4/, покоряя сердца людей простым общением и приветливым характером. ...
..Менее утешительно нынешнее материальное положение Кёнигсберга. Расположенный на окраине Пруссии, он обособлен от ее центра, да и всей остальной Германии тоже. К тому же теперь его некогда оживленная торговля с Польшей, Курляндией и прочими российскими провинциями полностью прекращена из-за пограничных барьеров, установленных Россией. Когда-то кёнигсбергский университет был одним из самых процветающих, в нем учились богатые сыновья Курляндии и Польши, они приносили сюда деньги и вдыхали в него жизнь, а теперь здесь учатся почти исключительно студиозусы из нищей провинции, да и то число их порой не достигает и четырех сотен человек.
Литературная жизнь Кёнигсберга тоже крайне скудна. В этом большом городе, столь богатом талантами и знаниями, за исключением одной небольшой привилегированной газетки, выходящей на скверной бумаге, напоминающей промокательную, не издается ни журналов, ни периодических изданий, которые могли бы дать остальной Германии информацию о том, чем живет почти изолированный от остального немецкого мира Кёнигсберг. Попытки начать выпускать такие издания, как "Luftballon" и "die Ostseeblätter" /5/ провалились по причинам материального характера.
В Кёнигсберге мало великолепия, присущего современным большим городам, нет в нем и просторных регулярных проспектов. Лишь несколько мест, в том числе, Королевский сад близ театра и так называемый Форштадт /6/, — широкая элегантная улица, вполне достойны великолепных метрополий. Здесь, как и во всех старых балтийских городах, преобладают узкие улочки и высокие дома с фронтонами, но самому городу далеко до роскоши Данцига или Любека. Впрочем, характерные деревенские улочки Кнайпхофа или типично ганзейский Лёбенихт уникальны, и о них стоит упомянуть отдельно.
*****
Наш пароход подошел к причалу на набережной Прегеля. Отсюда было рукой подать до самой оживленной части города. Неподалеку находится и фондовая биржа. В этом месте Кёнигсберг, несомненно, производит наибольшее впечатление на приезжих, особенно тех, кто живет в глубине материка и редко, если не впервые, видит море. Путешествие на пароходе имеет то преимущество перед всеми другими способами странствий, что путешественник не испытывает в пути ни усталости, ни голода, ни жажды. Он сразу же по прибытии может приступать к знакомству с городом.
Мы начали искать место для ночлега, чтобы оставить там наши вещи и тотчас отправиться на прогулку. Но найти его быстро не удавалось. Все было занято, а там, где еще были свободные места, за одну ночь нагло требовали целый луидор: послезавтра ожидалось прибытие короля, и город переживал наплыв гостей. В общем мы рисковали разбить свой бивак под открытым небом. Но все решил счастливый случай: он привел в наши объятия друзей, которые помогли нам быстро устроиться в приличном месте.
«Боже мой! — воскликнул после долгих мытарств с поиском жилья один из нас, уроженец Эльбинга, — я не узнаю Кёнигсберга! Количество людей здесь увеличилось как минимум в десять раз, и, что еще хуже, сейчас здесь полно неотесанных мужланов из деревень, а улочки Кёнигсберга и без того весьма узкие. Дети мои, боюсь, здесь будет много толкотни, мало возможности прилично пообедать, а в конце выставят огромный счет».
В последних двух зданиях, бесспорно, стоило бы осмотреть комнаты в стиле рококо. Но мы здесь не задержались, а попытались по весьма плохой мостовой добраться до замка, чтобы с его башни высотой около трехсот футов увидеть панораму города и окрестностей.
«Кёнигсберг, — снова заговорил наш друг из Эльбинга, — как и Рим, построен на семи холмах, а на самом высоком из них расположен замок. Город был, как вы знаете, основан в 1255 году королем Богемии Отакаром в лесу Твангсте, а в 1257 году был заложен фундамент этого колоссального строения. Кёнигсбергский замок являет смотрящему на него с каждой стороны разные лица и представляет собой смешение стилей пяти веков". /8/
 |
| Литография 1836 года. Замок Кёнигсберг ************************* |
Северная сторона, особенно та половина, в которой расположены комнаты секретного архива, самая замечательная, ведь она почти без изменений сохранилась в том виде, что была построена Немецким орденом. ..
..Я же, со своей стороны, хотел бы обратить внимание читателя на западное крыло, которое вряд ли имеет себе равных. Его подземные подвалы используются под винные погреба, над ними расположена замковая церковь, а еще выше, над ее сводами, находится бальный зал, Зал Московитов.
Южное крыло занимают апартаменты обер-президента Восточной и Западной Пруссии Генриха фон Шёна. Он пользуется среди сограждан большим уважением и заслуживает его в высшей степени. В других частях замка, помимо служебных помещений правительства и консистории /9/, расположены королевские покои, которые, однако, откровенно говоря, вряд ли стоят того, чтобы в них заглядывать.
При осмотре замка я предпочел бы вспомнить про свою обычную склонность к основательности и первым делом заглянуть в глубины подвалов "Кровавого суда". Но это весьма опасно! Ибо "Кровавый суд", невзирая на свое жутковатое имя, является не чем иным, как уютным ресторанчиком с винотекой самых благородных образчиков пьянящего нектара, который когда-либо проливала виноградная лоза. Поэтому истинные ценители, каковыми мы и являлись, рискуют так далеко углубиться в его недра, что не смогут найти обратную дорогу наружу.
Поэтому быстрее наверх! Поднимемся на башню! Дочь кастеляна, рослая девица почти шести футов ростом, повела нас по двумстам пятидесяти пяти ступеням крутой лестницы, казалось, ведущей прямо в небеса. На высоте дул сильный ветер, но открывавшийся оттуда круговой обзор до самого дальнего горизонта и особенно панорама древнего города, лежащего у наших ног и утопавшего в цветах и зелени листвы, представляли собой самое очаровательное и удивительное зрелище, какое только можно представить.
Замковая кирха мало интересна: здесь можно увидеть гербы первых рыцарей ордена Черного Орла, которыми в 1701 году распорядился украсить ее стены король Фридрих I.
Зал Московитов в виду приближавшейся церемонии принесения присяги на верность /10/ был отреставрирован, но тем не менее выглядел ужасно пустым и каким-то разорённым. Это огромное помещение в сто пятьдесят шагов в длину и тридцать три шага в ширину. Высота зала относительно небольшая, от девятнадцати до двадцати футов.
 | |
|
Так как близился вечер, мы спустились в "Кровавый суд". Как оживленно здесь было, везде кипела жизнь, сидело множество людей! Видны были только весёлые, блаженные лица! Уже в передней мы встретили друзей, которые избавлялись от своих жизненных забот, стреляя пробками от шампанского в потолок. Большая бочка служила им столом, а небольшие бочонки — стульями. Но мы легких путей не искали, и поэтому спустились в самые глубины. Пожилые люди бывать здесь из-за царящих сырости и холода не любят, поэтому длинные столы нижнего этажа обычно бывают заняты лишь беспечной романтической молодежью. На заднем плане в темноте едва виднеются огромные бочки, а свисающий с потолка фонарь горит днем и ночью, придавая общей картине некий рембрандтовский колорит. Но кто опишет нашу радость и изумление, когда мы вдруг увидели наших товарищей по несчастью, которых мы почитали все еще томящимися в тюрьме, заключенными! Но они были здесь, сидя все вместе в небольшой интимной компании. Амнистия короля Фридриха Вильгельма /11/ вернула их всех к жизни, и теперь они отмечали праздник своего воскресения почти из мертвых за благородным рейнским вином возгласами и песнями.
Итак, круг друзей расширился, принесли гитары. Соло, квартет и хор сменяли друг друга, звуки чудесно отзывались вверху под высокими сводами, и наша радость поистине не знала границ. Кто-то предложил отправиться всем к великолепному Замковому пруду на водную прогулку при лунном свете. Предложение было встречено бурными аплодисментами. Как только пробило девять часов и с галереи замковой башни по доброму старинному обычаю донесся звук рожка, выдувающего мелодию благочестивой песни, мы двинулись процессией через двор замка.
Впереди шествовал наш друг из Эльбинга, за ним шли гитаристы, далее — певцы, а достойно завершали процессию кельнеры /12/, несшие корзины с вином.
Эльбинжец был в отличном настроении. Самым искусным образом он подделал походку пьяницы и пропел следующую песенку, которую позже повторял нам бессчетное число раз, пока мы все не выучили ее наизусть.
Раз возвращаюсь домой я к себе,
Улица странною кажется мне.
Раз возвращаюсь домой я к себе,
Улица странною кажется мне.
Левая, правая, где сторона?
Улица , улица, ты, брат, пьяна!
Ты что за рожи там, месяц, кривишь?
Глазки прищурил, так странно глядишь.
Лишний стаканчик хватил, брат, вина,
Стыдно тебе, ведь уж ты старина!
Левая, правая, где сторона?
Улица , улица, ты, брат, пьяна!
И фонари так неясно горят,
Смирно на месте никак не стоят,
Так и мелькают, туда и сюда,
Эх, да вы пьяные все, господа.
Левая, правая, где сторона?
Улица , улица, ты, брат, пьяна! /13/
Мы прошли через восточное крыло дворца мимо гауптвахты и статуи Фридриха I. и вышли на Французскую улицу, затем подошли к Замковому пруду. Чем был бы Кёнигсберг без этого чудесного водоема!? Его спокойные зеленые воды, окруженные со всех сторон высокими, почтенными липами и каштанами, уютными садами, альтанками и беседками, пробуждают и питают у жителей Кёнигсберга самые возвышенные и поэтические чувства. Поистине это особенное место представляет собой маленький теплый мир души посреди огромной холодной области ума большого города. Здесь чудесными летними вечерами житель севера может слегка заглянуть в жизнь юга. Здесь мечтают влюбленные, по водной глади скользят лебеди, а луна сияет во всей красе. Именно здесь поэты Кёнигсберга охотятся за образами и идеями.
Наша прогулка по воде была одной из самых восхитительных, когда-либо совершавшихся в этом месте. Ночь была чудесной, ясной и теплой, как бывает редко. Мастерски и почти страстно звучали голоса нашего мужского квартета. Замковый пруд все больше оживал: одна лодка за другой отплывала от берега, на глади воды буквально возникала маленькая флотилия, и лучи луны освещали множество прекрасных женщин, которые хлопали своими маленькими белыми ручками, аплодируя нашим певцам.
Затем зазвучал непревзойденный тенор одного из наших спутников:
"Поверье есть, что изначально розы,
Подобно лилиям, как снег, белели.
Но женщину Бог создал, и, смутившись,
Они, как пурпур, сразу покраснели...." /14/
Эта песня завершила незабываемое путешествие, и мы, умиротворенные, разошлись по своим квартирам.
На следующий день, рано утром, мы прошлись вокруг Кёнигсберга по его крепостным валам, а затем прогулялись по красивым аллеям, заросшим липами, айвами, тополями и буками.
Побывали в обсерватории, мастерской великого Фридриха Бесселя, которая находится на самой высокой точке крепостного вала. Оттуда нам открылись оттуда чудесные виды. Перед нами как на ладони лежал оживленный Прегель со всеми его изгибами и поворотами, вплоть до его впадения в Фришес Хафф.
Поскольку все уже было подготовлено к завтрашнему приезду королевской четы, мы предпочли на этот раз начать нашу прогулку по городу от Бранденбургских ворот, чтобы пройти к замку по дороге, украшенной цветами и гирляндами. Эти Бранденбургские ворота в Кёнигсберге благодаря искусному убранству сейчас поразительно напоминали своих знаменитых собратьев в Берлине и представляли собой удивительное зрелище, особенно издали.
По так называемому Хабербергу, улице, на которой находятся сплошь военные здания, мы вышли, минуя Хабербергскую кирху, на самую широкую и элегантную улицу Кенигсберга, Форштадт. Она славится своими красивыми зданиями. Этот район очень оживлен, можно сказать, что он — средоточие жизни евреев, чья синагога весьма внушительных размеров также находится здесь.
В непосредственной близости от Хабербергской кирхи нам показали водонапорную башню, стена которой была украшена красочным изображением смелого сапожника Ганса фон Сагана. Согласно легенде, в 1370 году в разгар сражения между тевтонскими рыцарями и Великим княжеством Литовским он поднял упавший штандарт и тем самым, воодушевив уже отступавших рыцарей ордена, привел их к победе.
Через зеленые ворота с красивой башенкой, видной издалека, мы вышли на улочку Ланггассе на острове Кнайпхоф. Она по сей день сохранила бОльшую часть своей оригинальности.
Балкончики-выступы, украшенные решетками и скульптурами, которые можно видеть почти на всех домах, называются здесь вольмами /15/. В хорошую погоду, особенно летом, они служат дополнительными комнатами, где любит проводить время вся семья. Здесь пьют кофе, болтают с соседкой и, конечно же, перемывают косточки прохожим.
Эта оживленная улица живо напомнила нам об Италии: здесь также прогуливались изящно одетые дамы, вдобавок в большинстве случаев весьма красивые. Наконец, мы вышли к церковной площади старого города, которая утопает в зелени деревьев и цветочных клумбах. Фоном ей служит ряд скромных домов с фронтонами, Над всей этой панорамой впечатляюще высится замок. Затем мы повернули на Лёбенихт. Эта улица выделяется среди всех остальных своими 6-7-этажными домами с фронтонами и мрачным, почти угнетающим, внешним видом. Грохочущие по брусчатке тяжелые фургоны пивоваров и сладкий запах солода напоминают, что этот район — их обиталище, и местные сорта пива весьма популярны.
Миновав Лёбенихт, мы отправились к многочисленным большим зернохранилищам, расположенным на берегах Прегеля и, пройдя по острову Венеции (также называемому Клаппервизе) /16/, очутились на так называемой Философской дамбе, по которой когда-то любил прохаживаться великий Кант. Эту улицу в свое время распорядился проложить Теодор Гиппель в бытность свою бургомистром Кёнигсберга. Позже мы не преминули пройти мимо одноэтажного желтого дома на Принцессин-штрассе и прочли над его входной дверью следующую надпись:
ИММАНУИЛ КАНТ
жил и преподавал здесь
с 1785 года по 12 февраля 1804 года.
Сейчас в этом доме живет дантист, а совсем рядом находится баня, которую мы с удовольствием посетили...
Также мы осмотрели собор, который начали строить в 1333 году в простом готическом стиле без каких-либо украшений. По зданию видно, что позже не хватило средств, да и вкуса, чтобы закончить работу так же основательно, как она была начата. Из двух башен, которые должны были украшать строение, началось возведение только одной, которая позже была наспех завершена, так что высота башни абсолютно не соразмерна значительной длине и ширине собора.
А вот внутреннее убранство его очень впечатляет. Своды величественны и высоки, так что посетителям, входящим через несколько низкий портал, открывается прекрасная перспектива колонн, доходящих до самого алтаря. Здание живописно освещено благодаря разноцветным стеклянным витражам на стрельчатых окнах. Среди множества деревянных скульптур некоторые весьма ценны и достойны внимания. Жаль только, что собор, как и большинство протестантских церквей в Германии, очень перегружен семейными склепами и всевозможными надписями.
Если встать на соборной площади, то справа от собора проложена аллея, обсаженная тополями, а справа видна стена с двумя обветренными каменными порталами, над которыми сильно потрудилось время. Они почти скрыты в тени высоких, великолепных лип с раскидистыми кронами. Здесь находится вход в Альбертину, университет Кёнигсберга. Это старые обветшалые строения, в которых расположены студенческие аудитории, и им уже давно требуется капитальная реставрация. К собору примыкает Stoa Kantiana, арочный проход, открытый с одной стороны. В нем похоронен великий Иммануил Кант. ...
Вот, пожалуй, вкратце и всё о Кёнигсберге. Жаль, что едва ли в этих кратких записках нам удалось передать ту радость от пребывания в этом чудесном городе, от общения с кёнигсбержцами, которых мы должны поблагодарить за гостеприимство и любезность, выказанные нам — чужакам. Дни, проведенные здесь, навсегда останутся в нашем сердце.
*** *** ***
А нас ожидало путешествие по Земландии.
Эти прибрежные земли между Вислинским и Куршским заливами, представляющие в плане почти идеальный квадрат, были известны уже со времен финикийцев как кладезь янтаря. О природных красотах этого края заговорили с новой силой в наши дни, потому что отдых на морском побережье Балтики стал для местных жителей почти страстью.
Большое число когда-то невзрачных и бедных селений, рассыпанных по песчаным холмам побережья, превратилось ныне в модные морские курорты, и таким образом Земландия, по меньшей мере для жителей Восточной Пруссии, стала своего рода Швейцарией. Здесь молодые люди удовлетворяют свою страсть к путешествиям и укрепляют ноги, бродя по песку побережья. Появились справочники и путеводители, в которых вершина Гальтгарбен высотою в 363 фута сравнивается ни более, ни менее, как со швейцарским горным массивом Ри́ги!
Итак, нас ожидает крепкая повозка, запряженная четырьмя почтовыми лошадьми. Мы садимся в нее шумным обществом в двенадцать человек. Подготовились к путешествию мы хорошо: запаслись и провизией, и бутылками вина, и даже сборником песен — а что еще нужно для веселой дружной компании!
Постиллион дует в рожок, и лошади быстрой рысью вывозят нас из Кёнигсберга через ворота Rossgärtner Thor. Именно отсюда начинается самый лучший маршрут по Земландии. Вперед, друзья мои, вперед!
Теодор фон Коббе, Вильгельм Корнелиус
Путешествия по Северному и Балтийскому морям.
Кенигсберг (фрагм.). 1841
***************
ПРИМЕЧАНИЯ
Теодор Кристиан Кай фон Коббе (нем. Theodor Christian Cai von Kobbe; 8 июня 1798, Глюкштадт, Дания, — 22 февраля 1845, Ольденбург, Великое герцогство Ольденбург) — немецкий юрист и писатель. Википедия. Ссылка
1. Виттины /Wittinen/ — парусные баржи, использовавшиеся для внутреннего судоходства в Литве . Другими польскими и литовскими именами были wicina, strug , bajdak и kurak. Лодки были длинными и имели небольшую осадку. У них была мачта с квадратным парусом , без покрытия , только доски , соединенные лубяными волокнами в качестве палубы. Высокие борта на носу и корме. Баржи можно буксировать по малым рекам. В конце XIX века их использовали в основном на Мемеле и Куршском заливе. Они обслуживали торговлю Мемеля с Польшей и Кенигсбергом.
2. Густав Фридрих Динтер (1760–1831) — немецкий педагог, теолог и писатель. С 1822г. был профессором богословия в Кёнигсбергском университете.
3. Имеются в виду так наз. Войны третьей и четвертой коалиции — войны наполеоновской Франции и её сателлитов в 1805—1807 годах против коалиции великих держав, в которую входила в том числе Россия и Пруссия.
4. Фридрих Вильгельм III (нем. Friedrich Wilhelm III; 1770, Потсдам — 1840, Берлин) — король Пруссии c 16 ноября 1797г. Сын Фридриха Вильгельма II и Фредерики Луизы Гессен-Дармштадтской, внучатый племянник Фридриха II Великого, отец российской императрицы Александры Федоровны, супруги Николая I, дед российского императора Александра II. Участник войн с Наполеоном и Венского конгресса, один из лидеров и организаторов Священного союза.
5. "Luftballon" — букв. "Воздушный шар", "Die Ostseeblätter" — "Восточнопрусские листки" (нем.). Насколько мне удалось установить, эти газеты издавались в Кенигсберге в 1840г.
6. Форштадт — букв. "Предместье" (нем.)
7. Двор Юнкеров /Junkerhof (нем.)/. Ссылка на Википедию (нем.)
8. Об истории Кёнигсберга можно прочесть ЗДЕСЬ
9. Консистория — у ряда протестантских конфессий (лютеране, кальвинисты и т.п.) орган религиозного управления.
10.Мне не удалось установить, о какой присяге на верность, между кем и кем, идет речь в данном случае (т.е. Кенигсберг, 1840/41 год)
11.Правление Фридриха Вильгельма IV (1795-1861)
Взойдя на прусский трон в 1840 году, Фридрих Вильгельм IV завершил реставрационную политику своего отца и положил конец конфликту с католиками, приняв для них некоторые важные послабления. Он также прекратил преследование старолютеран, освободив лютеранских пасторов, позволил им создать собственную организацию и возводить собственные храмы, хотя и с некоторыми ограничениями — без башен и колоколов. Многие смертные приговоры были отменены, прекращено так называемое «преследование демагогов», а все либеральные мыслители были выпущены из заключения. Сохранялась лишь цензура прессы.
12.Кельнер в "Кровавом суде" назывался кюфером ("der Küfer").
13.В России это стихотворение впервые было опубликовано в 1859 году в журнале «Арлекин» с пометкой — «перевод с немецкого», затем, через много лет, в 1904 г. было включено в сборник песен, вышедший в издательстве Сойкина, под названием «Песня пьяного студента». В обоих случаях автор слов указан не был, а в 1863 г. его положил на музыку композитор и пианист А.И.Дюбюк. И песня "Улица, улица" стала широко известна в России.
В настоящее время авторство стихов у нас ошибочно приписывается русскому поэту XIX века Василию Сиротину.
14.Стихотворение "Сотворение женщины" /" Die Schöpfung des Weibes"/ Карла Зимрока; музыка Фердинанда Штегмайера. На русский язык, кажется, не переводилось. Т.К.
15."Вольмы (die Wolme) — выступы зданий, высотой около 10 футов. На середину высоты вольма вела лестница. Эти балконы были огорожены железными решетками самого простого вида, но украшениями решеток были большие латунные шарики, которые кенигсбержцы называли запросто "блестящими шариками", поскольку начищать их до блеска было делом чести любой хозяйки. Летом вольмы затягивались маркизами, туда ставились скамейки. Взрослые выходили на них подышать свежим воздухом, а дети весь год напролет использовали эти балкончики как площадку для своих игр.."
Отрывок из "Моей автобиографии",
немецкой писательницы Фанни Левальд
"Meine Lebensgeschichte", S. 35.1863.
16.Klapperwiese — букв. «клепаный луг» (нем.). Другое название Остров Венеция (Insel Venedig). Это имя впервые отмечено как устное в 1737 г. и получило официальное признание в 1763 г. Многочисленные водные канавы, прорезавшие участок земли возле Прегеля, вызывали шутливое напоминание о каналах в Венеции. По современной ориентации Остров Венеция — это безымянный проезд от улицы Портовой по направлению к улице Полоцкой. Ссылка.
ВНИМАНИЕ.
КОПИРОВАНИЕ ТЕКСТА ЗАПРЕЩЕНО.
ВОЗМОЖНА ЛИШЬ ССЫЛКА НА ЭТУ СТРАНИЦУ
Комментариев нет:
Отправить комментарий