 |
| Руины Бальги ************** |
Глава из книги "Путешествия по
Северному и Балтийскому морям". 1841
***************
Theodor von Kobbe, Wilhelm Cornelius
Wanderungen an der
Nord- und Ostsee. 1841
DAS FRISCHE HAFF
***************
СВЕЖИЙ ЗАЛИВ /7/
***************
«Это сопротивление Свежего залива техническому прогрессу и господству силы пара, господа», — воскликнул наш друг из Эльбинга. — А теперь, художник, ступайте в каюту. Там материала для Вашего альбома больше, чем на всём побережье залива. Неттельбек, патриот Кольберга и известный мореплаватель /1/, называл Балтийское море утиной лужей, а Свежий залив — птичьей миской, злясь на здешние спокойные воды, но, должен признаться, это негодование моего знаменитого соотечественника я не разделяю. Художник, видите вон того старого бородатого вояку, который еще полчаса назад уверял всех, что его не возьмет ни вода, ни пуля? Только посмотрите, как фуражка съехала ему на глаза, как вытянулось его лицо, как он отбросил свою вечную трубку, мелко дрожит, а теперь грузно осел на старую матрону, которая уже давно отказалась от радостей этого мира в пользу загробной жизни!
Обратите также внимание, каким тихим и кротким стал наш певец, который так громко пел в кают-компании под шампанское, пока не оказался на палубе, какие томные взоры он бросает вон на ту брюнетку, которая, едва ли не в обмороке, прислонилась к плечу молодого лесника. А эти офицеры, молодые герои войны, какими бледными они выглядят! Не правда ли, они сейчас так и рвутся к новым завоеваниям земель?! Давайте, художник, посидим вместе на лесенке каюты. Нарисуйте мне вон того типа с широко открытым ртом и сложенными в молитве руками».
Пока наш друг из Эльбинга говорил, а художник быстро делал наброски, волны продолжали с ужасающей яростью биться в иллюминаторы каюты. Дамы громко вскрикивали, глядя через стекла в серое небо, а некоторым опасавшимся силы волн, пришла в голову здравая мысль вернуться на палубу. Они позволили мне быть их компаньоном.
Оживленная, занимательная беседа, хороший бифштекс и стакан портера, творили чудеса. Шторм постепенно превратился в небольшой ветерок, который, став галантным, унес с одной из дамских шляп длинную зеленую вуаль. Ею теперь с большим удовольствием забавлялись чайки. Затем улегшийся ветер позволил нам покинуть опостылевшее скучное побережье Свежего залива. Пароход перешел на его середину. Мы уже миновали по левому борту Треббенау, а по правому - монастырь Кадиенен (Cadienen) с городком Толкемит, живущим птицеловством и рыболовством, когда наш друг из Эльбинга вдруг выскочил из каюты со стаканом в левой руке и бутылкой в правой, крича: «Смотрите, смотрите!»
«Среди немногих диковинок, — начал он, — которые могут предложить ближайшие окрестности залива, немаловажное место занимает Фрауэнбург, лежащий перед нами справа. Помимо того, что Фрауэнбург является резиденцией епископа Эрмеландского, а название города, вероятно, раньше было Либфрауэнбург (Liebfrauenburg), поскольку вон та довольно высокая соборная церковь, скорее всего, была построена в честь наших дорогих женщин /2/, вон в той высокой кирхе с шестью скромными башенками похоронен всемирно известный астроном Николай Коперник, родившийся в Торне в 1473 году и блаженно почивший здесь как каноник Фрауэнбурга 11 июня 1543 года. Предполагаю, что его многочисленные заслуги перед небом и землей известны всем. Этот стакан я пью в его память!
Сказав это, он выпил и, подобно Фульскому королю, швырнул стакан в волны залива /3/.
»Этот кафедральный собор из кирпича, построенный в простом и благородном стиле XVI века, вероятно, прославился больше благодаря традициям и тому факту, что в нем находится могила такого достойного человека, как Коперник, чем благодаря своему архитектурному стилю. Внутри он высокий, светлый, гармонично и возвышенно построенный, богатый хорошей живописью и разными диковинками. Внешний вид его совсем не впечатляет, хотя со стороны суши на фоне Свежего залива он смотрится совсем неплохо. С этой перспективы собор писал Доминик Квальо /4/, и картина находится сейчас в Городском музее Кёнигсберга.
Как сообщают нам летописи, более ранняя соборная церковь здесь была построена при варминском епископе Генрихе II (1265–1300). Она полностью сгорела за время войны между Сигизмундом I Польским и великим магистром маркграфом Альбрехтом. Затем в начале XVI в. века был построен нынешний кафедральный собор. Говорят, что Коперник беседовал со звездами в этой высокой узкой квадратной башне, похожей на фабричный дымоход, а путешественнику, которому выпал жребий попасть во Фрауэнбург, показывают также дом, в котором этот мудрец жил, пил и умер.
Там, дальше, возвышаются башни Браунсберга, города, который значителен и своими размерами и населением, но о котором мало что можно сказать. Его можно похвалить за то, что его граждане скромны и трудолюбивы, платежеспособны, нетребовательны и довольны жизнью. Они ведут оживленную торговлю зерном, пряжей и льном. Что же касается истории, то следует отметить, что здесь, под Браунсбергом, в 1273 г. пруссы, т.е. жители Натангена, Вармии и Погезании были наголову разбиты немецкими рыцарями под предводительством маркграфа Дитриха Мейсенского, и что в 1520 году в первый день Нового года город был захвачен войском Великого Магистра маркграфа Альбрехта, и горожане, собравшиеся в приходской церкви, были вынуждены подчиниться ордену.
Чуть выше и правее вглубь материка мы видим маленький городок Хайлигенбайль – «Священная секира». По легенде, свое интересное название город получил от того, что топор, которым был убит святой Адальберт, принесший в Пруссию христианство, переплыл залив и был выброшен на берег в том месте, где впоследствии и возник этот город. По другой легенде, здесь стоял священный дуб, который освятил сам Вайдевут, первый король Пруссии, и который зеленел зимой и летом, постоянно давая тень.
В тени этого дуба жил Курхо, бог еды и питья. Ему поклонялись и устраивали большие пиры после успешного сбора урожая. Но Ансельм, епископ Вармии, проповедовал против такого идолопоклонства и призвал людей срубить дуб. И когда один из христиан по его повелению нанес первый удар по дубу, топор выпал из рук и смертельно ранил нечестивца. И все язычники возрадовались, а христиане удивлялись. Но Ансельм, полный благочестивого рвения, сам взял топор и срубил дуб, затем приказал развести огонь и сжег дерево с языческим идолом дотла, а пепел развеял ветер. На этом месте повелел он построить город, который назвал Хайлигенбайль. И на гербе города до сих пор изображен топор в память об том событии.
Такова легенда.
Здесь, немного левее Хайлигенбайля лежит городок Карбен (Carben). Отсюда в январе 1679 году великий курфюрст /5/ отправился в свой знаменитый санный поход, проведя всю свою армию со стариком Дерфлингером во главе, в лютый холод, через Свежий залив в Кёнигсберг, а оттуда без лошадей, пройдя на тех же санях через Лабиау по Куршскому заливу до устья Гильге, напал на шведов и, прежде чем они успели опомниться, разбил их наголову.
— А теперь, обратите внимание, господа, а вы, друг художник, возьмите в руки свой альбом. Здесь, где берега смело и живописно поднимаются над водами залива, стоит старая Бальга - некогда один из важнейших орденских замков и командорств в Пруссии. Она предстает перед нами могучими руинами, хорошо сохранившимися благодаря недавнее проведенной консервации. До того, как она была завоевана Немецким орденом в 1239 году и превращена в его главный арсенал, здесь был языческий замок Хонеда, который долгое время оказывал рыцарям упорное сопротивление.
После ухода ордена из Пруссии Бальга стала герцогской резиденцией. Орденский замок постепенно разрушался и лишь позднее на него обратили должное внимание. Внутри у него, как у большинства руин этой местности, мало примечательного. Именно здесь, в Бальге, в 1240 году герцог Оттон фон Брауншвейг пришел на помощь Немецкому ордену и одержал славную победу над объединенным войском варминцев и натангийцев.
А сейчас, если мы посмотрим налево, то увидим, как образ самой оживленной жизни и самого веселого настоящего улыбается отжившим и мрачным минувшим временам.
Здесь, сверкая в лучах солнца, лежит Пиллау, самый гостеприимный и дружелюбный из прибрежных городов. Он едва виден за множеством мачт в его гавани. Те, кто побывал здесь, уезжая, желал вернуться сюда вновь. Под крышами Пиллау живет высокий, свободный, мужественный дух всегда готового рискнуть жизнью ради ближнего человека. Дочери Пиллау стройны и белы, с яркими глазами, которые сияют, как маяк Пиллау. Недаром красный флаг на вершине маяка предупреждает и моряков, и сухопутных путешественников, чтобы они были настороже. Пиллау! Ты, чудесное место, с белыми домами под зелеными деревьями, с храбрыми сынами и дружелюбными дочерями. Прощай, Пиллау, мы еще увидимся!
В то время как наш друг из Эльбинга увлекся рассматриванием Пиллау и впал в своего рода эйфорию, мне пришлось разделить сожаление художника о том, что этот смеющийся городок не желал быть картиной для наших эскизов. Он был слишком плоским. Не хватало церквей и высоких зданий. Маяк, ветряная мельница, некая обсерватория и входные ворота в крепость составляли, помимо густого леса мачт в гавани, единственные выдающиеся точки среди длинного ряда разноцветных домов, тянувшихся вдоль залива.
Наш пароход снова повернул немного вправо, и нашим взорам открылась панорама маленького городка Бранденбург, расположенного на берегу залива и населенного почти исключительно рыбаками. Город получил свое название в честь маркграфа Отто Бранденбургского, основавшего его в 1263 году. Как и все окрестные земли, здесь во времена введения христианства, происходили кровопролитные сражения и опустошительные военные походы. Пострадали многие. Так, здесь, под Бранденбургом, под Токарбеном (Tocarben) в 1273 году пруссы потерпели страшное поражение от рыцарей под командованием маркграфа Дитриха фон Мейсена. Их храбрейшие вожди либо со славой пали на поле сражения, либо были взяты в позорный плен и повешены. Также стоит отметить, что Бранденбург — родной город Георга Сабинуса, видного государственного деятеля и учёного XVI века. Он учился в Виттенберге, завоевал дружбу Меланхтона /6/ и стал его зятем. Маркграф Альбрехт назначил его первым ректором вновь основанного в 1544 году кёнигсбергского университета.
Теодор фон Коббе, Вильгельм Корнелиус
Путешествия по Северному и Балтийскому морям.
"Свежий залив". 1841
***************
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Известный мореплаватель Иоахим Кристиан Неттельбек /Nettelbeck, Joachim/ (1738–1824) родился 20 сентября 1738 года в Кольберге на территории нынешнего польского побережья Балтийского моря.
2. Он ошибается. Liebfrau – по немецки Богоматерь, или Мадонна.
3. Имеется в виду стихотворение И.Гёте «Фульский Король». ССЫЛКА
См также Туле (Фула) – легендарный остров-призрак. ССЫЛКА
4. Квальо, Доменико (Dominicus Quaglio) /1787, Мюнхен — 1837, Хоэншвангау близ Фюссена) — один из самых известных немецких художников-архитекторов эпохи романтизма, театральный художник, литограф и гравёр.
5. Имеется в виду курфюрст Фридрих Вильгельм I Бранденбургский (нем. Friedrich Wilhelm von Brandenburg; 1620, Кёльн-на-Шпрее —1688, Потсдам), прозванный Великим курфюрстом (нем. Großer Kurfürst), и герцог Пруссии из династии Гогенцоллернов.
6. Филипп Меланхтон [Philip Melanchthon] (урожд. Филипп Шварцердт [Philipp Schwartzerdt] 1497 — 1560) немецкий лютеранский реформатор , соратник Мартина Лютера, первый богослов протестантской Реформации, ее интеллектуальный лидер.
7. Свежий залив (Frisches Haff) — немецкое название Калининградского залива (в Польше — Вислинский залив).
Глава из книги "Путешествия по
Северному и Балтийскому морям". 1841
***************
Theodor von Kobbe, Wilhelm Cornelius
Wanderungen an der
Nord- und Ostsee. 1841
Königsberg
***************
КЁНИГСБЕРГ
***************
Когда наш пароход заскользил по водной глади залива, золотящейся в лучах вечернего солнца, мы увидели бакены, обозначающие фарватер для безопасного захода в Прегель, и сразу же на горизонте засиял величественный Кёнигсберг с его великолепным замком и многочисленными, не менее почтенными башнями.
По левому борту мимо нас проплывал Гольштейн, одно из самых оживленных и любимых мест отдыха кёнигсбержцев. На берегу собралась многочисленная толпа, и когда наш пароход "Ласточка" проходил мимо, нас приветствовали маханием шляп и криками "ура", на что мы не преминули восторженно откликнуться. От Гольштейна до Кёнигсберга по левому берегу Прегеля тянется красивая аллея, которая почти в любое время суток занята пешеходами, всадниками и экипажами, а на правом берегу реки видны большие пышные луга, простирающиеся вплоть до валов форта Фридрихсбург. Часть этих плодородных низменностей местные жители называют Nassergarten'ом — "влажным садом".
Хоть жизнь в Кёнигсберге на Прегеле нельзя даже отдаленно сравнить с жизнью в Лондоне на Темзе или и в Гамбурге на Эльбе, то все же и она представляет собой интереснейшую картину. Кёнигсберг — это очень своеобразный приморский город, полный красочной, шумной, оживленной и веселой суеты.
Особенно оригинальны плавучие польские колонии. Они сразу же бросаются приезжему в глаза. Это огромные плоты, или, вернее сказать, платформы, достигающие длины двухсот футов, называемые виттинами /1/. Их население сплошь состоит из евреев. Здесь, в порту, находится великое множество таких платформ. Они тесно придвинуты друг к другу. Благодаря нескончаемой торговле на них зерном, деревом, льном и прочим всевозможным товаром, а также невообразимому гвалту, они немало способствуют оживленной жизни города.
Вид Кёнигсберга издалека и, в частности, со стороны залива, представляет собой обычную панораму города со множеством башен. Окрестности его — плоская равнина, но земли здесь плодородные, ландшафты красочные, и если смотреть на них с высоких точек, то они очень приятны для глаза, к тому же их очень оживляют водные просторы. Кроме самого замка, обращенного к нам западным фасадом с его великолепным Залом Московитов, над необъятным морем построек возвышаются семь башен. Впрочем, ни благородством, ни великолепием архитектуры глаз путешественника очаровать они не могут. Но при созерцании Кёнигсберга душа странным образом приходит в сильнейшее возбуждение! Сколь много совершил и сколь много страдал этот город в веках! Какие прекрасные примеры для подражания дал он миру и каких великих гениев родил и призрел!
Кант, Гердер, Гаманн, Динтер /2/, Вернер жили и работали здесь, а Бессель, Бурдах, Гербарт, Якоби, Розенкранц, Фойгт и многие другие все еще живут и работают здесь во благо человечества. Именно по этим узким, некоролевским улочкам Кёнигсберга ходил согбенной походкой во время злополучной войны /3/ в простой солдатской шинели кайзер Фридрих Вильгельм III /4/, покоряя сердца людей простым общением и приветливым характером. ...
..Менее утешительно нынешнее материальное положение Кёнигсберга. Расположенный на окраине Пруссии, он обособлен от ее центра, да и всей остальной Германии тоже. К тому же теперь его некогда оживленная торговля с Польшей, Курляндией и прочими российскими провинциями полностью прекращена из-за пограничных барьеров, установленных Россией. Когда-то кёнигсбергский университет был одним из самых процветающих, в нем учились богатые сыновья Курляндии и Польши, они приносили сюда деньги и вдыхали в него жизнь, а теперь здесь учатся почти исключительно студиозусы из нищей провинции, да и то число их порой не достигает и четырех сотен человек.
Литературная жизнь Кёнигсберга тоже крайне скудна. В этом большом городе, столь богатом талантами и знаниями, за исключением одной небольшой привилегированной газетки, выходящей на скверной бумаге, напоминающей промокательную, не издается ни журналов, ни периодических изданий, которые могли бы дать остальной Германии информацию о том, чем живет почти изолированный от остального немецкого мира Кёнигсберг. Попытки начать выпускать такие издания, как "Luftballon" и "die Ostseeblätter" /5/ провалились по причинам материального характера.
В Кёнигсберге мало великолепия, присущего современным большим городам, нет в нем и просторных регулярных проспектов. Лишь несколько мест, в том числе, Королевский сад близ театра и так называемый Форштадт /6/, — широкая элегантная улица, вполне достойны великолепных метрополий. Здесь, как и во всех старых балтийских городах, преобладают узкие улочки и высокие дома с фронтонами, но самому городу далеко до роскоши Данцига или Любека. Впрочем, характерные деревенские улочки Кнайпхофа или типично ганзейский Лёбенихт уникальны, и о них стоит упомянуть отдельно.
*****
Наш пароход подошел к причалу на набережной Прегеля. Отсюда было рукой подать до самой оживленной части города. Неподалеку находится и фондовая биржа. В этом месте Кёнигсберг, несомненно, производит наибольшее впечатление на приезжих, особенно тех, кто живет в глубине материка и редко, если не впервые, видит море. Путешествие на пароходе имеет то преимущество перед всеми другими способами странствий, что путешественник не испытывает в пути ни усталости, ни голода, ни жажды. Он сразу же по прибытии может приступать к знакомству с городом.
Мы начали искать место для ночлега, чтобы оставить там наши вещи и тотчас отправиться на прогулку. Но найти его быстро не удавалось. Все было занято, а там, где еще были свободные места, за одну ночь нагло требовали целый луидор: послезавтра ожидалось прибытие короля, и город переживал наплыв гостей. В общем мы рисковали разбить свой бивак под открытым небом. Но все решил счастливый случай: он привел в наши объятия друзей, которые помогли нам быстро устроиться в приличном месте.
«Боже мой! — воскликнул после долгих мытарств с поиском жилья один из нас, уроженец Эльбинга, — я не узнаю Кёнигсберга! Количество людей здесь увеличилось как минимум в десять раз, и, что еще хуже, сейчас здесь полно неотесанных мужланов из деревень, а улочки Кёнигсберга и без того весьма узкие. Дети мои, боюсь, здесь будет много толкотни, мало возможности прилично пообедать, а в конце выставят огромный счет».
В последних двух зданиях, бесспорно, стоило бы осмотреть комнаты в стиле рококо. Но мы здесь не задержались, а попытались по весьма плохой мостовой добраться до замка, чтобы с его башни высотой около трехсот футов увидеть панораму города и окрестностей.
«Кёнигсберг, — снова заговорил наш друг из Эльбинга, — как и Рим, построен на семи холмах, а на самом высоком из них расположен замок. Город был, как вы знаете, основан в 1255 году королем Богемии Отакаром в лесу Твангсте, а в 1257 году был заложен фундамент этого колоссального строения. Кёнигсбергский замок являет смотрящему на него с каждой стороны разные лица и представляет собой смешение стилей пяти веков". /8/
 |
| Литография 1836 года. Замок Кёнигсберг ************************* |
Северная сторона, особенно та половина, в которой расположены комнаты секретного архива, самая замечательная, ведь она почти без изменений сохранилась в том виде, что была построена Немецким орденом. ..
..Я же, со своей стороны, хотел бы обратить внимание читателя на западное крыло, которое вряд ли имеет себе равных. Его подземные подвалы используются под винные погреба, над ними расположена замковая церковь, а еще выше, над ее сводами, находится бальный зал, Зал Московитов.
Южное крыло занимают апартаменты обер-президента Восточной и Западной Пруссии Генриха фон Шёна. Он пользуется среди сограждан большим уважением и заслуживает его в высшей степени. В других частях замка, помимо служебных помещений правительства и консистории /9/, расположены королевские покои, которые, однако, откровенно говоря, вряд ли стоят того, чтобы в них заглядывать.
При осмотре замка я предпочел бы вспомнить про свою обычную склонность к основательности и первым делом заглянуть в глубины подвалов "Кровавого суда". Но это весьма опасно! Ибо "Кровавый суд", невзирая на свое жутковатое имя, является не чем иным, как уютным ресторанчиком с винотекой самых благородных образчиков пьянящего нектара, который когда-либо проливала виноградная лоза. Поэтому истинные ценители, каковыми мы и являлись, рискуют так далеко углубиться в его недра, что не смогут найти обратную дорогу наружу.
Поэтому быстрее наверх! Поднимемся на башню! Дочь кастеляна, рослая девица почти шести футов ростом, повела нас по двумстам пятидесяти пяти ступеням крутой лестницы, казалось, ведущей прямо в небеса. На высоте дул сильный ветер, но открывавшийся оттуда круговой обзор до самого дальнего горизонта и особенно панорама древнего города, лежащего у наших ног и утопавшего в цветах и зелени листвы, представляли собой самое очаровательное и удивительное зрелище, какое только можно представить.
Замковая кирха мало интересна: здесь можно увидеть гербы первых рыцарей ордена Черного Орла, которыми в 1701 году распорядился украсить ее стены король Фридрих I.
Зал Московитов в виду приближавшейся церемонии принесения присяги на верность /10/ был отреставрирован, но тем не менее выглядел ужасно пустым и каким-то разорённым. Это огромное помещение в сто пятьдесят шагов в длину и тридцать три шага в ширину. Высота зала относительно небольшая, от девятнадцати до двадцати футов.
 | |
|
Так как близился вечер, мы спустились в "Кровавый суд". Как оживленно здесь было, везде кипела жизнь, сидело множество людей! Видны были только весёлые, блаженные лица! Уже в передней мы встретили друзей, которые избавлялись от своих жизненных забот, стреляя пробками от шампанского в потолок. Большая бочка служила им столом, а небольшие бочонки — стульями. Но мы легких путей не искали, и поэтому спустились в самые глубины. Пожилые люди бывать здесь из-за царящих сырости и холода не любят, поэтому длинные столы нижнего этажа обычно бывают заняты лишь беспечной романтической молодежью. На заднем плане в темноте едва виднеются огромные бочки, а свисающий с потолка фонарь горит днем и ночью, придавая общей картине некий рембрандтовский колорит. Но кто опишет нашу радость и изумление, когда мы вдруг увидели наших товарищей по несчастью, которых мы почитали все еще томящимися в тюрьме, заключенными! Но они были здесь, сидя все вместе в небольшой интимной компании. Амнистия короля Фридриха Вильгельма /11/ вернула их всех к жизни, и теперь они отмечали праздник своего воскресения почти из мертвых за благородным рейнским вином возгласами и песнями.
Итак, круг друзей расширился, принесли гитары. Соло, квартет и хор сменяли друг друга, звуки чудесно отзывались вверху под высокими сводами, и наша радость поистине не знала границ. Кто-то предложил отправиться всем к великолепному Замковому пруду на водную прогулку при лунном свете. Предложение было встречено бурными аплодисментами. Как только пробило девять часов и с галереи замковой башни по доброму старинному обычаю донесся звук рожка, выдувающего мелодию благочестивой песни, мы двинулись процессией через двор замка.
Впереди шествовал наш друг из Эльбинга, за ним шли гитаристы, далее — певцы, а достойно завершали процессию кельнеры /12/, несшие корзины с вином.
Эльбинжец был в отличном настроении. Самым искусным образом он подделал походку пьяницы и пропел следующую песенку, которую позже повторял нам бессчетное число раз, пока мы все не выучили ее наизусть.
Раз возвращаюсь домой я к себе,
Улица странною кажется мне.
Раз возвращаюсь домой я к себе,
Улица странною кажется мне.
Левая, правая, где сторона?
Улица , улица, ты, брат, пьяна!
Ты что за рожи там, месяц, кривишь?
Глазки прищурил, так странно глядишь.
Лишний стаканчик хватил, брат, вина,
Стыдно тебе, ведь уж ты старина!
Левая, правая, где сторона?
Улица , улица, ты, брат, пьяна!
И фонари так неясно горят,
Смирно на месте никак не стоят,
Так и мелькают, туда и сюда,
Эх, да вы пьяные все, господа.
Левая, правая, где сторона?
Улица , улица, ты, брат, пьяна! /13/
Мы прошли через восточное крыло дворца мимо гауптвахты и статуи Фридриха I. и вышли на Французскую улицу, затем подошли к Замковому пруду. Чем был бы Кёнигсберг без этого чудесного водоема!? Его спокойные зеленые воды, окруженные со всех сторон высокими, почтенными липами и каштанами, уютными садами, альтанками и беседками, пробуждают и питают у жителей Кёнигсберга самые возвышенные и поэтические чувства. Поистине это особенное место представляет собой маленький теплый мир души посреди огромной холодной области ума большого города. Здесь чудесными летними вечерами житель севера может слегка заглянуть в жизнь юга. Здесь мечтают влюбленные, по водной глади скользят лебеди, а луна сияет во всей красе. Именно здесь поэты Кёнигсберга охотятся за образами и идеями.
Наша прогулка по воде была одной из самых восхитительных, когда-либо совершавшихся в этом месте. Ночь была чудесной, ясной и теплой, как бывает редко. Мастерски и почти страстно звучали голоса нашего мужского квартета. Замковый пруд все больше оживал: одна лодка за другой отплывала от берега, на глади воды буквально возникала маленькая флотилия, и лучи луны освещали множество прекрасных женщин, которые хлопали своими маленькими белыми ручками, аплодируя нашим певцам.
Затем зазвучал непревзойденный тенор одного из наших спутников:
"Поверье есть, что изначально розы,
Подобно лилиям, как снег, белели.
Но женщину Бог создал, и, смутившись,
Они, как пурпур, сразу покраснели...." /14/
Эта песня завершила незабываемое путешествие, и мы, умиротворенные, разошлись по своим квартирам.
На следующий день, рано утром, мы прошлись вокруг Кёнигсберга по его крепостным валам, а затем прогулялись по красивым аллеям, заросшим липами, айвами, тополями и буками.
Побывали в обсерватории, мастерской великого Фридриха Бесселя, которая находится на самой высокой точке крепостного вала. Оттуда нам открылись оттуда чудесные виды. Перед нами как на ладони лежал оживленный Прегель со всеми его изгибами и поворотами, вплоть до его впадения в Фришес Хафф.
Поскольку все уже было подготовлено к завтрашнему приезду королевской четы, мы предпочли на этот раз начать нашу прогулку по городу от Бранденбургских ворот, чтобы пройти к замку по дороге, украшенной цветами и гирляндами. Эти Бранденбургские ворота в Кёнигсберге благодаря искусному убранству сейчас поразительно напоминали своих знаменитых собратьев в Берлине и представляли собой удивительное зрелище, особенно издали.
По так называемому Хабербергу, улице, на которой находятся сплошь военные здания, мы вышли, минуя Хабербергскую кирху, на самую широкую и элегантную улицу Кенигсберга, Форштадт. Она славится своими красивыми зданиями. Этот район очень оживлен, можно сказать, что он — средоточие жизни евреев, чья синагога весьма внушительных размеров также находится здесь.
В непосредственной близости от Хабербергской кирхи нам показали водонапорную башню, стена которой была украшена красочным изображением смелого сапожника Ганса фон Сагана. Согласно легенде, в 1370 году в разгар сражения между тевтонскими рыцарями и Великим княжеством Литовским он поднял упавший штандарт и тем самым, воодушевив уже отступавших рыцарей ордена, привел их к победе.
Через зеленые ворота с красивой башенкой, видной издалека, мы вышли на улочку Ланггассе на острове Кнайпхоф. Она по сей день сохранила бОльшую часть своей оригинальности.
Балкончики-выступы, украшенные решетками и скульптурами, которые можно видеть почти на всех домах, называются здесь вольмами /15/. В хорошую погоду, особенно летом, они служат дополнительными комнатами, где любит проводить время вся семья. Здесь пьют кофе, болтают с соседкой и, конечно же, перемывают косточки прохожим.
Эта оживленная улица живо напомнила нам об Италии: здесь также прогуливались изящно одетые дамы, вдобавок в большинстве случаев весьма красивые. Наконец, мы вышли к церковной площади старого города, которая утопает в зелени деревьев и цветочных клумбах. Фоном ей служит ряд скромных домов с фронтонами, Над всей этой панорамой впечатляюще высится замок. Затем мы повернули на Лёбенихт. Эта улица выделяется среди всех остальных своими 6-7-этажными домами с фронтонами и мрачным, почти угнетающим, внешним видом. Грохочущие по брусчатке тяжелые фургоны пивоваров и сладкий запах солода напоминают, что этот район — их обиталище, и местные сорта пива весьма популярны.
Миновав Лёбенихт, мы отправились к многочисленным большим зернохранилищам, расположенным на берегах Прегеля и, пройдя по острову Венеции (также называемому Клаппервизе) /16/, очутились на так называемой Философской дамбе, по которой когда-то любил прохаживаться великий Кант. Эту улицу в свое время распорядился проложить Теодор Гиппель в бытность свою бургомистром Кёнигсберга. Позже мы не преминули пройти мимо одноэтажного желтого дома на Принцессин-штрассе и прочли над его входной дверью следующую надпись:
ИММАНУИЛ КАНТ
жил и преподавал здесь
с 1785 года по 12 февраля 1804 года.
Сейчас в этом доме живет дантист, а совсем рядом находится баня, которую мы с удовольствием посетили...
Также мы осмотрели собор, который начали строить в 1333 году в простом готическом стиле без каких-либо украшений. По зданию видно, что позже не хватило средств, да и вкуса, чтобы закончить работу так же основательно, как она была начата. Из двух башен, которые должны были украшать строение, началось возведение только одной, которая позже была наспех завершена, так что высота башни абсолютно не соразмерна значительной длине и ширине собора.
А вот внутреннее убранство его очень впечатляет. Своды величественны и высоки, так что посетителям, входящим через несколько низкий портал, открывается прекрасная перспектива колонн, доходящих до самого алтаря. Здание живописно освещено благодаря разноцветным стеклянным витражам на стрельчатых окнах. Среди множества деревянных скульптур некоторые весьма ценны и достойны внимания. Жаль только, что собор, как и большинство протестантских церквей в Германии, очень перегружен семейными склепами и всевозможными надписями.
Если встать на соборной площади, то справа от собора проложена аллея, обсаженная тополями, а слева видна стена с двумя обветренными каменными порталами, над которыми сильно потрудилось время. Они почти скрыты в тени высоких, великолепных лип с раскидистыми кронами. Здесь находится вход в Альбертину, университет Кёнигсберга. Это старые обветшалые строения, в которых расположены студенческие аудитории, и им уже давно требуется капитальная реставрация. К собору примыкает Stoa Kantiana, арочный проход, открытый с одной стороны. В нем похоронен великий Иммануил Кант. ...
Вот, пожалуй, вкратце и всё о Кёнигсберге. Жаль, что едва ли в этих кратких записках нам удалось передать ту радость от пребывания в этом чудесном городе, от общения с кёнигсбержцами, которых мы должны поблагодарить за гостеприимство и любезность, выказанные нам — чужакам. Дни, проведенные здесь, навсегда останутся в нашем сердце.
*** *** ***
А нас ожидало путешествие по Земландии.
Эти прибрежные земли между Вислинским и Куршским заливами, представляющие в плане почти идеальный квадрат, были известны уже со времен финикийцев как кладезь янтаря. О природных красотах этого края заговорили с новой силой в наши дни, потому что отдых на морском побережье Балтики стал для местных жителей почти страстью.
Большое число когда-то невзрачных и бедных селений, рассыпанных по песчаным холмам побережья, превратилось ныне в модные морские курорты, и таким образом Земландия, по меньшей мере для жителей Восточной Пруссии, стала своего рода Швейцарией. Здесь молодые люди удовлетворяют свою страсть к путешествиям и укрепляют ноги, бродя по песку побережья. Появились справочники и путеводители, в которых вершина Гальтгарбен высотою в 363 фута сравнивается ни более, ни менее, как со швейцарским горным массивом Ри́ги!
Итак, нас ожидает крепкая повозка, запряженная четырьмя почтовыми лошадьми. Мы садимся в нее шумным обществом в двенадцать человек. Подготовились к путешествию мы хорошо: запаслись и провизией, и бутылками вина, и даже сборником песен — а что еще нужно для веселой дружной компании!
Постильон дует в рожок, и лошади быстрой рысью вывозят нас из Кёнигсберга через ворота Rossgärtner Thor. Именно отсюда начинается самый лучший маршрут по Земландии. Вперед, друзья мои, вперед!
Теодор фон Коббе, Вильгельм Корнелиус
Путешествия по Северному и Балтийскому морям.
Кенигсберг (фрагм.). 1841
***************
ПРИМЕЧАНИЯ
Теодор Кристиан Кай фон Коббе (нем. Theodor Christian Cai von Kobbe; 8 июня 1798, Глюкштадт, Дания, — 22 февраля 1845, Ольденбург, Великое герцогство Ольденбург) — немецкий юрист и писатель. Википедия. Ссылка
1. Виттины /Wittinen/ — парусные баржи, использовавшиеся для внутреннего судоходства в Литве . Другими польскими и литовскими именами были wicina, strug , bajdak и kurak. Лодки были длинными и имели небольшую осадку. У них была мачта с квадратным парусом , без покрытия , только доски , соединенные лубяными волокнами в качестве палубы. Высокие борта на носу и корме. Баржи можно буксировать по малым рекам. В конце XIX века их использовали в основном на Мемеле и Куршском заливе. Они обслуживали торговлю Мемеля с Польшей и Кёнигсбергом.
2. Густав Фридрих Динтер (1760–1831) — немецкий педагог, теолог и писатель. С 1822г. был профессором богословия в Кёнигсбергском университете.
3. Имеются в виду так наз. Войны третьей и четвертой коалиции — войны наполеоновской Франции и её сателлитов в 1805—1807 гг. против коалиции великих держав, в которую входила в том числе Россия и Пруссия.
4. Фридрих Вильгельм III (нем. Friedrich Wilhelm III; 1770, Потсдам — 1840, Берлин) — король Пруссии c 16 ноября 1797г. Сын Фридриха Вильгельма II и Фредерики Луизы Гессен-Дармштадтской, внучатый племянник Фридриха II Великого, отец российской императрицы Александры Федоровны, супруги Николая I, дед российского императора Александра II. Участник войн с Наполеоном и Венского конгресса, один из лидеров и организаторов Священного союза.
5. "Luftballon" — букв. "Воздушный шар", "Die Ostseeblätter" — "Восточнопрусские листки" (нем.). Насколько мне удалось установить, эти газеты издавались в Кёнигсберге в 1840г.
6. Форштадт — букв. "Предместье" (нем.)
7. Двор Юнкеров /Junkerhof (нем.)/. Ссылка на Википедию (нем.)
«Юнкерские подворья и юнкерские сады были местами проведения мероприятий для (буржуазных) юнкеров в Кёнигсберге (Пруссия). В Средние века юнкерами называли высший средний класс — торговцев и пивоваров — в отличие от низшего среднего класса. Лишь в эпоху Возрождения это название перешло к рыцарям и чиновникам, состоявшим на службе у герцога. Юнкеры Средневековья, высший средний класс, были особой кастой. У них был свой Юнкерхоф (Юнкерское подворье), где они проводили собрания и отмечали праздники. В юнкерских дворах и юнкерских садах все было устроено по уставам. У каждой гильдии было свое место, свой «угол». В отличие от юнкерских садов существовали общественные сады. Двор обычно был структурно связан с ратушей Альтштадта (Кёнигсберга) , Кнайпхофа или Лёбенихта».
8. Об истории Кёнигсберга можно прочесть ЗДЕСЬ
9. Консистория — у ряда протестантских конфессий (лютеране, кальвинисты и т.п.) орган религиозного управления.
10.Мне не удалось установить, о какой присяге на верность, между кем и кем, идет речь в данном случае (т.е. Кёнигсберг, 1840/41 год)
11.Правление Фридриха Вильгельма IV (1795-1861)
Взойдя на прусский трон в 1840 году, Фридрих Вильгельм IV завершил реставрационную политику своего отца и положил конец конфликту с католиками, приняв для них некоторые важные послабления. Он также прекратил преследование старолютеран, освободив лютеранских пасторов, позволил им создать собственную организацию и возводить собственные храмы, хотя и с некоторыми ограничениями — без башен и колоколов. Многие смертные приговоры были отменены, прекращено так называемое «преследование демагогов», а все либеральные мыслители были выпущены из заключения. Сохранялась лишь цензура прессы.
12.Кельнер в "Кровавом суде" назывался кюфером ("der Küfer").
13.В России это стихотворение впервые было опубликовано в 1859 году в журнале «Арлекин» с пометкой — «перевод с немецкого», затем, через много лет, в 1904 г. было включено в сборник песен, вышедший в издательстве Сойкина, под названием «Песня пьяного студента». В обоих случаях автор слов указан не был, а в 1863 г. его положил на музыку композитор и пианист А.И.Дюбюк. И песня "Улица, улица" стала широко известна в России.
В настоящее время авторство стихов у нас ошибочно приписывается русскому поэту XIX века Василию Сиротину.
14.Стихотворение "Сотворение женщины" /" Die Schöpfung des Weibes"/ Карла Зимрока; музыка Фердинанда Штегмайера. На русский язык, кажется, не переводилось. Т.К.
15."Вольмы (die Wolme) — выступы зданий, высотой около 10 футов. На середину высоты вольма вела лестница. Эти балконы были огорожены железными решетками самого простого вида, но украшениями решеток были большие латунные шарики, которые кёнигсбержцы называли запросто "блестящими шариками", поскольку начищать их до блеска было делом чести любой хозяйки. Летом вольмы затягивались маркизами, туда ставились скамейки. Взрослые выходили на них подышать свежим воздухом, а дети весь год напролет использовали эти балкончики как площадку для своих игр.."
Отрывок из "Моей автобиографии",
немецкой писательницы Фанни Левальд
"Meine Lebensgeschichte", S. 35.1863.
16.Klapperwiese — букв. «клепаный луг» (нем.). Другое название Остров Венеция (Insel Venedig). Это имя впервые отмечено как устное в 1737 г. и получило официальное признание в 1763 г. Многочисленные водные канавы, прорезавшие участок земли возле Прегеля, вызывали шутливое напоминание о каналах в Венеции. По современной ориентации Остров Венеция — это безымянный проезд от улицы Портовой по направлению к улице Полоцкой. Ссылка
ВНИМАНИЕ.
КОПИРОВАНИЕ ТЕКСТА ЗАПРЕЩЕНО.
ВОЗМОЖНА ЛИШЬ ССЫЛКА НА ЭТУ СТРАНИЦУ
Комментариев нет:
Отправить комментарий