ЯКОБ И ВИЛЬГЕЛЬМ ГРИММ. НЕМЕЦКИЕ ЛЕГЕНДЫ. Ч.II

ЯКОБ И ВИЛЬГЕЛЬМ ГРИММ. НЕМЕЦКИЕ ЛЕГЕНДЫ. Ч.I

СОДЕРЖАНИЕ

Сага об Адельгере Баварском
Фридигерн
Могила короля
Исход лангобардов из Ютландии
Как Радбот не захотел креститься
Обманный лес и звон колокольчиков
Хлотарь побеждает саксов
Таинственный рыцарь
Геновефа
Отто рыжебородый и Генрих фон Кемптен
Поединок со львом
Генрих Лев
Как Ландграф пахал на дворянах
Бег ради границ
Фрау Гута
Усадьба «У одиннадцати»


ЗАМКИ И ЗОДЧИЕ

Мастер Герхард фон Риле
Как зодчий был замурован живым
Спасительный сон
Львы на Парохиалькирхе
Разрушение Шуленбурга
Гибель замка Альтхорнберг
Сага о замке Болль
Грозовое буйство
Граф фон Райнштайн
Рыцарь из Шнабельсбурга
Танцевальный луг
Утонувший замок
Как корова спасла замок Тауферс


ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА

Яйцо на сковородку
Чума в виде голубого огонька
Тройенбритцен
Крест на дороге
Как спаслась крестьянка из Губена
Битва при Шёненбухене
Как Циммерман предал замок Везенберг
Биллейзен
Блуждающая пара сапог
Трехногий заяц

ШУТОЧНЫЕ ИСТОРИИ

Как вехтцы мыли ноги
Как шёппенштедтцы встречали Своего герцога
Экономные суперинтендант и бургомистр
Оброчный сноп и «Сивка, домой!»
Вороватый Ратман из Швайдница
Как путнику предоставили туфли
Как шёппенштедтцы разыскивали пропавшее слово
Глупый крестьянин
Почему священники не носят париков
Продавец индульгенций
Несушки из Яртхайма
Почем городок?
Счастливый лотерейный билет
Штаны с прорезями
Девичий прыжок на Ойбине


ГОРЫ ГАРЦА

Дудочка и серебряная труба
Музыканты из Олдислебена
Свинья в Кифхойзере
Жених и невеста из Беннунгена
Вино из Кифхойзера
Чертово побоище в Госларском соборе
Раммельсберг
Горный монах
Венецианцы на Гарце
Ганс в Венеции
Венецианец и горный дух
Старичок и разбойники

ЧЕРТИ И ПРИЗРАКИ

Озеро у Долленкруга
Чертова черепица
Черт на мельнице
Угли из бахарахской ратуши
Доктор Парацельс и черт
Звонарь-призрак
Загубленный колодец
Проповедь над покойником
Семь ступенек
Окаменевший богач
Ожившее чучело
Землемер
Амтман из Эрихсбурга
Старая Фрик

КОЛДУНЫ И ДИКИЕ ОХОТНИКИ

Заколдованный домик
Карлебургские вишни
Наказанная жадность
Альбертус Магнус (Альберт Великий)
Фритцль
Юнкер Мартен
Шлиппенбах и дикая охота
Музыкант и дикая охота
Юнкер Ганс
Браконьеры из Ауфхаузена
Предание о маркграфе Гансе
Два волшебника

КЛАДЫ

Семеро заколдованных рыцарей
Ребенок в пещере
Сокровища Квестенберга
Тидиановая пещера
Волшебный папоротник
Чудесный цветок
Чудесный грош
Лесной цветок
Серебро вместо хвороста

ВОЛШЕБНЫЕ СУЩЕСТВА

Фея золотого колодца
Сокровища на дне реки
Затонувший монастырь
Мильтицкая лягушка
Водяной и медведь
В гостях у водяного
Русалки из черного пруда
Кузнец из Дарнзее

Гринкеншмид
Еще легенды о Гринкеншмиде
Слуга Гринкеншмида

Дикий человек
Как дикий человек увидел свое изображение
Силач Кристли Кухаут
Принцесса и великан
Дочь великана
Великанские очки
Кузница гномов возле Гильдесгейма
Хитрый гном
Гном-пленник
Гномы на свадьбе
Переселение гномов
Бочар и его инструменты
Подземный ход на острове Узедом
Легенда о молодом кузнеце
Добрый огонек
Фрау Ута

ГОРНЫЙ ДУХ РЮБЕЦАЛЬ

Как горный дух превратился в осла
Как Рюбецаль проучил помещика
Рюбецаль-дровосек
Горный дух и зубодер
Рюбецаль-заимодавец
Рюбецаль и матушка Ильза

ЗВЕРИНЫЕ НАРОДЫ

Морской петух, или Ворчун
Медвежий рай

Колдуны и дикие охотники

78.Заколдованный домик

В окрестностях Умхаузена находилась деревушка Остен. В ней было всего двенадцать домов и маленькая церковь. Однажды сюда забрели цыгане. Дело было к вечеру, они искали пристанище на ночь и шли от одного дома к другому, но никто не хотел их пускать. В последний домик они даже не решались постучать, уверенные, что и здесь им откажут, но потом все же постучали, и хозяева их впустили.

Цыгане очень обрадовались, что будут ночевать не под открытым небом, и решили отблагодарить хозяев. Бормоча непонятные слова и делая таинственные жесты, они зарыли что-то в углу и объявили, что этот дом отныне в огне не сгорит и в воде не утонет. В подтверждение этого они сожгли у стены охапку сена, но дом и не думал загораться.

Их предсказание исполнилось. Во время большого пожара вся деревня сгорела, трижды подступал огонь и к этому дому, но обходил его стороной. Часто случались тут, у подножия гор, и разрушительные паводки, от которых страдали и поля, и постройки, но заколдованный домик оставался невредим.

79.Карлебургские вишни

Старик-прохожий из дальних мест шел однажды по Карлебургу. Он устал, его мучили голод и жажда, а вокруг на вишневых деревьях висели прекрасные спелые вишни. Старик пригнул ветку и нарвал горсть ягод. Вдруг со всех сторон набежали местные жители, накричали на старика, отняли у него вишни и вдобавок побили. Отойдя, старик пригрозил им посохом и сказал: «Отныне сами ешьте свои вишни, – никто никогда у вас их не купит!»

С тех пор карлебургские вишни, как только поспевают, становятся червивыми, и на всех рынках избегают их покупать.

80.Наказанная жадность

Монастырь Грабов на острове Узедом был основан в 1151 году Ратибором I. Он был расположен у воды и имел свою рыбную ловлю. Предание рассказывает об одном чудесном явлении. Каждый год к монастырскому берегу приплывали два огромных осетра. Одного из них монахи ловили и продавали за большие деньги, а другому позволяли спокойно уплыть. На следующий год он приплывал в паре с таким же огромным осетром, и одного из них монахи опять ловили.

Так продолжалось много лет. Монахи довольствовались этим и были уверены, что на следующий год их ожидает такая же добыча. Но однажды их одолела жадность. Они решили поймать сразу обеих рыб и получить вдвое больше денег, и уже прикидывали, как возрастет их прибыль и в будущие годы. Но монахи просчитались: осетры больше не появились, да и вся их рыбная ловля пришла в упадок.

81.Альбертус Магнус (Альберт Великий)

Альберт Великий родился в Ланнингене в 1193 году и воспитывался в одном из монастырей города Кёльна. От рождения он был круглым дурачком и тупицей и неустанно молился о том, чтобы на него снизошла премудрость. Наконец ему явилась Матерь Божия и спросила, какой премудрости он желает – божественной или мирской?

Альберт пожелал человеческой мудрости, и Дева Мария наделила его ею, но в наказание за то, что он не пожелал божественных откровений, предрекла, что за три года до смерти он опять утратит разум.

Альберт в совершенстве постиг медицину, математику, архитектуру, изобрел различные машины и даже, как полагают некоторые, огнестрельное оружие.

Зимой 1248 года тогдашний император, двадцатилетний Вильгельм Голландский, с внушительной свитой прибыл в Кёльн. Стояли ужасные холода, и вода в Рейне промерзла до дна.

Едва отдохнув от долгого пути, император и его свита захотели увидеть знаменитого Альбертуса Магнуса (тогда ученые переделывали свои имена на латинский манер) и пригласили его на ужин. За ужином император пожелал, чтобы Альберт продемонстрировал свое искусство. Великий мудрец, не заставляя долго себя упрашивать, взял со стола бокал отличного рейнского вина, произнес над ним несколько слов, и в бокале загорелся голубой огонь. Он выплеснул бокал к потолку, и каждая капля превратилась в пеструю птичку. Птицы запорхали по залу и звонко запели. Все были в восторге, но восторг придворных сменился досадой, когда они поднесли ко рту свои кубки, а оттуда им в лица пыхнуло пламя. Император, глядя на них, весело хохотал.

Затем Альбертус Магнус несколько раз торжественно обошел вокруг стола, и все с изумлением увидели, что вместо однообразных зимних кушаний на столе в изобилии появились свежие, сочные и аппетитные плоды лета. Позабыв обо всем на свете, придворные накинулись на них. В тот же миг Альбертус Магнус исчез, а с ним и все великолепие стола, и придворные оказались в самых смешных и нелепых позах: кто ухватил соседа за нос, иные укусили друг друга за пальцы, некоторые жевали полу собственной одежды. Хуже всех пришлось императорскому шуту, который, сидя под столом, запихнул в рот хвост одной из собак. Каждому было досадно, что он одурачен, но потом все неудержимо расхохотались, и больше всего потешались над шутом.

На другой день император со свитой посетил Альберта Великого в монастыре. После того как они все осмотрели, ученый мудрец предложил показать им свой цветущий сад. Все озябли и дрожали от холода, и предложение было встречено громкими насмешками. Но вот растворились ворота, и император с придворными оказались в прелестном саду, полном цветов. Воздух был напоен благоуханием, между зеленых ветвей порхали диковинные птицы и слышалось их райское пение. Фонтаны вздымались вверх и рассыпались брызгами, а вокруг в солнечных лучах дрожали радуги. Придворные были вне себя от восхищения, некоторые принялись рвать цветы. Больше всех восторгался королевский шут. От избытка чувств он бросил вверх свой колпак, колпак зацепился за ветку дерева, шут со смехом полез его доставать. И вдруг все исчезло. Вместо роскошных букетов в руках придворных оказались пучки сухих веточек и пожухшей ботвы. А сверху послышался жалобный голос шута, повисшего на оконной решетке.

Опять Альбертус Магнус подшутил над ними, и опять им оставалось только смеяться. На этом император и его свита распрощались с ученым мудрецом.

Однажды Альберт Великий произносил проповедь – и вдруг запнулся на полуслове и не смог больше ничего сказать. Потом разум на какое-то время к нему вернулся, но за три года до смерти он окончательно впал в детство.

82.Фритцль

В местечке Кальс в Кальзертале, неподалеку от горы Гроссглокнер, жил один широко известный чернокнижник и волшебник по имени Фритцль. Ему очень нравилось подшучивать над людьми и устраивать забавные проказы, слух о которых расходился далеко по свету.

У домохозяина Заутера в Линце Фритцль однажды выволок через стену на улицу печь, она постояла там некоторое время на удивление всем прохожим, и тогда колдун снова втащил ее обратно в комнату. У другого хозяина, Майера, он поднял печь на соломенную крышу. Тут его увидел из своего окна декан Егер и запретил Фритцлю эти безбожные фокусы, так что ему пришлось идти к декану и просить его позволения опустить печь на прежнее место.

В другой раз, было это в базарный день на главной площади Линца, на крыше одного из домов сидел петух. Фритцль обратил внимание людей, что этот петух держит на хвосте огромный ствол дерева, и все люди действительно это увидели. Но тут из окна напротив выглянула одна тетка и сказала: «Вы дураки! У него на хвосте просто соломинка!» – и все в тот же миг уверились, что это точно была соломинка. Фритцль наказал женщину за ее вмешательство: когда она пошла по улице, то чем дальше шла, тем выше поднимала подол, потому что верила, что идет по воде. И все вокруг посчитали ее сумасшедшей.

Однажды в окрестностях Зальцбурга судебный служащий хотел Фритцля арестовать. Колдун спрятался в печке. Служака схватил его за ногу, чтобы вытащить, но в руке вдруг оказалась только нога.

Также Фритцль умел превращаться в различных зверей. Однажды он превратился в мышь. Вдруг в комнату пришел кот, и дело плохо бы кончилось для волшебника, если бы он мгновенно не юркнул в оказавшуюся рядом дырку.

Он умел и куски пищи превращать в мышей и охотно их съедал, если не было ничего другого.

Кроме того, Фритцль был охотник. Особенно любил он стрелять серн, которых видел еще издалека. Однажды егерь из Оберфолльбаха потребовал, чтобы Фритцль вернул всех серн, которых он убил на его территории, и Фритцль с готовностью согласился. Он со всего леса согнал тридцать животных, пригнал их к городку и издевательски крикнул: «На, забери их себе!» И тридцать серн пролетели, как на крыльях, по улочкам насквозь через весь город.

Про Фритцля рассказывали еще немало подобных историй.

83.Юнкер Мартен

На возвышенности возле Зингена стоял в прежние времена замок Ремхинген, который иногда весь затапливался водами соседних рек. Там хозяйничал юнкер Мартен, жестокий дворянин. Однажды он выдал своему батраку для посева вместо семян мякину. Конечно, на поле ничего не выросло, кроме сорняков, и юнкер приказал замуровать батрака живым в стену. Бедняга умер бы голодной смертью, но его пожалела служанка из замка. Семь лет она каждый день подавала ему через маленькое отверстие в стене еду и питье. Но юнкер проведал об этом и сунул в дыру на острие своей шпаги булку, и когда замурованный схватил ее зубами, он проткнул его шпагой.

В наказание за жестокость и за чрезмерную, безудержную любовь к охоте он был обречен после смерти носиться по округе в образе дикого охотника. Как буря, мчится он со своими собаками, у которых к ошейникам привязаны бубенцы, по полям и лесам; иногда его видят несущимся в карете, запряженной вороными конями, а то он проносится по воздуху со сворой псов, и охотничьи возгласы, лай псов и улюлюканье разносятся далеко кругом.

Лунной ночью его увидел мальчик-рыболов и почтительно приветствовал. Дикий охотник пронесся, ничего не ответив, а одного мужчину, насмешливо что-то крикнувшего, он зашвырнул в Пфинц.

Его могила находилась в Ремхингене, при храме Святого Петра, где была их родовая усыпальница. Там он был изображен лежащим на саркофаге в полный рост, с мечом, луком и щитом, ногой попирающим собаку, а возле его головы и вокруг ног тоже изображено множество собак.

84.Шлиппенбах и дикая охота

Старого Шлиппенбаха, богача из западного Уккермарка, в давние времена частенько встречали в компании диких охотников. Однажды крестьянин из Шенемарка возвращался вечером домой. Вдруг он увидел, что за громадным столом сидит старый Шлиппенбах с охотниками и еще с какими-то незнакомыми господами. На столе перед ними жаркое и пропасть всяческой еды, они выпивают и закусывают в свое удовольствие и при этом играют в карты. Старый Шлиппенбах тасовал карты, держа в руке колоду. Крестьянин возьми да и спроси: «Каково играется, господа хорошие?»

Старый Шлиппенбах оглянулся, увидел крестьянина, схватил со стола бычью кость и сунул ему под нос со словами: «Хочешь с нами поиграть, так откушай с нами!»

Крестьянин со страха упал навзничь в телегу, и лошадь довезла его, полуживого, до Шенемарка. Насилу он пришел в себя и смог рассказать, что с ним приключилось.

85.Музыкант и дикая охота

Один музыкант в день святого Сильвестра допоздна играл на танцах в деревне возле Темплина и около полуночи пошел домой. Идя через лес, он услышал, что с шумом и гвалтом приближается дикая охота, испугался и спрятался за стволом дуба. Но это его не спасло. Охота мчалась по лесу, все ближе и ближе, и в мгновение ока один из охотников подлетел к тому самому дубу и крикнул: «Вот сюда я воткну свой топор!» В тот же миг музыкант получил страшный удар по спине и ощутил на ней большую тяжесть. В страхе он побежал домой, и дома, к своему ужасу, обнаружил, что стал горбат.

Музыкант был в отчаянии и не знал, что делать. Все соседи приходили посмотреть на него как на чудо. Наконец, один бывалый человек посоветовал ему пойти ровно через год в тот же час на то же самое место и ждать, что будет. Музыканту ничего другого не оставалось, и он не мог дождаться, когда пройдет год. И вот снова наступил день Святого Сильвестра, и он пошел в лес к знакомому дубу. В полночь опять зашумела дикая охота, и тот же самый охотник примчался к дереву и воскликнул: «Год назад я воткнул сюда свой топор, теперь я хочу его забрать!» Музыкант ощутил сильный толчок в спину, и горб исчез.

86.Юнкер Ганс

Точно известно, что его звали Ганс, но к какому роду он принадлежал, легенда не сообщает. «Юнкер» – это не фамилия, юнкером звался каждый дворянин, еще не посвященный в рыцари. В XVI–XVII веках, когда настоящие рыцари повывелись, в народе всех господ стали называть юнкерами или помещиками. Одним из таких господ, от которых не жди добра, был юнкер Ганс. Больше всего он любил охоту и со своей свитой носился по окрестным полям и лесам, точно заправский дикий охотник. Силен он был необыкновенно. Однажды подвели к нему могучего благородного оленя. Юнкер так схватил зверя за рога, что тот задрожал и не смог сделать ни шагу вперед. Но больше всего Гансу нравилась охота на волков, как самая опасная. Когда он выслеживал крупного зверя, то созывал своих крестьян и использовал их в качестве загонщиков.

Даже в воскресенья и в праздники юнкер Ганс являлся в Эбнат, выгонял крестьян из домов и заставлял идти с ним в лес. Ради охоты он не жалел ничего, ни садов, ни полей, уж не говоря о людях. С теми, кто ему противоречил, у него была короткая расправа. Подземелья его замка были постоянно полны, он бросал туда тех, кого подозревал в браконьерстве. Крестьяне его ненавидели, браконьеры не раз покушались на его жизнь.

Если идти из Эбната одной из пешеходных троп, то на границе округа, у пограничного рва, видна каменная статуя с датой 1611. Предание рассказывает: однажды юнкер Ганс целый день гонял людей по лесам и полям, вечером был в Эбнате на пирушке, а когда ночью возвращался домой, то здесь, у рва, его поджидали трое парней. У него был при себе только меч, но он так умело им владел, наносил направо и налево такие удары своей мощной рукой, что его противники, израненные, обратились в бегство.

После этого боя юнкер Ганс широко прославился. Почтение перед его бесстрашием и страх перед его мечом еще больше возросли, и он уже ни в чем не знал удержу. Бедные крепостные от души проклинали его. После смерти он был обречен скитаться по округе. Люди рассказывают, что он скачет из Кохенбурга через горный хребет до Хохенберга, или из Валлентайха через поля до садов и огородов Эбната, оттуда через Хельхау вниз в долину и снова наверх, прямо по скалам в свой замок. В глубоких сводчатых подвалах разрушенного замка он обитает, пока снова не приходит его время. Тогда он выезжает и носится со свитой и сворой собак по окрестным лесам, распугивая зверье, и шум от его приближения похож на шум надвигающейся бури.

87.Браконьеры из Ауфхаузена

Жили в Ауфхаузене несколько человек, про которых шла недобрая слава, что они заядлые браконьеры. Говорили, что перед тем, как идти в лес, они заговаривают себя, и никакая пуля не может их убить или ранить.

Самым опасным из них был старый каменщик. Рассказывают, что однажды вечером он направился со своими приятелями в район Нижнего Кохена. Но лесничий и его егеря узнали об этом и устроили на браконьеров облаву. Спутники старого каменщика разбежались, а ему пришлось вытерпеть целый град пуль. Они попадали в него, но не причиняли вреда, потому что он был заговорен. Кохенский лесничий тщательно прицелился и попал ему прямо в грудь, досадив больше всех, и каменщик поклялся ему отомстить.

Отделаться от погони было не просто, и каменщик изрядно устал. Вернувшись домой, он стал стряхивать с себя пули. Пуля лесничего застряла в груди, пришлось ее оттуда выковыривать, и на этом месте осталось голубое пятнышко.

Некоторое время спустя каменщик подстерег лесничего на тропе, ведущей из Нижнего Кохена на Гейзельванг. Лесничий ехал верхом, браконьер выстрелил и попал ему в бок. Лесничий повернул лошадь, помчался обратно в деревню, сумел добраться до гостиницы и умер на ее пороге.

В злодейском убийстве скоро заподозрили старого каменщика. Уголовный суд направил несколько человек в Ауфхаузен, чтобы его арестовать. Когда стражники подступились к старику, он заявил: «Я не пойду с вами. Но я уйду из этих мест и больше не вернусь. Первый из вас, кто прикоснется ко мне, будет мертв». Он приказал стражникам построиться словно в почетном карауле, повесил на оба плеча по ружью, третье взял под мышку и отправился в добровольную ссылку на Рейн.

Каменщик и там не бросил своего промысла, был наконец арестован и посажен в тюрьму. Из тюрьмы он бежал в разгар зимы в одной рубашке, долго шел пешком, пока не добрался до знакомого крестьянского двора, где его обогрели и приютили. Вскоре после этого каменщик умер. Вражеские пули не смогли причинить ему вреда, но поход босиком по снегу оказался гибельным.

Еще про этого старика рассказывали, как однажды он увлекся погоней за дичью и не сразу заметил, что навстречу ему по узкой тропе приближается егерь. Свернуть в сторону было уже невозможно, и старик поспешно превратился в куст орешника. Подошедший егерь остановился возле куста и стал обирать с него орешки. «Он выдергивал у меня волосок за волоском, было так больно, что я чуть не закричал», – рассказывал каменщик своим приятелям. Через некоторое время браконьер снова встретил егеря. «Эй, приятель, – сказал ему старик, – в следующий раз, как увидишь куст орешника, не тронь на нем ни веточки, не то тебе худо придется!»

Другого браконьера прозвали Гусаром. Он не охотился в одиночку, всегда держался компании. От остальных он отличался тем, что умел разыскивать подстреленную дичь. Он прикреплял к шляпе перо и после выстрела спрашивал приятелей: «Перо дрожит?» – «Да». – «Значит, добыча поблизости». – «Перо спокойно?» – «Да». – «Ну, тогда пошли, дело безнадежное».

Третьего звали Однорукий. Однажды он по неосторожности отстрелил себе правое предплечье, и его пришлось ампутировать. Как злорадствовали егеря! Еще бы, отъявленный браконьер не сможет больше стрелять! Но радовались они напрасно. Однорукий примащивал ружье на культю и стрелял не хуже, чем прежде.

Четвертый, Ганс, умел приманивать оленей. Однажды они шли по долине и заметили олененка. Ганс крикнул: «Эй, детка! Подойди сюда, не убегай!» Приблизившись к олененку, они увидели, что у него из глаз катятся слезы. «Ладно, оставь его, – сказал старик, – от него пока проку мало!» 

88.Предание о маркграфе Гансе

Давным-давно жил в Шведте могущественный маркграф Ганс. Он был сведущ в волшебстве, и в здешних местах до сих пор рассказывают, какие он творил чудеса. Многие уверяют, что он заключил сделку с чертом, и тот научил его разным хитростям. Другие рассказывают, что жил в Шведте человек по имени Шульце, и он-то и обучил маркграфа волшебству. Когда маркграф постиг все, что знал его учитель, он захотел избавиться от него и стал искать повод к ссоре. При первом же разногласии маркграф схватил ружье, заряженное золотой пулей, и выстрелил в Шульце. Тот и глазом не моргнул, поймал на лету пулю и сказал: «Эту штучку я возьму на память». Маркграф увидел, что ему еще далеко до Шульце, и снова стал с ним водиться.

Маркграф мог в своей карете проехать и по воде, и по воздуху. Однажды ночью он мчался во Фрайенвальд. Он торопился и приказал кучеру подхлестнуть лошадей. Кучер взмахнул кнутом, но кнут зацепился за какой-то столбик и выпал из рук. Кучер хотел было за ним спрыгнуть, но маркграф прикрикнул на него и велел сидеть на месте. Через несколько дней они возвращались в Шведт и ехали по дороге, как обычные путники. В одном из сел кучер вдруг увидел свой кнут – он висел на церковном шпиле.

Однажды маркграф мчался через Укерзее. Тем же путем следом за ним поехал один крестьянин, который рассудил: «Где может проехать такая большая карета, проедет и моя легонькая повозка», – и погнал лошадь вслед за каретой маркграфа. Они мгновенно перелетели через озеро и уже выезжали на противоположный берег, но тут крестьянин оглянулся, и сразу же задние колеса его повозки провалились в воду, хорошо, что лошадь уже твердо стояла на берегу и вытянула ее. Маркграф обернулся и крикнул: «Сегодня я взял тебя с собой, но не вздумай еще раз за мной увязаться, это для тебя добром не кончится!»

Однажды маркграф Ганс познакомился с человеком, который тоже умел колдовать. Маркграф, желая похвастать своим искусством, велел подать на ужин блюдо рыбы, съел несколько рыбешек, аккуратно обсасывая косточки, потом бросил скелетики в котел, и рыбы ожили и начали плавать. Он ожидал, что гость удивится. Но гость сохранил равнодушный вид и не сказал ни слова, затем тоже съел несколько рыбешек, причем нарочно разгрызал и переламывал косточки, чтобы не осталось ни одной целой, и сбросил их в котел с водой. И рыбы ожили и стали плавать так же бойко, как и маркграфовы. А гость сказал: «Сделай так же, если можешь!»

В Ноймарке у маркграфа Ганса было большое поле. Посреди него бил родник и заболачивал всю местность. Маркграф решил осушить поле, запряг в плуг двух черных быков и провел прямую борозду до Ниппервизе, а там почему-то бросил и плуг, и быков и исчез. Чтобы выбраться из болота, быки стали метаться туда-сюда, поэтому образовавшийся ручей идет от того места невообразимыми зигзагами. 

89.Два волшебника

Если ехать от Баутцена на Нешвиц, вскоре за поворотом дороги видно три креста, а от них до моста через реку тянется узкий каменистый холм, похожий на гигантскую дамбу, заросшую соснами и березами. О его происхождении рассказывают следующую легенду:

В старые времена здесь жили два волшебника, старый и молодой. Владения старшего начинались в районе нынешней Малой Ольши, и подчинялись ему духи земли. Младший обитал возле Луги на Черноводье, и ему были подвластны водяные духи. Оба жили дружно и часто ходили в гости друг к другу. За трапезой всегда прислуживали духи, подчиненные хозяину дома.

Однажды старый волшебник пригласил молодого. Земные духи принесли вдоволь еды и питья, волшебники пировали в свое удовольствие и немного хватили лишнего. Они стали похваляться друг перед другом своим могуществом и поспорили, кто сильнее, спор перешел в ссору, а затем и в потасовку. Молодой был сильнее и начал одолевать, но старый позвал на помощь духов, и они изрядно намяли гостю бока. Он бросился бежать и, оказавшись за чертой владений старого волшебника, обернулся и крикнул: «Я отомщу тебе, еще посмотрим, чья возьмет!»

Молодой волшебник собрал подчиненных ему водяных духов и пожаловался им на соседа. Он приказал направить все воды на владения старика, всем речкам, ручьям и источникам велел выйти из берегов, а тучам лить дождь что есть силы. И вот родники забурлили, речки переполнились, тучи загромоздили небо, хлынул небывалый дождь. Жилищу старого волшебника стал со всех сторон угрожать потоп. Старик вышел из дому, увидел, какая ему угрожает опасность, испугался и созвал своих духов, приказав им срочно насыпать со всех сторон дамбы. Работа закипела, духи принялись таскать песок, камни и глину и построили огромную плотину. Старик помогал им, ругаясь и проклиная соперника. Но ничто не помогло: в том месте, где теперь мост, вода размыла дамбу, обрушилась на домик и снесла его. Старый волшебник утонул. После этого вода успокоилась, уровень ее начал падать, и скоро вокруг опять стало сухо. В том месте, где была прорвана дамба, остались глубокие промоины от водоворотов. Большинство их давно затянуто илом и песком, но некоторые сохранились. Жившие в них водяные духи еще долго требовали человеческих жертв, и немало народу утонуло в этих омутах.

Клады

90.Семеро заколдованных рыцарей

В прежние времена внутри горы Вальтенберг находились семеро заколдованных рыцарей. Их заколдовал злой волшебник. Только раз в столетие, в рождественскую ночь, они имели возможность освободиться, но для этого нужна была помощь доброго человека.

В окрестностях горы жил один дровосек. У него была большая семья, и хотя он был честен и трудолюбив, жили они бедно.

В рождественскую ночь он поздно улегся спать. Ему приснилось, что как только старые шварцвальдские часы пробили полночь, к его постели подошел рыцарь в блестящих доспехах и попросил: «Пойди со мной и освободи нас!» Он трижды повторил свою просьбу, и дровосек встал, оделся и последовал за таинственным гостем. Они направились к Вальтенбергу прямо по полю, покрытому снегом, и дошли на удивление быстро. Поднявшись по склону, рыцарь указал дровосеку на дверь, ведущую в гору, и пригласил его войти, а сам исчез. Дровосек отворил железную дверь, заскрежетали проржавевшие петли, он пошел по длинному темному коридору, в дальнем конце которого виднелось пятно света, и очутился в огромном великолепном зале. Посредине за столом сидели семь рыцарей, среди них и тот, кто его привел. На столе стоял стакан с игральными костями, а перед каждым рыцарем – бочонок с золотом.

Первый рыцарь показал пришедшему игральные кости и сказал: «Возьми их и брось для меня!» Дровосек бросил. Выпало две шестерки. Лицо старого рыцаря просветлело, в награду гостю он отсчитал двенадцать еловых шишек и исчез. Дровосек поблагодарил и сунул этот скромный дар в карман куртки. Он стал бросать кости для остальных рыцарей, и ему небывало везло: он все время выбрасывал поровну на обеих костяшках. Очередной освобожденный расплачивался с ним еловыми шишками по числу очков и исчезал. Когда дровосек бросил кости в последний раз, прозвучал отдаленный раскат грома.

Он очнулся в своей постели, еще под впечатлением сна. Значит, все ему только приснилось. За завтраком дети спросили его: «Папа, почему Вы так беспокойно спали? Вы ворочались с боку на бок и говорили непонятные слова». Он рассказал им свой чудесный сон. В это время его куртка вдруг сорвалась с гвоздя и упала со стуком. Младшая дочка хотела поднять куртку, но не смогла – куртка была слишком тяжелой.

Тут девочка увидела большие отцовы сапоги. Она закричала: «Папа, Ваши сапоги такие мокрые, словно Вы только что пришли с улицы! А из карманов Вашей куртки видны такие чудесные, блестящие еловые шишечки!»

Дровосек понял, что его ночной поход не приснился ему, что он действительно в самое колдовское время ночи был в зачарованной пещере, освободил рыцарей благодаря своему чудесному везению и получил в награду еловые шишки, превратившиеся в золото.

То-то веселое было у всей семьи Рождество!

 

91.Ребенок в пещере

Однажды молодая женщина, взяв с собой сынишку, пошла на Лебаускую гору в лес за ягодами. Дело было после полудня, они увлеклись сбором ягод и не заметили, как стемнело. Женщина потеряла дорогу и заблудилась. Долго бродили они по лесу, уже близилась полночь. Вдруг женщина увидела между двух больших скал громадные широко распахнутые ворота, из которых шел свет. Она вошла с сынишкой внутрь и оказалась в большой пещере. В середине блестел золотой стол, а вдоль стен толпились рыцари. Все они спали, свесив головы. Вдруг один пошевелился и проснулся, затем подошел к женщине и спросил: «Летают ли над горами шустрые длиннохвостые птицы?» Женщина решила, что он имеет в виду сорок, и ответила: «О да, их у нас предостаточно!» Старый воин опечалился: «Значит, наше время еще не пришло!» – и пошел на место, склонив голову. Он разрешил нечаянной гостье взять столько сокровищ, сколько она унесет, и уснул.

Она не медля посадила сынишку на золотой стол, набрала полный фартук золота и поспешила наружу, чтобы потом вернуться за ребенком. Но едва женщина оказалась за воротами, как часы на башне в Лебау пробили полночь. Ворота с гулом закрылись, и малыш остался в пещере. Женщина, не помня себя, упала на землю. Очнувшись, она бросилась с рыданьями к скале, стучала в нее, молила небо помочь ей – все напрасно. Таинственная гора равнодушно и неподвижно высилась в бледном свете луны. Молодой женщине было уже не до сокровищ, она поспешила в город и бросилась за советом к мудрым людям. Но ее надежды были напрасны, никто ничего не мог придумать. Наконец один старик посоветовал ей ровно через год в тот же час снова пойти на гору и подождать, не раскроются ли ворота.

Как бесконечно долго тянулся для нее этот год! Наконец заветный час приблизился. Женщина стояла перед скалой и ждала. Вот часы в Лебау пробили полночь. Скала раздвинулась, засиял свет таинственной пещеры. Но женщина теперь не глядела на сверкавшие камни и блестевшее золото, ей нужно было только ее дитя. А малыш все еще играл на столе. Она бросилась к нему, схватила его в объятья и выбежала наружу. И никогда больше даже слышать не хотела о сокровищах заколдованной пещеры

 

92.Сокровища Квестенберга

В Тридцатилетнюю войну жители Квестенберга прятали свои деньги и ценности, надеясь их уберечь от разбоя и разграбления, в подвалах старого замка. Говорят, эти сокровища до сих пор лежат, сваленные в котел, в одном из подземелий, и сторожит их призрак.

Как-то в воскресенье один бедный крестьянин из Квестенберга пришел к руинам старого замка, обыскал все вокруг и нашел место, откуда, по его предположению, должен был начинаться ход в глубь земли. Он продрался сквозь густой разросшийся кустарник, поднялся по склону и наткнулся на узкое темное отверстие. Крестьянин протиснулся сквозь него, но любопытство гнало его дальше, туда, где едва брезжил дневной свет.

Там в глубине что-то чернело, крестьянин подошел поближе, и вдруг рядом возник призрак, окутанный покрывалом, стало светло, и крестьянин увидел, что темный предмет – это котел, полный золота, видно, тот самый, о котором он слышал еще от своей бабушки. Он так испугался, что не смел пошевелиться. Дух произнес: «Возьми один золотой. Можешь приходить сюда каждый день, но бери каждый раз только по одной монете!» – и исчез.

Крестьянин взял золотой и поспешил к выходу. Сердце у него колотилось от страха и радости. Он вылез наружу, приметил место и пошел домой, все еще не веря, что это не сон.

На следующий день он пришел снова. Призрака не было, котел стоял на прежнем месте. Он взял одну монету и ушел, потом пришел на третий день, на четвертый и так ходил целый год, каждый раз унося только одну монету.

Вместо хижины он построил великолепный дом, купил большой участок земли, обзавелся упряжкой могучих быков и стал богаче всех в деревне.

Чем больше росло его богатство, тем он становился заносчивее. Он решил, что ему уже не пристало работать, пусть теперь работают другие, и нанял батраков и служанок. Они обрабатывали поля, а он целыми днями посиживал в мягком кресле да изредка выезжал на лошади посмотреть посевы. Только к денежному котлу он каждый день ходил сам.

Чем он делался богаче, тем становился спесивее. Ему надоело каждый день карабкаться в гору из-за одной монеты, и в очередной раз он взял две и брал по две в течение месяца. Но потом и этого ему стало мало, и он подумал: «С какой стати я должен мучиться и ходить каждый день за двумя монетами? Ясно, что все это сокровище мое, какая разница, буду ли я брать из него понемногу или унесу все сразу. Уж лучше опустошить весь котел – и никаких забот».

Крестьянин запасся мешками и полез в гору. От сытной еды и спокойной жизни он растолстел, поэтому сильно запыхался и у входа в подземелье присел перевести дух, радуясь, что теперь кончатся эти обременительные прогулки. Он уже прикинул в уме, что предпримет, когда полные золота мешки будут стоять у него в доме. Первым делом он купит рыцарское поместье и будет ездить в прекрасной карете четверней. За его роскошным столом будут собираться солидные господа, и пойдут у них славные пирушки, и станут они посмеиваться над разбойниками из соседнего замка Кифхаузен…

Отдышавшись, богач взял мешки, протиснулся в темный ход и добрался до заветного котла. Котел по-прежнему был полон до краев и не было заметно, чтобы золото в нем поубавилось. Богач приготовил мешок, опустился у котла на колени и нагреб пригоршню золота. Вдруг котел со страшным гулом ухнул вниз, взметнулись языки пламени, запахло серой, и крестьянин упал без чувств.

Сокровища исчезли и больше не появлялись, сколько ни ходил в подземелье крестьянин, мечтая вернуть время, когда он мог каждый день приносить домой по золотому.

93.Тидиановая пещера

У подножия горы Зелькенберг на Гарце, если хорошенько поискать, можно найти узкую, темную дыру. Этот низкий, тесный проход – вход в Тидиановую пещеру. Об этой таинственной пещере сохранилось предание.

Несколько веков тому назад среди подданных графа фон Фалькенштейна был один старый пастух, спокойный, рассудительный человек. Однажды в Иванов день он гнал своих овец по горной долине. Стоял полдень. Вдруг он заметил вдали чудесный цветок, какого еще ни разу не встречал. Он подошел поближе и замер в восхищении: яркий, блестящий цветок чудесно мерцал. Пастух сорвал его и укрепил на шляпе. Только он устроился в тени дуба возле своего стада, как увидел невдалеке вход в пещеру. Старик часто пас овец в этой долине, но никогда не видел здесь никакого отверстия, поэтому очень удивился, ему стало любопытно посмотреть на это место поближе. Пастух пошел к скале, через узкий лаз протиснулся внутрь и попал в пещеру, побродил по ней и внезапно наткнулся на грот, полный блестящего песка. Он догадался, что это не обычный песок, и наполнил им сумку, вне себя от радости от неожиданной добычи.

Никому ни слова не сказав о своем открытии, пастух отнес песок в Магдебург к известному золотых дел мастеру. Тот с первого взгляда определил, что перед ним сверкает благороднейший из металлов. Его несравненную чистоту и добротность подтвердили проведенные пробы. Ювелир заплатил пастуху большие деньги и сказал, чем быстрее он снова придет с полной сумкой, тем больше будет следующее вознаграждение. Счастливый пастух вернулся к своему стаду. Чтобы не спугнуть своего счастья, в очередной раз он пошел к пещере только тогда, когда закончились деньги, полученные за первую порцию песка. Так некоторое время продолжались его походы к пещере и к ювелиру в Магдебург, и никто об этом не знал.

Но случилось так, что его господин, граф фон Фалькенштейн, обратился к тому же мастеру и заказал ему кольца и другие ценные вещички к своей предстоящей свадьбе. Ювелир спросил, из какого золота все это сделать, из обычного или тидианового. Граф удивился, потому что в его владениях была местность, носившая такое название. Он спросил, что это за золото. Мастер ответил, что тидиановое золото – лучшее и чистейшее, его время от времени приносит один старый пастух. Граф Фалькенштейн еще более заинтересовался и попросил ювелира сообщить ему, когда пастух снова придет.

Через некоторое время граф получил весточку, что пастух пришел, тотчас поспешил к ювелиру и очень удивился, увидев в мастерской старого овчара из собственного имения. Тот при виде господина перепугался и понял, что заветную тайну придется раскрыть. Он рассказал графу о своем счастливом приключении и предложил тотчас проводить к чудесной пещере.

Граф не мешкая приехал в поместье и в сопровождении пастуха направился к пещере. Чудесный цветок все еще держался у пастуха на шляпе и открыл им доступ к подземным сокровищам. Они вынесли из пещеры столько золота, сколько смогли унести.

Граф был очень доволен удачным результатом первого похода и обещал пастуху вознаградить его за то, что он открыл для своего господина такие богатства. Скоро они повторили прогулку к Тидиановой пещере, и опять успешно. Но графа начала точить мысль, что ему приходится делиться своим богатством с каким-то пастухом, который может проболтаться, и сокровища станут уплывать в чужие руки. Алчность вытеснила в душе графа все человеческое и он пришел к жестокому решению – велел ослепить старого пастуха.

Ослепленный старик проклял своего мучителя и пожелал, чтобы пещера закрылась. Он предрек, что пещера снова станет доступной только после того, как в роду Фалькенштейнов сменятся трое господ: хромой, немой и слепой.

Его желание исполнилось, и хотя сама пещера доступна и сейчас, вход в заветный грот потерян, сколько его ни искали, найти так и не смогли. Что касается рода Фалькенштейнов, хромой и немой уже им правили, а третий, слепой, вряд ли появится, потому что уже много-много лет замок необитаем и стоит в запустении.

94.Волшебный папоротник

В Иванову ночь на Вальтенберге и соседних вершинах вырастает папоротник, который, в отличие от остальных видов папоротника, может цвести. Он стремительно вырастает, расцветает и рассеивает семена – и все за одну-единственную ночь. Семена этого папоротника имеют волшебное свойство делать невидимым человека, на которого они попали.

Однажды крестьянин из Нойкирхе шел в Иванову ночь через Вальтенберг. Мимоходом он задел отцветший папоротник, и мелкие семена попали ему в башмаки. Вскоре путник вышел из темного леса в ярко освещенную луной долину. Ему повстречался хороший знакомый, тоже припозднившийся в пути. Крестьянин подошел к нему, чтобы пожать руку, и сказал: «Добрый вечер, Фридель!» – «Святый Боже! – воскликнул тот. – Что это?» – и в испуге кинулся прочь. Возле самой деревни крестьянин повстречал свою двоюродную сестру, возвращавшуюся домой после посещения больного. «Ты тоже еще не спишь, Паулиночка?» – спросил он. «Отцы святители и Господи Боже милосердный!» – взвизгнула женщина и пустилась бежать. Путник покачал головой, удивляясь такому странному поведению знакомых, и пошагал к своему дому. Войдя, он поздоровался с женой и дочерью, поджидавшими его. Обе испугались, услышав его голос, но не увидев его самого. Растерянно оглядывались они по сторонам, думая, что с ними говорит дух. Только когда крестьянин разулся, они его увидели. А всему виной были волшебные семена папоротника.

 

95.Чудесный цветок

Есть в Лебауских горах долина, прозванная Травяным садом. В Иванову ночь, как пробьет одиннадцать часов, там расцветает цветок, который ни одному ботанику не довелось видеть и описывать. Этот цветок пурпурный с золотой каемкой, листочки у него зеленые с серебряными краями, стебель фиалково-голубой, а пестик блестящий, небесно-голубого цвета. Цветок имеет форму лилии и удивительно благоухает. Ни один человек не видел его корней.

В 1590 году лесничий Кастан Шрайер свежевал в лесу оленя. Вдруг распространился чудесный запах, но что так пахнет, лесничий никак не мог определить. Он пошел на запах. Странное дело, хотя он знал каждую тропку и каждый кустик, он заблудился и начал кружить, пока не услышал чудесный звук, словно от эоловой арфы. Лесничий пошел на звук и увидел волшебный цветок. Он остановился как вкопанный и не знал, слушать ли, смотреть ли, вдыхать ли чудный аромат или сорвать дивный цветок. Все его чувства перепутались. Вдруг издалека донесся бой часов – это часы в Лебау пробили полночь. Волшебный цветок исчез. Лесничий пришел в себя, но не смог найти место, где цвело чудесное растение.

96.Чудесный грош

На горе Штромберг возле Вайсенберга в иные ночи виден замок с освещенными окнами. Никому не удавалось приблизиться к замку и проникнуть в его тайну. Но однажды сапожник из Лебау нечаянно познакомился с замком и его обитателями.

Он ходил в Вайсенберг на рынок, задержался и ночью возвращался в Лебау. В лесу на горе он сбился с дороги. Вдруг сквозь деревья он увидел огонек и пошел на него. К своему крайнему изумлению, он оказался перед входом в ярко освещенный замок, о котором никогда ничего не слышал. Он оробел, но все же решил войти внутрь и попросить лампу, чтобы освещать себе путь домой. Он прошел ряд помещений и попал в комнату, где были двое господ. Один ходил туда-сюда по комнате и, по-видимому, диктовал другому, а тот сидел за столом и усердно писал гусиным пером.

Господин, расхаживавший по комнате, резко спросил вошедшего, что ему надо. Сапожник рассказал, что он заблудился и хотел попросить лампу. «Коли ты здесь оказался, то должен пробыть в замке три дня. Можешь поискать себе работу по желанию!» – ответил вельможа. Сапожнику вовсе не хотелось оставаться тут на три дня, да еще работать, и он проворчал что-то. «Хорошо, тогда будешь таскать камни!» – приказал господин. Испугавшись, что его принудят к чему-нибудь более худшему, сапожник согласился. Три дня он ворочал камни и был страшно рад, когда срок прошел. Вечером третьего дня двое господ дали ему лампу и позволили идти. Заплатить за работу они и не подумали. Сапожник сказал, что потерял три рабочих дня и хотел бы что-нибудь принести своей семье. «Что ж, я дам тебе грош, – сказал вельможа, – это не слишком много, но пока он будет у тебя, будет приносить тебе удачу. Так что береги его».

Сапожник удовольствовался этим и вышел в ночную темень. Придя в Лебау, он нашел свой дом запертым на все замки и засовы. Он долго стучался, наконец, жена отворила дверь и, увидев мужа, закричала в испуге. И неудивительно: сапожник пропадал не три дня, как он считал, а целый год. Жена уже решила, что с ним что-то случилось и он погиб.

И началась веселая жизнь. Сапожник почти не выходил из трактира, пил и гулял с собратьями по ремеслу, но в его кошельке с чудесной монеткой никогда не кончались деньги. Ремесло он забросил, материалы и инструменты лежали, покрытые слоем пыли. Но однажды выпивка и веселье пришли к концу: во хмелю сапожник потерял грош, и тотчас же его кошелек опустел.

Волей-неволей пришлось ему взяться за сапожную колодку. Скоро он снова приохотился к работе, а поскольку был хорошим мастером, удача опять ему улыбнулась, но на этот раз благодаря труду и прилежанию.

97.Лесной цветок

В одной деревне возле Холендорфа жили-поживали старик со старухой. Вдруг старик заболел, одолела его ломота. Старуха пошла в лес набрать шишек, чтобы настоять их на спирту и приготовить растирание. Но сколько она ни искала, ей не попадалась ни одна шишка. Уже смеркалось. Вдруг видит старуха – перед ней стоит старичок-лесовичок. «Что ты здесь ищешь?» – строго спросил он. Старушка рассказала, что ее муж заболел, а она, как нарочно, не может найти ни одной шишки, чтобы сделать лекарство. «Иди за мной!» – сказал лесовик и повел ее через кустарник, через болото в темную чащу. Старушка не посмела ослушаться, со страхом пошла следом и видит – в лесном сумраке сияет, как звездочка, незнакомый цветок. «Возьми его и положи своему мужу на сердце, он и поправится», – сказал лесной человечек и исчез. Старушка осторожно сорвала цветущую звездочку и поспешила домой. Вдруг что-то прожужжало возле ее головы и шлепнулось в корзину, потом еще и еще. Смотрит она – а это шишки! Невидимая рука бросала их из чащи. Корзина уже наполнилась, и старушка собрала остальные в передник, довольная, что получит за них у булочника пару пфеннигов.

Вернувшись домой, она положила цветок больному на грудь и легла спать. Утром проснулась и видит – муж бегает по комнате, резвый, как жеребенок. Он совсем выздоровел. Старушка вспомнила про шишки и собралась отнести их к булочнику. Глядь – а шишки в корзине золотые.

98.Серебро вместо хвороста

Как-то раз холодным зимним днем одна девочка из Брауны пошла в лес набрать хворосту. Мороз щипал ей щеки, пальцы онемели, ей хотелось поскорее наполнить корзину, вернуться к родителям и хворостом обогреть дом. Но тут поднялась пурга, в двух шагах ничего не стало видно, и девочка заблудилась. Вдруг на Шлосберге, возвышавшемся справа от дороги, забрезжил огонек. Девочка пошла в ту сторону в надежде найти какое-нибудь укрытие и переждать пургу.

Внезапно перед ней возник маленький старичок и спросил, куда девочка направляется и что у нее в корзине. Она показала хворост и в разговоре пожаловалась, что живут они очень бедно, даже не каждый день в доме бывает тепло. Седой человечек сказал ей: «Иди за мной, я помогу тебе!» Они стали подниматься на Шлосберг, огонек все приближался, и наконец девочка увидела, что вершина одной остроконечной скалы пылает светлым пламенем и оттуда, точно снопы искр, вылетают серебряные монеты. Старичок вытряс из корзины хворост и велел девочке собирать монеты. Но она остолбенела от испуга: ей показалось, что все это – колдовство, а седой человечек – злой дух.

Тогда ее провожатый сам взял корзину и стал нагребать в нее звонкое серебро, потом помог ей взвалить корзину на спину и проводил до дороги.

Родители, увидев, что она принесла, чуть с ума не сошли от радости. По деревне тотчас разнесся слух о происшедшем чуде, крестьяне схватили лопаты и кирки и бросились на гору попытать счастья. Но сколько они ни рыли снег, сколько ни ворочали камней, все было напрасно: жадным и богатым гора не раскрывала своих тайн. 

Волшебные существа

99.Фея золотого колодца

Среди Лужицких гор особенно славится Коттмар. На гранитном основании возвышается мощный, заросший лесом базальтовый массив, господствующий над округой. Во все четыре стороны света бегут с него звонкие ручьи. Поэтому в коттмарских преданиях говорится все больше о ручьях, родниках, водяных сокровищах.

Восточный склон Коттмара в старые времена был пустынным, болотистым краем. Там бьет хрустально чистый родник, прозванный в народе Золотым колодцем. В старину здесь обитала чудесная фея. Некоторым выпадало счастье ее увидеть. Перед ними возникал необычайно нежный девичий образ: фея зачерпывала драгоценной кружкой воду из колодца и разбрызгивала кругом. В воздухе вспыхивали многоцветные радуги. Если кто-нибудь осмеливался с нею заговорить, она бледнела, делалась прозрачной и превращалась в серебристое облачко, погружавшееся в колодец.

Эти места принадлежали некогда одному знатному коттмарскому роду. Тут же на горной круче возвышался их замок. Одному юноше из этого семейства фея вскружила голову, и он, в свою очередь, был счастлив ее благосклонностью. Но по настоянию родителей он обручился с девушкой из богемского знатного рода. На прощанье фея подарила ему сплетенную из волос цепочку с медальоном, в котором мерцала водяная бусинка из Золотого колодца. Она просила его никогда, ни при каких обстоятельствах не снимать с шеи эту цепочку.

Скоро в Богемских горах отпраздновали свадьбу. Новобрачные в карете поехали домой в Коттбус. Путь шел через болота, мимо Золотого колодца. И тут молодая жена заметила на шее своего супруга подарок феи. Пылая ревностью, она сорвала цепочку с шеи мужа и выбросила ее в окно экипажа. Вдруг поднялась ужасная буря, молния с треском ударила в громадный бук возле дороги, лошади испугались и понесли прямо в трясину. На краю колодца появилась разгневанная фея, подманивая скачущую во весь опор упряжку. Рыхлый слой мха начал колыхаться, проседать, и лошади вместе с каретой и новобрачными погрузились в бездонную пучину. В ту же ночь молния ударила в замок, где жил юноша, и обратила его в груду развалин.

100.Сокровища на дне реки

Возле Штейерберга протекает река Ауэ, а на дне ее лежит утонувшее судно с деньгами, которое стережет большая черная собака.

Жители Штейерберга давно слышали об этих сокровищах и однажды пригласили ныряльщика, чтобы он опустился на дно и разведал, действительно ли там лежит корабль с деньгами. Тот погрузился в воду и скоро снова поднялся наверх с большим носовым платком, наполненным монетами. Он рассказал, что на дне действительно есть корабль и он до краев наполнен деньгами, а сверху разлегся черный пес. Ныряльщик сказал, что ему было разрешено наполнить свой платок золотом, но больше он не должен там появляться.

Однако люди из Штейерберга так долго его упрашивали и умоляли, что водолаз еще раз нырнул на дно реки и снова вернулся с платком, полным денег. Но на этот раз ему на дне было строго-настрого приказано больше не нырять. Тем не менее после настойчивых уговоров он отважился опуститься на дно в третий раз. Долго ожидали его штейербергцы, но из глубины реки всплыл носовой платок, а самого ныряльщика больше никто никогда не видел.

 

101.Затонувший монастырь

В окрестностях Нойенкирхена, в уединенной долине лежит маленькое озеро, окруженное темным лесом. Люди обходят это глухое место стороной, сумрачные ели угрюмо обступают озеро, и таинственны его бездонные воды.

Вот какую легенду рассказывают об этом озере.

Много сотен лет назад на этом месте стоял женский монастырь. Однажды в бурную, дождливую ночь к воротам монастыря прибрел бедный старик. Он постучался и попросил ночлега. Неповоротливой привратнице было лень выходить на холод и возиться с замками и засовами, и она без долгих церемоний велела старику убираться прочь. Но старик слишком озяб и устал, чтобы идти дальше. Он просил и молил, но все было напрасно. Настоятельница велела его прогнать, и никто из монахинь за него не заступился, кроме одной молоденькой послушницы. Она просила пожалеть бедного странника, но над ней только посмеялись, и ворота так и остались на запоре.

Вдруг поднялся страшный ураган. Старик стукнул своим посохом по стене монастыря, и тот во всем своем великолепии мгновенно провалился под землю, из провала пыхнуло пламя, а потом все покрыла вода. На другое утро окрестные жители, пораженные, увидели озеро там, где еще вчера горделиво возвышались башни монастыря, увенчанные золотыми крестами.

Молодая послушница уже давно любила одного благородного рыцаря и в монастыре находилась не по своей воле. Рыцарь чуть не каждую ночь приходил к монастырю и в ночной тишине через решетку кельи украдкой виделся со своей возлюбленной, а уходил только с рассветом.

Пришел он и в эту бурную ночь и увидел только воду, монастырь исчез, а вместе с ним его милая. Охваченный отчаянием, он простер руки в пустоту и стал звать ее: «Где ты? Откликнись! Хоть бы еще раз обнять тебя!»

Вдруг из глубины озера послышался голос: «Приходи завтра вечером в одиннадцать часов. На поверхности воды ты увидишь нить цвета крови. Потяни за нее – и я выйду к тебе на берег».

Голос умолк. Юноша в печальном раздумье поехал обратно. В назначенный час он был у озера, увидел на воде кроваво-красную нить и потянул за нее, дрожа от волнения. Перед ним появилась его любимая.

Она сказала: «Непостижимой волей судьбы я, ни в чем не повинная, оказалась наказана вместе с виноватыми. Но мне позволено говорить с тобой каждую ночь один час до полуночи. Мне нельзя нарушать этот срок, иначе мы больше не увидимся. И меня не должен видеть ни один человек, кроме тебя, иначе немилосердная рука перережет нить моей жизни».

Много ночей подряд приезжал рыцарь к заколдованному озеру, находил волшебную нить, и к нему из воды выходила его возлюбленная. Они были счастливы в эти часы и не загадывали, что будет дальше. Но злой рок преследовал их. Однажды влюбленных, стоявших на берегу рука об руку, увидел посторонний человек. Когда на следующую ночь рыцарь приехал к озеру, он при свете полной луны увидел, что прозрачная вода помутнела и стала цвета крови. Он схватил конец нити и с ужасом увидел, что она перерезана.

В отчаянии он обежал все озеро, плача и призывая свою милую. Но все было тихо. Тогда юноша бросился в озеро и утонул.

102.Мильтицкая лягушка

Возле Мильтица в глубоком пруду близ общественной рощи обитал водяной. Он часто приходил в деревню. Люди его не боялись, потому что он нередко помогал им в нужде, и много лет жили с ним в добром соседстве.

Жил в деревне один богатый крестьянин, изрядный выпивоха. Он не нашел себе компаньонов в деревенском трактире и ходил по вечерам в Небельшутц, там засиживался допоздна и уже ночью возвращался домой. Он был трусоват и всегда просил кого-нибудь проводить его. Однажды попутчика не нашлось, и крестьянин шел домой один. Ему показалось, что у дороги кто-то лежит. «Кто тут?» – «Я», – ответил знакомый голос. Это был водяной. «Где ты так припозднился?» – спросил крестьянин. «На рыбалке», – ответил тот. Крестьянин обрадовался: «Как удачно, что мы пойдем вместе! Возле мостика дорога опасная, я всегда нанимаю провожатого и плачу ему два гроша, но сегодня никого не нашел». Водяной предложил: «Плати мне два гроша, и я всегда буду провожать тебя от самого Небельшутца».

Крестьянин с радостью согласился, и много лет водяной провожал его до Мильтица. Но крестьянин год от году беднел, денег у него иной раз едва хватало на пиво, и он оставался должен водяному. Это случалось все чаще, долг рос, наконец у водяного лопнуло терпение и он потребовал обещанную плату. Крестьянин пообещал все отдать, но попросил подождать, когда он будет при деньгах.

Однажды ночью они, как обычно, возвращались в Мильтиц. Крестьянин был изрядно навеселе. Они миновали опасный мост и тут водяной опять напомнил о деньгах. Крестьянин разозлился и начал его бранить. Водяной тоже разозлился, но поблизости не было воды, и он не мог ничего сделать крестьянину. Он замолчал, довел его до общественной рощи и исчез, но пьяному послышалось злорадное хихиканье. Крестьянин испугался, ускорил шаги и благополучно добрался до дому. Поутру он уже забыл про вчерашнее, вышел во двор, собираясь ехать в поле, и вдруг услышал зловещий хохот. Он оглянулся в испуге и увидел, что водяной в зеленой куртке и красной шапке втащил на гору огромный камень и собирается скатить его на усадьбу. Крестьянин попытался умилостивить водяного и обещал в ближайшие же дни отдать весь долг. Водяной сначала и слышать ничего не хотел, но потом сказал: «Я укачу камень при одном условии: если сейчас прокричит твой петух». И тут же во дворе крестьянина закукарекал петух. Водяной уволок камень и бросил его возле дорожки в общественной роще. Там он и лежит до сих пор и прозван Мильтицкой лягушкой, потому что похож на большую сидящую лягушку.

103.Водяной и медведь

На мельницу возле Найды вечерами повадился водяной. Войдя в дом, он дружески здоровался с мельником, доставал из сети только что выловленную рыбу, чистил ее и варил в мельниковом котле. Затем он все съедал, даже не угостив хозяина, так же дружески прощался и уходил. Мельнику давно надоели его визиты, но он не осмеливался выставить за дверь непрошеного гостя. Ему помог случай. В прежние времена по деревням бродили вожатые с ручными медведями, медведи умели танцевать и делать разные смешные штуки. Один из таких странников с медведем забрел на найдинскую мельницу и заночевал там. Поздно вечером явился водяной и принялся, как обычно, потрошить и варить рыбу. Когда вода закипела и вкусно запахло, медведь стал принюхиваться, подошел к котлу, цапнул самую крупную рыбину и начал ее пожирать. Водяной схватил половник и погрозил медведю: «Пошла на место, киска, это не твоя миска!» Медведь, не обращая на него внимания, схватил еще рыбину. Водяной разозлился и ударил зверя. Медведь набросился на него и чуть не загрыз. Насилу водяной удрал, побитый и потрепанный, и исчез в реке.

Не скоро отважился он снова заглянуть на мельницу, осторожно приоткрыл дверь и спросил: «Добрый вечер, мельник! Злая кошка еще тут?» Мельник ответил: «Конечно, и принесла еще девять детенышей!» – «Тогда прощай», – печально сказал водяной и больше не появлялся.

104.В гостях у водяного

Обычно водяной, так же, как и люди, бывает женат, его дети ходят в соседние села на танцы и развлекаются, как и вся прочая молодежь. Их можно отличить по всегда сырым краям одежды. Случается, молодые парни провожают домой дочек водяного. Подойдя к пруду или реке, девушки прутом ударяют по воде, вода расступается и образует проход, по которому они сухими доходят до своего подводного дома. Человеку доступ туда воспрещен.

Один парень попал в дом к водяному. Это случилось в Раудене. Дочка водяного из рауденского пруда часто приходила в деревню на танцы и влюбилась в молодого слугу из гостиницы. Звали ее Мартка. Однажды она позволила парню проводить ее до пруда. Дальше идти она ему запретила, потому что ее отец был недоброго нрава. Но парень так упрашивал, что она сдалась и сказала: «Хорошо, пойдем! Но сначала сорви ветку болотного тысячелистника и положи на грудь, тогда мой отец будет над тобой не властен». Мартка ударила прутиком по воде, вода расступилась и они посуху дошли до жилища водяного.

Отец Мартки приветствовал парня с коварной улыбкой. Он принес целую лохань денег и предложил гостю взять три пригоршни. Парень догадался, что брать можно только из середины. Затем водяной предложил гостю пирог и кружку пива. Но парень слышал, что у водяного нельзя разрезать пирог целиком и пить через край, поэтому он вынул кусочек пирога из середины, а пиво выпил через соломинку.

Видя, что его хитрости не удались, водяной разозлился и приказал: «Мартка, бей его!» Но девушка не послушалась и открыла парню дверь, и он убежал. Водяной послал вслед ему огромные волны, но они вставали стеной по сторонам, не захлестывая его, потому что его защищала веточка тысячелистника. Парень вернулся домой целым и невредимым.

105.Русалки из черного пруда

В Черном пруду прежде жил водяной с двумя прелестными дочерьми. Девушки часто выходили на сушу, люди узнавали их по сырым подолам платьев. Их любимым местом была плоская скала возле Клостерберга. В ней есть два углубления, похожие на кресла, там девушки любили сидеть и любоваться окрестностями.

По воскресеньям обеих часто видели на танцах, но они всегда исчезали до наступления полуночи. Несколько парней договорились задержать девушек в танцевальном зале. Когда русалочки хотели незаметно выскользнуть за дверь, парни преградили им дорогу. Девушки просили выпустить их, но парни только смеялись. Тогда русалочки взмолились со слезами: «Пустите нас! Сегодня Пасхальная ночь, и если мы до полуночи не вернемся домой, с нами приключится беда!» – «Пасха давно прошла», – возразили парни. «Нет, – сказали русалки, – сегодня настоящая Пасха. Вы, люди, ничего не знаете. Пойдите в конюшню и посмотрите, как беспокойны все животные! Особенно ослы, родич которых когда-то вез Сына Божьего навстречу страданиям. И погонщик ослов сидит возле, благочестиво сложив руки, он понял по поведению животных, что сегодня настоящая Пасха. Поэтому позвольте нам уйти!» Парни сжалились и расступились, но двое из них потихоньку пошли вслед за девушками. Русалочки спешили к Черному пруду изо всех сил. Старый водяной уже вышел им навстречу. На берегу одна из них подняла прут и крестообразно ударила по воде. Вода тотчас расступилась, но не успели они шагнуть на дно пруда, как башенные часы пробили двенадцать. И тут поднялась буря. Тростник качался под ветром во все стороны, старые ели наверху на Хайнберге стонали и кряхтели. Когда все опять утихло и месяц проглянул через черные, взъерошенные тучи, ни русалок, ни водяного нигде не было видно, только от пруда донесся долгий, жалобный стон. «Помяни мое слово, – сказал один из парней, – мы их больше не увидим».

Так и вышло. Девушки исчезли навсегда. «Эх, если бы мы тогда их не задержали!» – сокрушались парни.

А возле Черного пруда по ночам иногда видели две белые призрачные фигуры.

106.Кузнец из Дарнзее

В давние времена жители озерного побережья каждую ночь слышали со стороны озера могучие удары, словно бьют молотом по наковальне, и видели искры, как при работе в кузнице. Несколько крестьян из деревни Эпе решили в лунную ночь посмотреть, что происходит на Дарнзее. Они подплыли в лодке и увидели, что посреди озера по пояс в воде стоит кузнец огромного роста, а тело у него, насколько можно видеть, волосатое, как у козла. Зажатым в кулаке молотом он показал на наковальню и знаками дал понять, что ему нужна работа. С этого времени жители Эпе, когда им требовалось что-либо выковать или починить, обращались только к нему. Но никто больше его не видел, кроме тех, кому он показался в первый раз. Утварь, нуждавшуюся в починке, клали с вечера на плоский камень, лежавший на северном берегу между двумя старыми дубами. Если нужно было выковать что-нибудь новое, об этом писали записку или громко кричали в сторону моря. Среди ночи появлялся кузнец и брался за дело. Иногда, если работы набиралось особенно много, стук и звон со стороны моря продолжались всю ночь. Но не было случая, чтобы к утру все не было готово. С рассветом изделия лежали на камне, и к каждому была приложена бумажка с обозначением платы за работу.

И железо, и качество работы были всегда необыкновенно высокими, а плата довольно низкой. Поэтому заказчики исправно выплачивали все до последней копейки. Они клали деньги на тот же камень между дубами, и камень с тех пор называют кузнечной доской.

Много лет продолжалось это честное сотрудничество, и у жителей Эпе в те времена были лучшие плуги во всей окрестности. Но нашелся один жадный негодяй, который рассуждал так: поскольку кузнец почти не тратит усилий, он мог бы работать и даром, а если он так глуп, что слишком низко ценит свой труд, то с ним и обходиться надо как с дураком. И он положил на камень вместо денег отвратительную грязь.

Вдруг море закипело, из воды взметнулось копье с острым железным наконечником и пронзило негодяя. Земля расселась и поглотила его.

С тех пор над озером замолкли звуки молота. Кузнец навсегда удалился в его таинственные глубины.

107.Гринкеншмид

В старые времена в Деттерсберге, что неподалеку от Мюнстера, жил дикий человек, которого прозывали Гринкеншмид. Он обитал в норе под землей, теперь она так заросла травой и кустарником, что никто уже не знает, где она находилась.

В этой норе у него была кузница, и он изготавливал столь искусные вещи, что они жили вечно. Его замки ни один человек не мог открыть без ключа. На дверях церкви в Ниенберге, по слухам, тоже висел замок его работы, воры знали об этом, но ни разу не смогли его повредить.

Если в округе была свадьба, крестьяне приходили и одалживали у Гринкена вертел, но за это должны были принести ему жаркое. Однажды пришел один крестьянин к норе и говорит:

– Гринкеншмид, дай мне вертел!

– Не получишь вертела, если не дашь мне жаркого!

– Ну и не получишь жаркого, оставайся со своим вертелом!

Тут Гринкен очень рассердился и крикнул: «Вот увидишь, что не нуждаюсь я в твоем угощении!»

Крестьянин поспешил под гору к себе домой, а там его лучшая лошадь лежит в конюшне, а нога у нее оторвана. Это Гринкеншмид забрал свое жаркое.

108.Еще легенды о Гринкеншмиде

Один житель Штеверна рассказывал: Гринкеншмид выковывал такие замечательные подковы, что они служили до тех пор, пока ходила лошадь. Замки он тоже делал отличные, без малейшего изъяна.

В давние времена Гринкеншмид обитал в Гринксвелле у подошвы Ростенберга между Нинбергом и Альтенбергом, там был родник, который теперь почти иссяк. Там он выковывал прекрасные вещи, которые не изнашивались. Все искусные кузнечные изделия в обширной округе были изготовлены Гринкеншмидом.

Шульте из Нинберга накануне Пасхи и Троицы всегда присылал ему жаркое, а за это одалживал у него вертел. Однажды Шульте велел своему слуге сесть на лошадь и отвезти Гринкеншмиду его вертел и обещанное жаркое. Слуга сел и поехал, но по дороге съел все жаркое. Прибыв к Гринкеншмиду, он бросил ему вертел и крикнул: «Гринкеншмид, вылезай, свою колючку забирай!»

Когда же Гринкеншмид спросил, где же жаркое, слуга сказал ему, пусть он сам себе его добывает, и поспешил на лошади прочь. Но когда он вернулся домой, увидел, что в теле лошади разверзлась большая кровавая дыра: это Гринкеншмид вырезал свое жаркое.

Одна старая крестьянка, жившая в Шеппингене, рассказывала: в давнее время жил в местности возле Ноттельна один искусный кузнец по имени Гринкеншмид. Его кузница находилась глубоко под землей. Если кто-нибудь заказывал ему какое-то изделие, то писал его название на бумажке и оставлял ее перед кузницей в известном месте, а сам кузнец никогда не показывался. На другое утро на том же месте находили готовую вещь, которая никогда не портилась.

Всякие любопытные часто пытались его подстеречь, чтобы увидеть, как он выглядит, но он никому не показывался. Иногда случалось, что одинокий путник, проходивший по горе, мельком видел его, однако как кузнец выглядел, никто теперь не может сказать.

109.Слуга Гринкеншмида

Один подмастерье каменщика рассказывал следующую историю.

Шульте Дале из Нинберга в давние времена был одним из богатейших крестьян всей округи, и его усадьба выглядела скорее как господское поместье, чем крестьянский двор. В подражание дворянам он даже велел выкопать вокруг построек усадьбы широкий круговой ров. Обитателям двора требовалось много слуг, а в пору уборки урожая все окрестные хозяева должны были присылать людей на сенокос.

Шульте Дале в то время имел необычайно сильного батрака, за которым во время сенокоса никто не мог угнаться. Поэтому перед началом работы косари втихомолку собирали для него по грошу, чтобы он косил помедленнее.

В тех же краях обитал Гринкеншмид, который был богачу-крестьянину чем-то обязан, и потому тоже присылал своего слугу помогать во время страды. Слуга этот был тоже очень силен. Когда батрак Шульте перед сенокосом снял шапку, чтобы собрать в нее гроши и подошел с нею к слуге Гринкеншмида, тот ответил, что не собирается платить, он может работать с ним наравне.

Работа началась. Батрак богача шел впереди, за ним слуга Гринкеншмида. Как ни мощно косил передний, идущий следом не отставал, а когда первый останавливался, чтобы достать оселок и подточить косу, слуга Гринкеншмида весело поглядывал кругом, словно ему не нужно было делать того же, и посвистывал. Так продолжалось до завтрака.

После завтрака борьба началась снова и продолжалась до самого обеда. Слуга шел за батраком вплотную и чуть ли не подреза?л ему пятки.

Когда обед закончился, батрак Шульте ушел в кустарник, чтобы, как все думали, немного подремать. Но шло время, а он не появлялся. Наконец косари пошли за ним и нашли его лежащим под кустом. Он был мертв. Скорость работы оказалась для него слишком высока. Слуга Гринкеншмида его победил.

110.Дикий человек

В окрестностях деревни Вальд в старину обитали дикие люди. Они избегали общаться с жителями деревни, но если такое случалось, вели себя вполне дружелюбно и, случалось, даже приходили на помощь.

Однажды пастух из деревни Вальд пас свое стадо в горах. Одна из коз забралась на высокую скалу, пастух полез ее снимать, сорвался и разбился насмерть.

Вечером в деревню пригнал стадо незнакомый человек огромного роста и дикого обличья. Он не пошел в деревню, а остался за околицей. Утром, когда выгоняли скот, он опять ждал поодаль.

Сначала жители дивились ему, потом привыкли к своему необыкновенному пастуху, у которого никогда не пропадала ни одна коза. Еду ему выносили за деревню и оставляли на камне, и он забирал ее оттуда. Жители были очень довольны своим пастухом, но не стремились вступать с ним в разговоры. Диковинный пастух никогда не требовал платы за работу, – словом, был не пастух, а находка.

Так продолжалось около десяти лет, и за это время необычайный пастух ни разу ни с кем не заговорил. Обитатели Вальда тем временем заметили, что одежда у него поизносилась, а когда изъяны стали совсем уж вопиющими, крестьяне решили, что пора подарить ему новую одежду, он ее вполне заслужил.

Деревенский портной на глазок снял мерку и сшил все, что требовалось. И в один прекрасный день рядом с едой положили новую рубаху, шляпу, жилетку, куртку, штаны, чулки и крепкие башмаки на грубой подметке. В почтительном отдалении столпились мужчины Вальда, предвкушая, как дикий человек будет радоваться новому одеянию.

Тот пришел, увидел и обомлел. Потом начал по частям стаскивать с себя старую одежду и напяливать новую. После некоторых усилий он справился с этим и стал оглядывать себя, по-видимому, с большим удовольствием. Крестьяне услышали хриплый ликующий вопль, и дикий человек запел:

Ну и красавчик я, в самом деле,

Как картинка, разодет!

Мне эти козы надоели,

Пойду погляжу на белый свет!

Повернул к лесу, и только его и видели.

111.Как Дикий человек увидел свое изображение

Пониже общины Вальд, у подножия гор Карресберге, находится маленькая деревушка из четырех домов под названием Лесная. Туда тоже нередко приходил дикий человек, грубый и неотесанный, но не такой нелюдимый, как козий пастух из Вальда. Он заходил во дворы и общался с людьми дружески и миролюбиво.

Но была в нем одна особенность, которая очень не нравилась крестьянам, – его неутолимая постоянная жажда. Ему нельзя было даже дать учуять запах какого-либо питья, потому что ему было все равно, что пить, вино, водку, пиво, воду. Да, если не было ничего другого, он пил воду из шлифовального корыта, в котором лесорубы точили топоры, и приговаривал: «Железная вода делает сильным». Он не обращал внимания на то, что вода в корыте была грязная и полна каменной пыли. Рабочих раздражала его неумеренная жажда, потому что до воды было не так-то близко, и если корыто оказывалось пустым, они не могли точить инструменты. Поэтому они ломали головы, чем таким напоить назойливого дикаря, чтобы ему больше не хотелось пить, или как отвадить его от деревни.

Однажды они наполнили корыто вином и надеялись, что он опьянеет и они заставят его допить все остатки. Но дикий человек с полным удовольствием осушил целое корыто и сказал: «Сегодня вода пахнет как лесное яблоко», и стал веселеньким. В другой раз они наполнили корыто брантвейном, тамошней водкой, и дикарь тоже осушил его, но ничего не сказал, а свалился пьяный возле корыта и спал как убитый.

Было уже поздно, рабочие хотели идти на танцы. Они сказали: «Теперь он до утра не проспится, оставим его лежать тут». Но когда они наутро возвратились, дикого человека уже и след простыл. Однако когда пришло время выпить, он снова явился тут как тут. Рабочие были вне себя от досады, что им никак не удается избавиться от лесного дикаря.

В это время в долине появился чужеземец, по роду занятий художник, немного сведущий в тайных искусствах. Местные жители извинились, что не могут принять его с должным гостеприимством, потому что дикий человек отправил в свою бездонную глотку все их винные запасы.

«Этому горю можно помочь», – сказал пришедший, распаковал свою кладь, загрунтовал волшебным мелом переднюю стену дома и нарисовал там дикого человека, как живого, к изумлению притихших мужчин.

Когда появился дикарь и увидел свое изображение, он громко вскрикнул, топнул ногой с такой силой, что отпечаток ноги виден был и сотню лет спустя, и воскликнул:

«Перехватывает дух,
Этот парень слишком сух!» –

повернулся и бросился бежать прочь, только его и видели.

С той поры много художников приходили в горы, и всегда они были желанными гостями.

112.Силач Кристли Кухаут

В Гальтюре в долине Пацнауэрталь жили-были брат с сестрой. Однажды в долине начался голод, у них в доме не осталось ни кусочка, ни крошки, и они ушли в лес, питаться травами и корешками.

И им попалась колдовская трава. Они ее поели и оба стали такими сильными, что одолеть их не мог ни один человек.

Брата звали Кристли Кухаут. Однажды они с сестрой пришли на деревенскую площадь, когда там собралось много парней и девок, и для потехи разогнули подкову, каждый взялся одной рукой за свою половину подковы, и железо разогнулось, как мягкий воск, в прямую линию.

Тогда один парень принес из ближайшей кузницы совершенно новую подкову, большую, крепкую, для лошади-тяжеловоза. Брат с сестрой точно так же схватились за нее и разогнули с той же легкостью, как и предыдущую.

Обладая такой силой, брат с сестрой работали за шестерых, и жизнь их заметно улучшилась, работа доставляла им хлеб насущный. У Кристли стал полон карман денег, и они с сестрой пошли из Гальтюра вниз по долине в Висберг. Сестра взяла с собой огромный крепкий пододеяльник, и брат сказал ей: «Туда его несешь ты, а обратно понесу я».

В Висберге брат с сестрой пришли к богатому крестьянину, и тот их спросил, что они хотят сделать с пододеяльником.

«Купить хлеба, насыпать, отнести», – был ответ.

«Что?! – воскликнул крестьянин, – этот пододеяльник, полный зерна, нести семь часов?! Вы сами понесете?! Ну, если вы без посторонней помощи и без отдыха сможете такое сделать, я подарю вам всю эту рожь!»

Кристли с сестрой согласились, наполнили огромную емкость зерном и отправились обратно в долгий семичасовой путь. Кристли нес свой чудовищный груз. Продавец шел следом. Сначала он не боялся, что из затеи с его зерном выйдет ни то ни се, но начал беспокоиться, видя, что брат с сестрой идут бодро и нигде не отдыхают. Они миновали Лангетстай, Каппель и Ульмих. Молодые люди шли без отдыха, а крестьянин уже устал, проголодался и захотел пить. Тут путники вошли в рощу, где рос орешник со спелыми орехами. Кристли подошел к высокому кусту, подпрыгнул, не снимая тяжелого мешка, достал длинную ветку, нагнул и оборвал с нее орехи, чтобы доставить удовольствие себе и сестре.

«Ой-ей-ей», – вздохнул крестьянин, почесал в затылке и печально повернул домой – его зерно, без сомнения, уплыло от него, дальше идти не было смысла.

113.Принцесса и великан

Жила когда-то в Богемии принцесса, к которой посватался огромный великан. Король испугался могучего жениха и пообещал выдать за него свою дочь. Но принцесса любила одного юношу, она не послушалась отца и отвергла великана. Рассерженный король решил настоять на своем и назначил свадьбу на следующий день. Принцесса в слезах кинулась к возлюбленному, и они решили ночью бежать.

Но как убежать, если королевская конюшня на замке, а конюший верен королю? Правда, рядом стоял огромный вороной конь великана в специально для него выстроенном стойле. Но как слабой девушке справиться с таким чудовищем? И как на нем уехать, если конь пристегнут огромной цепью, на цепи висит гигантский замок, а ключ хранится у самого великана? Юноша не растерялся. Он подставил лестницу и посадил на коня королевскую дочь, перерубил цепь могучим ударом меча, вскочил на коня, и они помчались.

Предусмотрительная девица прихватила с собой драгоценности, а на голову надела отцовскую корону.

И вот скачут они куда глаза глядят, а великану среди ночи тоже вздумалось прокатиться. В небе сияла луна, великан решил оседлать коня и увидел, что в стойле пусто. Он поднял шум на весь замок. Побежали будить королевскую дочь и увидели, что она исчезла. Долго не раздумывая, великан оседлал первую попавшуюся крепкую лошадь и поскакал вдогонку. Охотничья собака вела его по следам беглецов, и в предгорьях Гарца великан стал их нагонять. Принцесса заметила погоню, повернула коня в лес, и они поскакали напролом, пока путь не преградила пропасть, на дне которой шумела река.

Вороной на секунду замешкался, влюбленные обернулись и увидели, что великан уже приближается бешеным галопом. Тогда принцесса подхлестнула коня, и он громадным прыжком перенес их через пропасть, оставив на камне отпечаток копыт. Влюбленные были спасены. Конь великана из-за непомерно тяжелой ноши не допрыгнул до противоположного края пропасти и обрушился вниз вместе с седоком. Видя это, принцесса соскочила с вороного и заплясала от радости. С тех пор эта площадка называется Танцевальной.

При прыжке королевская дочь уронила с головы корону, и она упала на дно реки. Там корона лежит до сих пор, ее сторожит большая собака с огненными глазами. Иные ныряльщики, рискуя жизнью, пытались достать ее, но, вынырнув, уверяли, что корону не вытащить, потому что корона и собака, как только к ним подплывешь, погружаются глубже. Завладеть золотой короной так никому и не удалось.

114.Дочь великана

Давным-давно на горе возле Ослинга жил великан. У него была единственная дочь. Она была еще ребенком и играла, как все дети, в песочек и в камешки, но ростом и силой уже мало уступала отцу. Однажды ей пришло в голову насыпать напротив отцовской горы другую гору. Она тотчас принялась за работу и рано утром, пока ее отец не встал, подвязала передник, наполнила его песком и высыпала, пройдя несколько шагов к востоку. Все утро она носила песок, так возникла Дубрингская гора.

Напоследок ей попалось в поле удивительное существо, которое подгоняло другое, большее. Она положила их в фартук, и оба забавно в нем барахтались. Это был крестьянин с лошадью, выехавший в поле пахать.

Маленькая великанша немного поиграла с диковинным существом, но оно так больно укололо ее острой палкой, что она отшвырнула его прочь и пошла жаловаться отцу. Великан нахмурился и сказал: «Не надо было его трогать. Эти маленькие существа называются людьми, и лучше с ними не связываться, потому что многие из нас после встречи с людьми погибали или вынуждены были покинуть свою землю. Мы не можем соперничать с ними, это бесполезно, их слишком много. Придется нам, дочка, искать другую страну, где мы сможем спокойно жить!»

С тех пор о великанах ничего в этих краях не слышали.

115.Великанские очки

На болотистой пустоши неподалеку от Лее среди трясины есть два круглых пятна, заросших мхом. Они похожи на гигантские очки, так их и прозвали. В сотне шагов севернее точно так же друг возле друга возвышались два холма, но их срыли при распашке пустоши.

В давние времена на этих холмах жил великан. Великан был уже стар и дряхл и жил совершенно одиноко, был при нем только карлик, который прислуживал ему и бегал по поручениям в соседние деревни.

Однажды великан послал карлика в деревню Шпаден. Через некоторое время ему показалось, что карлик очень уж долго отсутствует, ведь сам он в былые времена мог пройти этот путь за несколько шагов. Он забыл, что у карлика шаги в тысячу раз меньше. Заскучавший великан стал высматривать, не идет ли маленький слуга, но того все еще не было видно. Великан подумал: «Наверно, я потому его не вижу, что он такой маленький, а у меня от старости глаза ослабли. Надену-ка я очки и погляжу сквозь них на дорогу».

Великан водрузил на нос очки и побрел навстречу своему дружку. Но чтобы очки не упали, ему пришлось задирать голову кверху, он не видел под ногами неровностей и ям, споткнулся и тяжело рухнул на колени. Очки слетели с его носа, великан в гневе схватил их и зашвырнул подальше. Он швырнул бы их в карлика, если бы увидел его на дороге, до того он рассердился на него за долгое отсутствие. В гневе великан так топнул ногой, что земля задрожала.

Карлик, однако, был неподалеку. Великан проглядел его, пока возился с очками, а карлик, в свою очередь, не заметил великана, потому что высокая трава по обе стороны тропинки мешала ему смотреть. Он ощутил, как задрожала земля, и подумал, что это землетрясение.

Великанские очки упали в болото и увязли в трясине. Старый великан уже пожалел, что так с ними обошелся. Он достал бы их, да не мог к ним подойти – болото не выдержало бы его тяжести. А карлику не хватило сил даже пошевелить их. Так и лежат они до сих пор под слоем торфа, образовавшегося за века. Моховые окна показывают, где находятся стекла очков, между ними узкая полоса пустоши – на том месте, где у очков дужка переносицы. Под одним из холмов, возвышавшихся чуть поодаль, был похоронен великан, но никто уже не помнит, под которым.

116.Кузница гномов возле Гильдесгейма

Если идти от Гильдесгейма на Мариенбург, то примерно на половине пути можно увидеть пещеру, так называемую «гномову дыру». В старину там жил крохотный народец во главе со своим королем. Вот что рассказывал об этом один пастух.

Задолго до нашего времени у гномов в этой пещере была кузница, оттого там и по сей день все черно. Гномы ковали только серебро и золото, и когда они прилежно работали, то от подземного жара наверху на поле так росли хлеба, что любо-дорого было взглянуть. Говорят, что в колосьях попадались золотые и серебряные зерна, но это маловероятно. Зато всякий подтвердит, что теперь хлеб на холме растет не такой, как бывало, когда у гномов в норе была кузница. Гномов прогнал Гильдесгеймский магистрат, потому что гномовская ребятня повадилась воровать зеленые стручки с гороховых полей. Никто не знает, куда девались гномы: то ли подземными путями ушли в чужие края, то ли переселились глубже в землю.

 

117.Хитрый гном

Возле деревни Хольтензен жили гномы. Шел однажды мимо их норы крестьянин и увидел у входа маленького человечка. Человечек держал в руках лоток с золотом и встряхивал его, словно хотел отвеять мякину. Крестьянин подошел ближе, поздоровался и сказал: «Неплохая у тебя работенка, мне бы такую!»

Гном не заметил его приближения и даже вздрогнул от неожиданности, но не растерялся и крикнул: «Гляди, Хольтензен горит!» Крестьянин в испуге оглянулся, но не увидел ни дыма, ни пламени. Он снова повернулся к гному, а уж ни гнома, ни золота не было и в помине.

118.Гномы на свадьбе

Если у гномов нет никакого праздника, они отправляются в гости к людям. Один крестьянин побывал вместе с гномами на чужой свадьбе. Вот как это случилось.

Этот человек работал в поле неподалеку от гномовских нор и много дней наблюдал за крохотным народцем, примечая все их хитрости: как они прячутся в кустах и прочее. Однажды все они подбежали к своей норе, и каждый кричал внутрь: «Брось мне шапку!» Из дыры вылетала шапка, гном нахлобучивал ее и исчезал. Человек с удивлением наблюдал все это, потом сам тихо подкрался к отверстию и крикнул: «Брось мне шапку!» Тотчас в руки ему прилетела шапочка. Человек напялил ее на макушку и исчез. Сам он мог видеть все: горы, деревню, кусты, и сразу же увидел целую толпу, с полсотни или больше, гномов в шапочках. Они со смехом окружили крестьянина и сказали: «Хочешь, пойдем с нами в Бертсдорф на свадьбу. Нас, конечно, никто не приглашал, но это неважно. Наедимся, напьемся вволю! Нельзя только ничего припрятывать».

И вот вся толпа гномов и с ними крестьянин пришли в соседнюю деревню, незамеченными зашли в дом, уселись за стол. Разместились они так, чтобы меж двумя гостями пришлось по гному, и принялись уплетать кушанья. Блюда вмиг опустели. Подали жареную свинину, и тут крестьянин не удержался: сунул в карман самый румяный, поджаристый кусок. В тот же миг гном сорвал с него шапку, и крестьянин, в грязной рубашке и плохоньких рабочих штанах, предстал взорам присутствующих. Все испугались не меньше его. Ему пришлось подробно рассказать, как он проник сюда вместе с гномами. Женщины стали боязливо оглядываться, а повариха сказала: «То-то я удивляюсь, куда все так быстро исчезает!» Распорядитель свадьбы пригласил крестьянина прийти и на следующий день – крестьянские свадьбы длились по два дня. Гномов он не пригласил, но они снова пришли, повариха тотчас это заметила по тому, с какой скоростью опустели блюда.

119.Переселение гномов

В давние времена к перевозчику из Гросс-Видена, что на реке Везер, пришел крохотный подземный житель и спросил, не согласится ли он за хорошую плату поработать всю ночь. Перевозчик, конечно, согласился. Вечером он был на пароме. Пришел человечек и сказал, что можно отчаливать. Перевозчик оттолкнулся от берега и удивился, отчего паром так отяжелел и осел в воду, словно доверху нагружен. Еще больше он удивился, когда они достигли противоположного берега и гном, не сходя с парома, велел поворачивать обратно. Так они до самого утра ездили через реку туда-сюда. Наконец гном сошел на берег и обратился к паромщику: «Хочешь знать, кого ты перевозил? Взгляни через мое правое плечо!»

Паромщик посмотрел и увидел на берегу огромную пеструю толпу из многих тысяч гномов, их-то он и перевозил всю ночь. Гном сказал ему, что плата за работу лежит на пароме, и пошел прочь. Перевозчик осмотрел весь паром, но ничего не нашел, кроме кучи конского навоза. Он рассердился, взял лопату и с руганью сбросил навоз за борт. Но один комок попал ему в сапог.

Утром он вернулся домой. Жена спросила его: «Ну как, много заработал?» Но муж был так зол, что не сказал ни слова. Он стал стягивать свои высоченные сапоги, и тут что-то звякнуло, и на пол упало несколько дукатов. Паромщик побежал обратно на Везер и стал искать, не осталось ли еще где-нибудь лошадиного навоза, но ничего не нашел. Однако и тех денег, что ему достались, оказалось довольно, чтобы разбогатеть, и даже его потомки до сих пор живут безбедно.

 

120.Бочар и его инструменты

В Бойтценбурге жил один бочар. Однажды ночью он услышал, что его просят прийти в старый монастырь, прихватив с собой инструменты. Он быстро оделся, взял все необходимое, и его повели по бесконечным подземным ходам. Наконец он очутился в просторном подземелье. Там стояло невообразимое множество бочек, до краев наполненных золотом, и требовалось набить на них новые обручи. Но бочек было чересчур много, они тянулись бесконечными рядами, уходящими куда-то в темноту. Бочара охватил ужас, он бросился бежать, бросив инструменты, и чуть живой добежал до дома.

На следующую ночь к нему пришли снова и вернули инструменты. Ночные посетители очень благодарили его и говорили, что им как раз инструментов-то и не хватало, а всю работу они сделали сами.

Когда наутро бочар проснулся, он увидел возле постели не только свои инструменты, но и большую кучу денег. Вот так он внезапно разбогател, но стал бы еще богаче, если бы всю работу выполнил сам.

Подземный ход на острове Узедом

От Пудаглы на Меллентин когда-то вел подземный ход. Теперь он замурован, и вот что об этом рассказывают.

Подземный ход шел от монастыря, давно упраздненного. Люди много раз пытались разведать, действительно ли он ведет на Меллентин, но всякий раз смельчаки, немного пройдя, возвращались ни с чем.

Одна женщина за тяжкую вину была приговорена к смертной казни. Ее обещали помиловать, если она пройдет по подземному ходу и обследует его.

Женщина спустилась под землю и пошла по узкому проходу. Она шла уже довольно долго, и тут путь ей преградила большая железная дверь. Женщина постучала, дверь отворилась, и она увидела зал, а в нем множество гномов с длинными седыми бородами. Они сидели за большим столом. Самый старый гном спросил, что ей нужно. Женщина рассказала, почему она тут оказалась. Гномы выслушали ее, и один из них промолвил: «В таком случае мы тебя не тронем. Ты можешь вернуться назад, но передай им там, наверху, чтоб больше они нас не тревожили».

Женщина попросила дать ей что-нибудь такое, что она могла бы показать людям в подтверждение своих слов. Ей дали длинный стебель гороха. По подземному ходу она вернулась наверх. Рассказав о своем приключении, она в доказательство предъявила стебель гороха, и вдруг стебель на глазах у всех превратился в тяжелую железную цепь. В память об этой необычайной истории цепь прикрепили к колодцу на площади, и она висела там до недавних дней.

121.Легенда о молодом кузнеце

Одним прекрасным майским утром молодой парень, кузнечный подмастерье, возвращался из странствий домой, к родителям. Солнце сияло с голубого неба, впереди показалась островерхая вершина Ханеберга, Петушьей горы, за которой лежала его родная деревня. Сердце у него заколотилось от радости: скоро он обнимет стареньких родителей, которые, наверное, его заждались. «Интересно, – подумал он, – водятся ли еще на Петушьей горе бесчисленные пестрые птички, провожавшие меня своим щебетом, когда я шел в чужие края?»

Он стал вглядываться в невысокие заросли молодых сосен и березок, но птиц почти не было. Вдруг он увидел, что за пригорком дорожка побежала вниз, к широко распахнутым воротам в скале. Другого пути не было. Парень в страхе остановился, не смея войти, и увидел у ворот маленького старичка, который поманил его, подзывая поближе. Кузнец с робостью подошел. Старичок спросил его, не кузнец ли он, и, когда парень подтвердил, попросил сослужить одну службу, прежде чем он пойдет дальше, и обещал хорошо заплатить. Парень согласился и вслед за старичком вошел в гору. Он увидел гигантский сводчатый зал, в нем не было окон, но все-таки было светло.

С левой стороны стояла большая толпа вооруженных солдат в черной одежде. На головах у них были треуголки. Они спали стоя, опираясь на старинные пики и свесив головы, их длинные бороды касались земли. С правой стороны располагались всадники в красных доспехах, в шлемах, опоясанные мечами. Они сидели на вороных конях и тоже спали, свесив головы с длинными бородами.

Старичок показал на всадников и сказал: «Надо подковать лошадей. Если справишься с делом, получишь по грошу за каждую подкову. Вот железо, а инструмент я сейчас принесу». Вскоре он вернулся с инструментом, и дверь пещеры с грохотом захлопнулась. Свет померк для молодого кузнеца, но старичок успокоил его: «Не бойся, ничего с тобой не случится. Чем скорее начнешь, тем скорее закончишь. Одно я тебе посоветую: остерегайся касаться всадников. Если ты прикоснешься к одному из них, на семь лет останешься здесь, если к двум, то через семь лет умрешь, а если к трем, тотчас лишишься жизни и навсегда останешься в горе. Будь осторожен!»

Подмастерье принялся за работу и внимательно следил за тем, чтобы не прикасаться к рыцарям. Он спешил и скоро подковал весь первый ряд. Вот и первая лошадь второго ряда готова, но дальше стало труднее: меж рядами было тесно, и он нечаянно задел ногу одного из всадников. Старичок охнул, а всадник проснулся и спросил: «Что, время пришло?» – «Нет, – сказал старик, – нет еще! Успокойся и спи-почивай!» Рыцарь вздохнул и посетовал: «Как долго, ох, как бесконечно долго вынужден я тут находиться! Неужели еще не прошли десять времен?» Голова его склонилась, и он уснул. Старичок еще раз предостерег кузнеца: «Больше не делай этого!» Подмастерье стал работать еще осторожнее и страшно обрадовался, когда все закончил. Время пролетело, как на крыльях, ему казалось, что он работал часов семь.

Седобородый человечек унес инструменты и вернулся обратно с вознаграждением. За каждую подкову – грош, набрался целый мешок денег! Кузнец, однако, подумал: «Если бы еще благополучно выбраться отсюда!» Старичок повел его к выходу, похвалил работу и под конец спросил: «Скажи мне, летают ли еще над горой темные птицы с красными пятнышками?» Кузнец ответил, что еще летают. Старичок опечалился: «Значит, мне еще долго тут оставаться, ведь я не могу отсюда выйти, пока птицы не исчезнут». Они распрощались, выход открылся, и кузнецу опять засиял солнечный свет. Ворота за ним с грохотом захлопнулись, и самое место тотчас оказалось засыпано песком. Парень без труда нашел тропу, ведущую в деревню. Он оглянулся и удивился, что сосенки стали намного выше: когда он шел к пещере, они были ему по колено. Он посчитал годовые ветви и насчитал семь новых мутовок. Значит, семь лет он пробыл в пещере, слова старичка исполнились в точности.

Он поспешил домой. Дети в деревне шарахнулись от него – оказалось, он оброс длинной, устрашающего вида бородой. В родительском доме дверь ему отворили чужие люди. «Ты и есть пропавший кузнец? – спросили они удивленно. – Твои родители умерли от горя года четыре тому назад, и мы заняли их дом».

Кузнец пошел к старосте. Ему вернули дом. Через некоторое время он женился на соседской Ганке и много лет благополучно жил-поживал в своей деревне.

122.Добрый огонек

Есть легенда о том, что в городе Лаубан обитал добрый дух огня в образе саламандры. Своим появлением он предупреждал опекаемых им горожан об опасности и призывал к вниманию и бдительности. А почему он был добр к жителям Лаубана, рассказывает такая история.

Через эти края проезжал злой волшебник, причинявший много вреда тем, кто в него не верил. Он имел при себе склянку, в которой был заточен дух огня. Если волшебник кого-нибудь ненавидел и хотел на него навлечь беду, он откупоривал склянку и напускал огонь на его дом и усадьбу, на добро и имущество. Затем колдун снова заключал огненного духа в стекло и заботливо запечатывал.

Однажды он посетил и Лаубан и когда вышел на улицу, чтобы посмотреть на город и окрестности, то оставил склянку в комнате, вероятно, боясь потерять или опасаясь, что ее украдут. В его отсутствие в комнату зашла служанка, чтобы прибраться, а с ней четырехлетняя девочка, дочь хозяев. Малышка, любопытная, как всякий ребенок, обрадовалась при виде пестрых магических предметов и знаков, стала все в комнате рассматривать и задержалась, когда служанка уже ушла. Особенно понравилась ей скляночка с огоньком внутри. Она взяла ее в ручки, рассматривала вспыхивающий огонечек, стала играть с печатью, и печать в ее руках растопилась. Пленный огонек вырвался на свободу и со словами: «Лаубанцы, я не забуду вашей доброты!» – радостно вылетел в окно. И он сдержал слово.

123.Фрау Ута

В области Хасли, которая лежит высоко у истоков Ааре и известна как красивейшая часть знаменитого Бернского высокогорья, рассказывают старую легенду об одной древней-предревней, согбенной под тяжестью лет старушке. В течение многих веков, с тех пор, как люди обитают в этих краях, она в неизменном виде является каждому поколению. Где она пребывает в остальное время, никто не знает. Она приходит совершенно неожиданно из самых диких горных мест, где одни каменные осыпи и вечные снега, и бесследно исчезает, когда приходит время прощаться.

Фрау Ута, фрау Гута, так звали добрую старушку, была сведуща в тайных искусствах. Люди говорили, что она волшебница и раньше долго жила в долине. Старушка дружила с маленьким горным народцем и вместе с ним покинула эти края, так как люди без конца дразнили и издевались над ним. Она обладала глубоким знанием людей и с первого взгляда могла постигнуть суть каждого. Когда матушка Ута спускалась к людским селениям, она ходила от дома к дому, подзывала к двери всех подросших девушек и внимательно всматривалась в них. Отыскав наконец ту, которая ее во всем удовлетворяла, она брала ее за подбородок и говорила:

– Ты, ты, ты иди со мной!

На душе опять покой.

Больше некого искать,

В горы я уйду опять.

Она брала девушку за руку и, ни слова не говоря, водила ее вверх и вниз по долине, пока не приводила к лучшему, самому красивому и богатому юноше этого края, а приведя, молча с улыбкой вкладывала руку девушки в его ладонь. Тотчас после этого фрау Ута бесследно исчезала. У соединенной так необычно пары возникали друг к другу самые теплые, задушевные чувства. Родственники никогда в таких случаях не возражали, и через несколько недель под ликование и при участии всего народа праздновалась свадьба. Никогда не бывало, чтобы сосватанная матушкой Утой пара была несчастлива. Она становилась благополучнейшей и богатейшей семьей в округе, и через много лет, когда супруги, окруженные прекрасными детьми и цветущими внуками, праздновали свою золотую свадьбу, они благословляли добрую матушку, приходящую с гор.

Но когда через много лет в очередной раз фрау Ута появилась в долине, чтобы выбрать счастливую пару, ее оскорбил один грубый, неотесанный парень. Он с угрозами пытался ее заставить сосватать ему в жены самую красивую и лучшую девушку. Люди вступились за нее и защитили от негодяя, но она очень испугалась. После того, как она, как всегда, выбрала девушку и вручила ее самому красивому и хорошему юноше, она сказала:

– Да, да, да, в душе покой,

Трудный выбор сделан мной.

Но уж больше никогда

Не приду я к вам сюда!

И действительно, с тех пор больше ни разу фрау Ута, или Гута, в этих краях не появлялась.

Горный дух Рюбецаль

124.Как горный дух превратился в осла

Шел однажды через Богемские горы стекольщик с тяжелой ношей на спине. Одолев перевал, он очень устал и оглянулся вокруг в поисках какого-нибудь пня, чтобы присесть и отдохнуть. Рюбецаль, озорной горный дух, решил подшутить над ним и обернулся деревянной колодой. Стекольщик увидел возле дороги удобную колоду и присел на нее. Вдруг колода резво выкатилась из-под него, стекольщик упал, и все стекло разбилось.

Стекольщик поднялся с земли и поискал взглядом злополучную колоду, но ничего похожего поблизости не было. Растерянный и огорченный, он побрел прочь, бросив разбитое стекло. Тут опять его встретил Рюбецаль в образе прохожего, поздоровался и спросил, чем он так расстроен. Стекольщик рассказал ему о том, что случилось, – как он присел на чурбан отдохнуть, а чурбан вдруг укатился неизвестно куда, он упал, все стекло разбилось, а стекольщик рассчитывал получить за него хорошие деньги, талеров восемь, и теперь не знает, как выйти из положения, ведь он едва сводил концы с концами. Горный дух пожалел его и признался, что это он над ним подшутил, но хочет возместить ему убыток: он превратится в осла, а стекольщик должен будет отвести его на мельницу у подножья горы и продать мельнику, но после этого ему нужно сразу, не задерживаясь, уйти. Через мгновение, к изумлению стекольщика, вместо прохожего перед ним оказался рослый осел.

Стекольщик привел его на мельницу и предложил мельнику купить осла за десять талеров. Мельнику понравилось великолепное животное, он предложил за него восемь талеров. Поторговавшись, сошлись на девяти, стекольщик забрал деньги и, не мешкая, ушел.

Осла отвели на конюшню, слуга стал насыпать ему в кормушку овес. Вдруг осел сказал человеческим голосом: «Сам лопай свой овес, а мне подавай колбасы и пирогов!» У слуги волосы встали дыбом, он побежал за хозяином, но когда оба вернулись, в стойле было пусто. Мельник схватился за голову, восклицая: «Где мои девять талеров?»

Так Рюбецаль наказал его за то, что он часто обсчитывал бедняков.

125.Как Рюбецаль проучил помещика

Это случилось в 1512 году. Жил тогда один помещик, жестоко тиранивший своих крепостных. Он приказал одному из крестьян доставить из леса к замку огромный дуб. В помощь он никого не дал, и крестьянину ничего не оставалось, как везти дерево на своей лошаденке, запряженной в старую телегу. «И смотри у меня, – пригрозил помещик, – если не выполнишь приказ, пожалеешь, что родился на свет!»

Крестьянин понимал, что с такой работой ему не справиться, но делать было нечего, и он поехал в лес.

Там ему встретился Рюбецаль в человеческом облике и спросил, отчего он такой невеселый. Мужичок рассказал о своей беде. Рюбецаль усмехнулся: «Не волнуйся, езжай себе домой. Я привезу дуб твоему хозяину прямо на его двор».

Не успел крестьянин добраться до дому, как Рюбецаль выворотил громадный дуб чудовищной толщины и целиком, с огромными ветвями и мощными корнями, швырнул к воротам замка. Ворота оказались накрепко приперты. Отодвинуть дуб в сторону было невозможно, ни пиле, ни топору он не поддавался – его древесина оказалась прочнее, чем сталь. Пришлось помещику делать пролом в ограде замка и строить новые ворота.

126.Рюбецаль-дровосек

Пришел однажды Рюбецаль в соседний городок Хиршберг и нанялся к одному горожанину в дровосеки. За свою работу он запросил только вязанку дров. Бюргер обрадовался, потому что на дворе у него скопилось несколько возов дров, а он все выжидал, кто наймется подешевле. Он привел работника во двор и спросил, не нужен ли ему помощник. Дровосек ответил, что сам справится. Хозяин поинтересовался, где же его топор. Работник сказал, что за топором дело не станет, схватился за левую ступню, выдернул ногу из бедра и, ухватив ее, как топор, начал крушить чурбаки, только щепки полетели. Стоял он при этом на одной ноге, словно аист. За несколько минут двор покрылся ворохом поленьев.

Хозяин увидел, что дело нечисто, перепугался и поднял крик: «Остановись! Прекрати сейчас же, ты мне весь двор разнесешь!» Но Рюбецаль отвечал: «Нет, хозяин, уговор дороже денег, я не уйду, пока не покончу с делом и не получу обещанного». Под эту перебранку необыкновенный дровосек покончил с дровами, сунул ногу на место и увязал все поленья в огромную вязанку. Хозяин закричал: «Караул, грабят!» – а дровосек взвалил дрова на плечо и ушел, предоставив хозяину плакать и ругаться, пока не надоест.

Рюбецаль проучил бюргера за жадность: дрова ему привозили бедные крестьяне из соседних деревень, и он всегда норовил обмануть их при расчете или не заплатить совсем.

127.Горный дух и зубодер

У подножия гор, отделяющих Богемию и Моравию от Силезии, лежит ничем не примечательный городок. Во второй половине XVII века здесь жил один городской писарь, которого судьба щедро одарила детьми, но поскупилась на прочие земные блага. За тринадцать лет супружества его жена родила ему семерых мальчиков и четырех девочек и как раз готовилась довести число детей до дюжины, когда господин Килиан Брустфлек (так звали писаря) был срочно вызван в соседнее имение к знакомому дворянину. Молодую супругу дворянина так замучила зубная боль, что она решила обратиться к помощи господина Брустфлека, который подрабатывал удалением зубов и благодаря прилежанию и постоянной практике достиг в этом деле заметного мастерства.

Господин Брустфлек, как обычно, нуждался в деньгах, так что приглашение помещика оказалось кстати. Помещик был его хорошим знакомым, даже крестил у него ребенка, до имения было недалеко, около часу езды. Писарь поручил свою охающую жену заботам повивальной бабки и не мешкая тронулся в путь.

В замке ждали его с нетерпением. Он взялся за дело и с блеском продемонстрировал свои таланты зубодера. Обрадованный дворянин щедро наградил его и, невзирая на протесты, усадил за стол, уставленный бутылками вина. Они так усердно пили по случаю успешного исхода операции, что вскоре господин Брустфлек едва ворочал языком, однако собрался идти домой.

«Кум Килиан, – сказал помещик, с улыбкой похлопав его по плечу, – Вам нельзя сейчас пускаться в дорогу! Вино ночью плохой друг! Послушайтесь меня, переночуйте у нас!»

«Ни в коем случае, господин кум, – возразил Килиан, – у меня рожает жена, она ждет меня, бедняжка. А заблудиться я никак не могу, ведь каждый кустик на этой дороге я знаю не хуже, чем вы своих вороных и гончих. Поэтому уж позвольте мне попрощаться с Вами».

Он поблагодарил дворянина за щедрость и направился к воротам, веселый и довольный. На свежем воздухе Килиан почувствовал, что действительно перебрал. Покачиваясь, он раздумывал, не вернуться ли назад, но он столько раз хвастался перед кумом помещиком, что хмель его не берет, что возвращаться было стыдно, и Килиан решительно двинулся в путь.

На небе сияла луна, освещая дорогу, по которой господин Килиан и с закрытыми глазами мог бы дойти до своего дома, однако вскоре он обнаружил, что стоит, уткнувшись в дерево, которого вовсе не должно было быть на его пути. Он понял, что свернул с дороги, но что она где-то рядом. И все же, как ни старался, дороги отыскать не мог.

Долго водил его хмель по незнакомому месту, и он уже смирился с мыслью, что придется ночевать под открытым небом, как вдруг вдали сверкнул огонек. Он пошел в ту сторону, обрадовавшись, что теперь у него будет крыша над головой, но огонек двигался навстречу и оказался жестяным фонарем в руках у незнакомого приземистого малого.

«Ты кто?» – крикнул господин Килиан, испугавшись за свой кошелек и хватаясь за шпагу.

«Меня зовут Петер, я иду из здешнего замка в соседний город, – отвечал незнакомец, – а ты кто такой и зачем бродишь тут, когда все добрые люди спят? Или ты лунатик?» – спросил он в свою очередь и осветил фонарем господина Килиана с головы до ног. Тот рассказал, кто он такой, и объяснил, что подрабатывает удалением зубов, чтобы прокормить семейство, и так в этом преуспел, что на тридцать верст в округе нет равных в его искусстве, поэтому его частенько вызывают в любое время дня и ночи. «И сейчас, – добавил он, – я иду от одного богатого дворянина, супруге которого понадобилась моя помощь, и я оказал ее с величайшей ловкостью. Если вы сомневаетесь в моих словах, могу вам это доказать», – прибавил он, вынув из кармана свой зубодерный инструмент и поднося его к носу Петера. Тот отшатнулся и сказал: «Спасибо, мне не нужны ваши услуги, но мой господин уже часа два мучается от невыносимой зубной боли и как раз послал меня поискать человека, который облегчил бы его страдания. Если вы действительно такой искусник, может быть, вы последуете за мной в замок? Он неподалеку, за той рощицей. Мой господин высоко ценит всякое мастерство, и щедрость его безгранична. Он может осыпать вас золотом, так что вы сможете купить себе дворянское имение и до конца дней будете как сыр в масле кататься. Но если вы не такой мастер, за которого себя выдаете, то берегитесь! Мой господин ужасен в гневе и скор на расправу, и вы до конца дней будете помнить тяжесть его кулаков».

«Ого-го! – воскликнул господин Килиан, в котором еще бродил хмель. – Килиан Брустфлек никогда не был хвастуном! Он знает свое дело так замечательно, что без раздумий согласился бы оперировать самого Вельзевула, если б у того заболел зуб! Поэтому кончай болтать и веди меня к своему господину. Что касается поместья, то я, конечно, от него не отказался бы, потому что, сказать по правде, устал надрываться каждый день из-за куска хлеба». Он стал подталкивать низкорослого Петера, чтобы поскорее пройти сквозь кустарник к замку своего пациента, и через несколько минут в темноте ночи увидел на высокой скале что-то похожее на замок.

Узкая тропа вела к большим сводчатым воротам. Петер достал ключ, открыл их и снова тщательно запер за собой. По крутой каменной лестнице они вошли в замок. В нем царила такая сверхъестественная тишина, что господину Килиану стало жутковато, но он подавил в себе это чувство и молча шел за своим провожатым по бесчисленным комнатам. Наконец они остановились в небольшой передней, и Петер попросил немного подождать.

Писарь по долгу службы привык к ожиданию в чиновничьих приемных и сейчас был даже рад промедлению. Он постарался собраться с духом перед предстоящей операцией, достал свой инструмент, похожий на птицу, почистил его клюв. И тут из-за двери громовой голос произнес: «Ну-с, войдите, мой друг!»

Килиан с помощью пятерни поспешно привел в порядок парик, обдернул сюртук и уверенно вошел в соседний покой. Там его поразил своим обликом огромный, могучий мужчина в зеленом камчатном шлафроке и громадной шляпе с пером.

По его внушительному виду лекарь понял, что это и есть хозяин замка и его пациент. Непрестанно кланяясь, он отрекомендовался его высочайшей светлости и всепокорнейше спросил, все ли еще намерен благородный господин избавиться от своего мучителя-зуба.

«Да, – рокочущим басом ответил юнкер, – но ты не кажешься мне тем человеком, который легко и быстро избавит меня от боли. Судя по твоему лицу и потрепанному платью, дела у тебя идут не очень-то успешно!»

«Может быть, и так, – возразил господин Килиан, – но ведь о птице судят не по перьям, а по полету, и я хотел бы тотчас это доказать, если бы Ваша превосходительная светлость согласилась сесть вот сюда на пол и показать мне зуб, который желает удалить из всеблагороднейшего рта».

«Ну хорошо, – произнес юнкер, усаживаясь посреди комнаты на пол, – я готов подвергнуться операции. Но вот что я тебе скажу: если ты не выдернешь зуб сразу, моли небо о милости. Если же сможешь удалить его без особенной боли, то уж больше тебе не придется глотать архивную пыль, ты заживешь в свое удовольствие».

Юнкер замолчал и отдался во власть господина Килиана. Лекарь схватил его за чуб и так зажал между сухими коленями, что на его лбу проступили крупные капли пота. Затем он обмотал не слишком чистым носовым платком рукоять своей железной птички и ее клювом прихватил зуб. Стараясь избежать наказания и заслужить обещанную награду, он так сильно дернул зуб, что чуть-чуть не потерял равновесия и не проделал сальто-мортале через голову юнкера. Но зуб продолжал стоять так же прочно и несокрушимо, как тысячелетний дуб под натиском урагана.

Неудача привела лекаря в немалое замешательство. Он увидел, как гневно сдвигаются брови пациента и зловещие складки собираются на лбу, и ожидал, что тот, в свою очередь, схватит его за чуб и испробует на нем мощь своих кулаков, но то ли боль была слишком нестерпима, то ли поток писарского красноречия притушил пламя гнева, но юнкер, сохраняя угрожающий вид, все же открыл рот вторично. Испуганный лекарь снова ухватил непокорный зуб и на этот раз выдернул его, – но, увы, вместе с двумя соседними!

Такой оборот дела окончательно сломил нашего героя, и он решил поскорее улизнуть, но собака юнкера, могучий дог, лежавший в дверях, зарычал при первом же шаге Килиана. Ему ничего больше не оставалось, как набраться мужества и ждать решения своей судьбы.

– Смилуйтесь! Не губите! – взмолился он, когда пациент с пылающим взором шагнул к нему. – Я отец одиннадцати несмышленых детей, они вместе с матерью умрут с голоду, если Вы лишите меня способности работать. Умоляю Вас, смените гнев на милость и один раз сделайте исключение из своих правил!

– Это ты оставь, мой друг, – пророкотал юнкер. – Я во всем люблю порядок и не собираюсь на старости лет из-за всякого пустозвона заводить новшества, так что не скули и покорись своей участи!

– Хорошо! – сказал с отчаянием господин Килиан. – Я покоряюсь неизбежности, но если в Вас осталась хоть капля милосердия…

– Молчи! – прервал его юнкер. – Следуй за мной!

Господин Килиан поплелся за ним, как преступник к месту казни. Они прошли ряд галерей и лестниц и оказались в оружейной камере, где наряду с оружием висели доспехи всех фасонов и размеров. Тут лекарю было велено примерять по очереди все доспехи, пока одни не пришлись ему впору.

Тогда юнкер принес жаровню с горящими углями и стал подогревать над ней панцирь, шлем и поножи, раздувая огонь своей шляпой, так что искры сыпались.

Незадачливый лекарь понял, что его ждет. Он сделал вторую попытку бежать, но юнкер отшвырнул его в угол и продолжил свое дело. Затем подозвал бедолагу и, не обращая внимания на его мольбы, заковал его в железные доспехи.

Господин Килиан рычал и сопротивлялся, как лев, но тщетно! «Какова работа, такова и плата! – приговаривал юнкер со злорадным смехом. – Не умеешь – не берись! А теперь проваливай!» – с этими словами он вышвырнул писаря на улицу через маленькую боковую дверь. Бедняга поплелся, кряхтя и охая, ему казалось, что все тело его горит, а вслед раздавался насмешливый хохот его мучителя. В бессильном бешенстве он сжал кулаки и стал фантазировать, как он вернется в замок и отомстит своему врагу, – и вдруг сзади раздался топот копыт. Сердце у него упало, он решил, что всемогущий юнкер разгадал его мысли и бросился в погоню. Килиан ринулся вниз по склону, запутался неуклюжими железными ногами в траве и, чтобы не покатиться кубарем, совершил такой невероятный прыжок под гору, что ему позавидовал бы любой спортсмен. На счастье, он упал в речку. Вода смягчила удар и охладила доспехи.

Выбравшись на берег, он увидел при лунном свете, что под ближайшим деревом пасется оседланная и взнузданная лошадь. Лекарь чувствовал себя совершенно разбитым и не был уверен, что сможет самостоятельно добраться до дома. Он завладел лошадью, с трудом вскарабкался на нее и –

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? 

Господин Килиан стремится домой.

Лошадь не слушалась седока и сама выбирала путь через поля, луга и изгороди. Она мчалась с такой скоростью, что господин Килиан, хоть и не в первый раз ехал верхом, вынужден был схватиться за седло и терпеливо ждать, когда же все это кончится.

Оказалось, что лошадь прекрасно знает дорогу к его дому. Она остановилась возле какой-то покосившейся изгороди, и писарь узнал ограду своего сада. При виде знакомой полуотворенной калитки он приободрился и уже начал было прикидывать, куда поставит лошадь и чем будет ее кормить, как вдруг она резким толчком сбросила своего седока, и когда он опомнился, ее уже и след простыл.

Господин Килиан прошел через сад к дому и вошел в комнату. Его семейство под руководством акушерки распевало благодарственную песнь в честь благополучного исхода родов, кроме того, громкое пение должно было помешать роженице уснуть в ближайшие часы после родов – таков был обычай. Сначала появления отца семейства никто не заметил, но потом кто-то взглянул в его сторону… Раздался дикий визг и крик испуга, все вскочили. В конце концов господин Килиан потерял терпение и так стукнул по столу железным кулаком, что все тарелки и кружки подскочили.

– Тихо! – крикнул он. – Я не дьявол и не оборотень, я живой человек, но злой дух подшутил надо мной и превратил в рыцаря.

Он рассказал о своих приключениях. Акушерка, бывалая женщина, тотчас же догадалась, что юнкер был не кто иной, как Рюбецаль, озорной горный дух, который уже много сотен лет обитает в этих краях и то помогает людям, то вредит им. Господин Килиан и сам уже пришел к такому выводу и решил про себя, что уж постарается никогда в жизни больше не встречаться с Рюбецалем.

Впрочем, выяснилось, что Рюбецаль не так-то плохо обошелся со своим лекарем. Когда господина Килиана извлекли из доспехов, ожогов у него на теле не оказалось. Наутро его тесть, золотых дел мастер, осмотрел доспехи и сообщил, что они сделаны из золота высшей пробы и стоят по меньшей мере тысячу талеров. Писарь стал самым богатым человеком в городке и при виде своего процветающего семейства забывал про боль, которую ему причинил юнкер, когда заковывал в раскаленный панцирь.

128.Рюбецаль-заимодавец

У одного крестьянина из округа Райхенберг злой сосед отсудил все имущество. После того, как в оплату тяжбы ушла последняя корова, у крестьянина только и осталось, что сокрушенная горем жена и полдюжины ребятишек. Конечно, у него еще была пара здоровых ловких рук, но этого было недостаточно, чтобы прокормить семью. Сердце у бедняги разрывалось, когда ребятишки, как галчата, просили хлеба, а он ничего не мог им дать. «Сотня талеров нас бы выручила, – говорил он удрученной жене, – мы бы опять встали на ноги и обзавелись новым хозяйством, подальше от сварливого соседа. У тебя ведь по ту сторону гор есть родственники, я пойду к ним и пожалуюсь на нашу нужду, может быть, кто-нибудь из них сжалится и даст нам взаймы под проценты».

Жена питала мало надежды на успех этой затеи, но другого выхода не было. Крестьянин собрался в путь и на прощанье сказал жене и детям: «Не плачьте! Чует мое сердце, что найдется благодетель, он выручит нас, и все будет хорошо!» Он сунул в карман черствую горбушку и отправился. Целый день, невзирая на жару, он шел через горы, устал и проголодался. К вечеру он добрался до той деревни, где жили богатые родственники, но они его и знать не захотели. Никто его не покормил, никто не пригласил переночевать. Со слезами на глазах крестьянин рассказывал о своем бедственном положении, а в ответ слышал только упреки да дешевые присловья: «Каждый сам кузнец своего счастья», «Что посеешь, то и пожнешь», «Сумел детей настрогать, сумей их и прокормить», «Неудачнику помогать – деньги на ветер швырять». Так они вдоволь над ним понасмехались, обозвали лодырем и транжирой и наконец просто-напросто вытолкали за дверь. Такого приема бедняга не ожидал. Понуро поплелся он восвояси. У него не было ни гроша, чтобы заплатить за ночлег на постоялом дворе, пришлось переночевать на поле в копне сена. Еле дождался он рассвета и уныло побрел домой.

Пока он шел через горы, положение представилось ему совершенно безнадежным. Два рабочих дня пропали, думал он, второй день ничего не ел, сил не осталось, а дома шесть голодных малышей и ни куска хлеба, прямо сердце разрывается…

Но на грани отчаяния мысль и воображение начинают усиленно работать, и вот ему стали вспоминаться сотни рассказов про Горного Духа, который хоть и любит подшутить над человеком, иной раз приходит на помощь попавшим в беду. Но как его разыскать? Крестьянин слышал, что Горный Дух не любит, когда выкрикивают его прозвище, и может сильно рассердиться, но другого способа обратиться к нему он не знал и громко крикнул: «Рюбецаль! Рюбецаль!»

Через некоторое время на тропе появился некто, похожий на закопченного угольщика, с рыжей бородой до пояса, с горящими от гнева глазами. В руке он держал огромную дубинку и уже замахнулся, чтобы прихлопнуть, как муху, дерзкого насмешника. Но крестьянин от отчаяния даже забыл про страх. «Извините великодушно, господин Рюбецаль, если я не так Вас титулую, – сказал он, – но сначала выслушайте меня, а потом поступайте, как Вам будет угодно».

Безбоязненность и озабоченность, с которыми говорил человек, отсутствие в его лице даже намека на наглость и озорство смягчили Горного Духа, он опустил дубинку и пророкотал: «Земной червь, как посмел ты меня тревожить? Разве ты не знаешь, что за такую дерзость люди платят жизнью?» – «Господин, – ответил Вайт (так звали крестьянина), – нужда погнала меня к Вам, я пришел с просьбой, которую Вам нетрудно исполнить. Одолжите мне сотню талеров, а через три года я верну их Вам с процентами. Не сомневайтесь, я честный человек!» – «За кого ты меня принимаешь? – возразил Дух. – Разве я ростовщик, чтобы ссужать деньги под проценты? Иди к своим братьям-людям и одалживай у них, сколько вздумается, а меня оставь в покое». – «Эх, – вздохнул Вайт, – с людьми-братьями дело плохо. Там, где замешано мое-твое, нет никакого братства!» И он рассказал Духу про свои мытарства и с таким чувством обрисовал безвыходность положения, что Рюбецаль уже не мог отказать ему в просьбе. Кроме того, сама мысль ссудить деньги под проценты показалась ему новой и забавной. «Следуй за мной», – сказал он и повел крестьянина сквозь лесистую долину к крутым скалам, заросшим у подножия кустарником.

С трудом пробравшись сквозь заросли, они оказались у входа в темную дыру. Бедняга Вайт без особой бодрости шагнул в темноту, по спине его одна за другой побежали холодные струйки и волосы на голове невольно зашевелились. Он вспомнил, что Рюбецаль уже загубил немало народу, и при каждом следующем шаге ожидал, что под ногой разверзнется бездонная пропасть. К тому же все время где-то рядом слышался шум воды, падающей в бездну. Но вот вдали забрезжил голубой огонек, проход стал шире, огонек ярче, и они оказались в огромном подземном зале, в центре которого горела висячая лампада. Окончательно вернул крестьянина к жизни вид медного котла, до краев наполненного увесистыми талерами. При виде сокровищ сердце у Вайта забилось от радости.

«Бери сколько тебе нужно, много или мало, – загудел Дух, – только напиши мне расписку, если ты обучен грамоте». Вайт радостно закивал и отсчитал себе ровно сотню талеров, ни больше, ни меньше. Дух, казалось, совсем за ним не следил, отвернувшись в поисках письменных принадлежностей. Вайт как мог разборчиво написал расписку, Рюбецаль запер ее в железный сундук и сказал на прощанье: «Иди, друг мой, и используй эти деньги с толком. Не забудь, что ты мой должник, и хорошо запомни и дорогу в долину, и вход в скалу. По истечении третьего года ты вернешь мне и деньги, и проценты. Я строгий заимодавец, если ты не выполнишь условия, я истребую долг силой». Крестьянин обещал принести деньги день в день, не рассыпаясь в пышных клятвах, как это делают иные любители брать в долг без отдачи. С благодарным сердцем, уже ничего не боясь, пошел он обратно по темному проходу и вернулся на свою дорогу.

Сотня талеров так ободряюще подействовала на его тело и душу, что он шагал к дому радостный и полный сил, словно хватил в горной пещере чудодейственного бальзама. День склонялся к вечеру, когда крестьянин вернулся домой. Изголодавшиеся дети, заметив его, закричали: «Папа, ты принес хлебушка? Дай кусочек! Дай хлебца!» Жена, убитая горем, сидела в уголке и плакала, ожидая худшего. Однако муж бодро с ней поздоровался, велел разжечь огонь в очаге и сварить похлебку из крупы, которую он купил по дороге, да сделать ее погуще, чтобы ложка стояла! Он рассказал, что сходил успешно. Твои родичи, сказал он, очень хорошие люди, они не упрекнули меня бедностью, не вытолкали за дверь, но дружески приютили, открыли свое сердце и кошелек и отсчитали заимообразно сотню талеров. Тут у доброй женщины камень упал с души, и она сказала: «Знать бы нам раньше, в чью дверь стучаться, мы бы избежали половины бед», – и еще долго хвалила родственников, от которых до сих пор они видели так мало добра и считали их спесивыми богачами.

Муж выслушал ее речи без возражений, но она стала день за днем вновь и вновь возносить родственникам хвалы и однажды он не выдержал и прервал ее: «А знаешь, какой мудрый совет дал мне твой родич? Он сказал: каждый сам кузнец своего счастья, и еще: куй железо, пока горячо. Поэтому давай начнем лучше работать руками и меньше языком, нам ведь надо через три года вернуть долг, да еще с процентами». Он купил поле и клочок сенокосных угодий, потом еще один и еще один, потом целый земельный надел; казалось, Рюбецалевы деньги были благословенными или среди них находился волшебный талер. Вайт сеял и жал, стал уже зажиточным человеком в деревне, а в его денежной сумке еще оставался небольшой капиталец для расширения хозяйства. На третье лето в придачу к своему наделу он уже арендовал целое имение. Короче, он стал человеком, которому все, что он затевал, приносило счастье.

Приближался день расплаты, и Вайт без затруднений мог вернуть долг. Он приготовил деньги, в условленный день встал рано, разбудил жену и всех детей, велел им хорошенько умыться, причесаться и надеть выходное платье, а жене, кроме того, новые башмаки, пунцовый корсаж и праздничную шаль, которую она еще ни разу не надевала. Сам он облачился в воскресный сюртук и крикнул в окно: «Ганс, запрягай!» – «Муж, что ты затеял? – спросила жена. – Сегодня не праздник и не воскресенье, отчего же ты такой торжественный и куда собираешься нас везти?» Крестьянин ответил: «Я хочу повидаться с твоими богатыми родичами по ту сторону гор и вернуть долг заимодавцу, спасшему нас своей щедростью. Сегодня как раз день платежа». Это очень понравилось жене, она засуетилась, собирая детей, а чтобы не ударить в грязь лицом перед богатой родней, а заодно дать правильное представление о своем благосостоянии, нацепила на шею ожерелье из дукатов. Вайт прихватил увесистый денежный мешок, все уселись в повозку, Ганс стегнул четверку жеребцов и они бодро потрусили в сторону Исполинских гор.

Возле одного ущелья Ганс велел остановить повозку, высадил из нее семейство и предложил немного прогуляться пешком по живописной тропинке, а слуге приказал ехать потихоньку дальше и ждать возле трех лип. Он пошел по тропке через лесистую долину, жена и дети в недоумении направились за ним. Подойдя к скалам, Вайт начал бродить по кустарнику, словно что-то разыскивая. Жене показалось, что муж спятил, она стала уговаривать его вернуться назад и пойти обычной дорогой.

Вайт вышел из кустов, собрал семью вокруг себя и сказал: «Милая жена, ты думала, что мы едем к твоим родственникам, но не они выручили нас из беды. Твои богатые родичи скряги и негодяи, когда я пришел к ним в крайней нужде, со слезами прося о помощи, они осрамили меня, унизили и с позором выгнали за дверь. Наш истинный благодетель обитает здесь, он поверил мне на слово и ссудил денег, ему мы обязаны успехом и благополучием. Угадали, о ком я говорю? Это Господин гор, по прозвищу Рюбецаль!» При этих словах жена с ужасом перекрестилась, а дети задрожали от страха, узнав, что отец привел их к Рюбецалю, о котором они слышали, что он страшный великан и людоед. Вайт рассказал им о своих приключениях, о том, как явился перед ним Дух в образе угольщика, как повел его в пещеру, и с таким чувством вспоминал его щедрость, что прослезился. «Подождите здесь, – продолжал он, – я схожу в пещеру возвратить долг. Не бойтесь ничего, я скоро вернусь, а если Господин гор согласится, приведу его к вам. Не бойтесь, сердечно пожмите руку нашему благодетелю, даже если она у него черная и грубая, он не сделает вам ничего плохого и, конечно, порадуется нашему успеху и нашей благодарности! Дети, не трусьте, он даст вам золотых яблок и мятных орешков!»

Но жена и дети дружно заплакали, не желая его отпускать неведомо куда, дети уцепились за фалды его сюртука, так что ему пришлось вырваться с силой. Он прошел сквозь кусты, увидел знакомую скалу, но нигде не было даже намека на вход, хотя все приметы совпадали. Вайт отодвигал камни, стучал по скале, протягивал вперед свой мешок и звенел деньгами, крича изо всей мочи: «Господин гор, возьми, это твое!» Но Духа не было ни видно, ни слышно. Пришлось честному должнику поворачивать назад со своим мешком. Он был огорчен и озабочен тем, что не сумел вернуть долг, сел с семейством на опушке и стал думать, что же теперь делать. Тут ему вспомнилось, как он вызывал Духа в прошлый раз. «Я попробую позвать Духа его прозвищем, – решил он, – даже если он рассердится, пусть отдубасит меня, как ему вздумается, лишь бы отозвался». И он закричал изо всех сил: «Рюбецаль! Рюбецаль!» Перепуганная жена пыталась зажать ему рот; вдруг младший сын в испуге бросился к матери: «Вон, вон черный человек!» – «Где?» – спросил с надеждой отец. «Он стоял вон за тем деревом!» И все дети прижались друг к другу, в испуге глядя по сторонам. Вайт глядел туда и сюда, но нигде никого не было, видно, это была только тень, ребенку что-то померещилось. Короче, сколько Вайт ни звал, Рюбецаль не появился.

Что оставалось делать, семейный караван двинулся обратно, и папа Вайт шел обескураженный и озабоченный. Тут в деревьях зашумел легкий ветерок, посыпалась сухая листва и в облачках пыли закрутилась на дороге, дети стали ловить листочки, позабыв свои недавние страхи; среди листвы оказался клочок бумаги, за которым погнался младший, и так как он был приучен к тому, что в хозяйстве ничего не должно пропадать, он поймал листок шляпой и принес его отцу, чтобы заслужить похвалу. Отец развернул скатанный в трубочку листок и увидел, что это его собственная долговая расписка, выданная им Горному Духу, и внизу написано: «Долг уплачен».

Увиденное поразило Вайта в самое сердце и он вскричал с радостью и восторгом: «Радуйся, милая жена, радуйтесь, детки, он видел нас, слышал слова благодарности, наш добрый благодетель невидимо присутствовал возле нас и знает, что Вайт честный человек! Теперь мы с чистой совестью можем возвращаться домой!»

Они добрались до своей повозки, но жене захотелось все-таки съездить к родственникам, – уколоть им глаза своей зажиточностью и пристыдить их, потому что рассказ мужа глубоко уязвил ее, – и они покатили под гору. К вечеру они прибыли в знакомую деревню и остановились у того самого двора, откуда три года назад голодного Вайта вытолкали взашей. На этот раз он смело постучал и спросил хозяина.

Вышел незнакомый человек, совсем не родственник; от него Вайт узнал, что богатые родичи разорились: один умер, другой погиб, третий куда-то исчез, и следы его затерялись. Вайт с семейством заночевал у гостеприимного хозяина, на следующий день вернулся в родную деревню, взялся за хозяйство. До конца дней своих жил он в чести, в довольстве и благополучии.

 

128.Рюбецаль и матушка Ильза

Как ни старался счастливец Вайт скрыть истинный источник своего обогащения, чтобы избавить своего благодетеля от домогательств бездельников и проходимцев, но коль тайна доверена женщине, то она так же легко слетит с ее губ, как мыльный пузырь с соломинки. Жена Вайта шепнула соседке, та своей куме, та своему крестному, деревенскому цирюльнику, а уж тогда зашушукалась вся деревня, а за ней и целый церковный приход. Все бездельники и лентяи навострили уши, толпами двинулись в горы, звали Рюбецаля, просили и молили его появиться; кладоискатели и просто бродяги в поисках сокровищ исходили горы вдоль и поперек.

Горный Дух сначала терпел их присутствие и не утруждал себя крутыми мерами, он только поддразнивал незваных гостей, по ночам то тут, то там зажигая голубые огоньки; легковерные бросали шапки, чтобы изловить огонек, и Дух иной раз даже позволял им откопать тяжелый горшок с деньгами, да только заглянут они в него наутро – а там камни да мусор. Но искатели легкого счастья вновь и вновь принимались за свое. Это, наконец, надоело Рюбецалю, и он устроил такой камнепад и стал так жесток ко всем без разбору, оказавшимся в горах, что нагнал страху на всю окрестность. Никто уже не ходил по горам без особой нужды, и по всей округе перестали болтать про Рюбецаля.

Однажды Дух грелся на солнышке у живой изгороди своего сада. Вдруг он заметил женщину, которая спокойно шла по тропе с целым выводком малышей: одного она несла у груди, другого на спине, третьего вела за руку, четвертый, самый старший, нес пустую корзину и грабли. Видимо, женщина собралась набрать листвы на корм скотине. «Эта мамаша, – подумал Рюбецаль, – вероятно, хорошее создание, – тащится с четырьмя детьми и без ворчанья терпит их капризы, а потом еще навьючит на себя тяжелую корзину; да, такова плата за удовольствия жизни!» Эти размышления привели его в добродушное настроение, и ему захотелось поговорить с женщиной.

Она посадила малышей на травку и начала сгребать листву. Дети вскоре заскучали и раскричались. Мать тотчас бросила свое занятие, повозилась, поиграла с малышами, убаюкала их и опять принялась за работу. Но младшего разбудили комары, и вся музыка началась снова. Мать опять не выказала нетерпения, она сбегала в лес, нарвала малины и земляники и положила малышу на грудь. Но крикун, прежде восседавший за материнской спиной, был упрямый и своенравный младенец, он сбросил ягоды и завопил так, словно его режут. Мать, наконец, вышла из терпения. «Рюбецаль! – крикнула она. – Приди и съешь этого крикуна!» Тотчас появился Дух в виде угольщика, подступил к женщине и сказал: «Вот я, чего ты хочешь?» Женщина очень испугалась, но, будучи по натуре бодрой и смелой, не растерялась и сохранила мужество. «Я позвала тебя только затем, чтобы заставить умолкнуть детей, – объяснила она, – иди себе спокойно и спасибо, что явился!» – «Знаешь ли ты, – возразил Дух, что меня нельзя позвать безнаказанно? Я ловлю тебя на слове, отдай мне твоего крикуна, давно не попадался мне такой лакомый кусочек!» И он протянул свою грубую руку к малышу.

Как наседка, которая при виде ястреба с боязливым квохтаньем заталкивает цыплят в корзину, прикрывает их, распушив перья, и даже готова вступить с хищником в неравный бой, так налетела женщина на черного угольщика, вцепилась ему в бороду, сунула под нос увесистый кулак и закричала: «Чудовище! Сначала вырви из груди и сожри материнское сердце, прежде чем ты доберешься до моего дитяти!»

Такого мощного отпора Рюбецаль не ожидал, – ему еще не приходилось сходиться с людьми врукопашную. Он дружески улыбнулся женщине: «Не пугайся! Я не людоед и не сделаю тебе и твоим детям нечего плохого, но отдай мне малыша, крикун принадлежит мне, я воспитаю его как дворянина, разодену в шелк и бархат и выращу из него бравого парня, который сможет прокормить отца и братьев. Требуй за него хоть сотню талеров, я заплачу их тебе.»

– Ха! – засмеялась женщина. – Малыш принадлежит Вам? Да я его не отдам ни за какие сокровища в мире!

– Дурочка! – возразил Рюбецаль. – Разве у тебя не останутся еще трое, причиняющих столько забот и хлопот? Каково их прокормить, возиться с ними денно и нощно!

– Все так, но раз я мать, я должна выполнять свой долг. Дети доставляют не одни заботы, но и радость. Все труды и мученья забываешь, когда увидишь доверчивый взгляд, улыбку и лепет маленького невинного червячка. Взгляните на этого золотого малыша, что на мне повис, на маленького подлизу! Словно не он только что кричал! Ах, была бы у меня сотня рук, которые вас бы обнимали, носили вас и работали бы для вас, милые мои детки!

– А разве у твоего мужа нет рук, которые могли бы работать?

– Как нет, есть, и их тяжесть я иногда испытываю на себе!

– Что? Твой муж осмеливается поднять на тебя руку? На такую женщину? Да я ему шею сверну!

– Вам пришлось бы тогда много шей сворачивать, если бы каждый муж, поколачивающий жену, должен был поплатится шеей. Мужики – плохой народ, не зря говорят: замужем жить – о волюшке тужить, но должна же была я выйти замуж!

– Но раз уж ты знала, что мужья – нехороший народ, зачем же так глупо поступила?

– Наверное, глупо! Но Стефен был расторопный парень, с хорошим заработком, а я – бедная служанка без приданого. Он пришел ко мне, сделал честь честью мне предложение, подарил талер с изображением вояки, и дело было сделано. Вскоре он отобрал у меня талер, зато вояка остался при мне!

Дух рассмеялся: «Может, ты распаляешь его своим упрямством?»

– О, упрямство из меня он уже повыбил. Стефен – скупец, если я попрошу у него хоть грош, он разбушуется в доме хуже, чем Вы иной раз тут в горах, упрекает меня моей бедностью, и я вынуждена молчать. Если бы я принесла ему приданое, я давно заткнула бы ему рот!

– А что за ремесло у твоего мужа?

– Он торгует стеклом. Ему тоже нелегко приходится: он носит стекло из Богемии, вот и таскается бедняга уж который год со своей тяжелой ношей через горы, а если по дороге у него что-то разбивается, он вымещает досаду на мне и на бедных детках. Но любимая рука бьет не больно!

– Он так плохо с тобой обращается, и ты еще можешь его любить?

– Почему же не любить? Разве он не отец моих детей? Это все искупает, а дети, как вырастут, нас отблагодарят!

– Слабая надежда! Чтобы дети благодарили родителей за труды и заботы! Твои парни еще будут вытягивать у тебя последний талер! А может случиться, кайзер пошлет их с войском в чужие страны, и турки их убьют!

– Это меня мало заботит. Если их убьют, – значит, судьба у них умереть за кайзера и отечество. А может, они вернутся с трофеями и порадуют старых родителей!

Дух еще раз попытался выторговать ребенка, но женщина не удостоила его ответом, сгребла листву в корзину, сверху крепко привязала маленького скандалиста, и Рюбецаль повернулся, собираясь уйти. Но корзина была слишком тяжела, женщина не могла самостоятельно взвалить ее на спину и позвала Духа еще раз. «Я Вас снова позвала, – объяснила она, – чтобы Вы мне помогли поднять ношу, но если Вы хотите, можете подарить малышу, который Вам так понравился, монетку на пару булок, а завтра вернется отец и принесет из Богемии белого хлеба». Дух ответил: «Я охотно тебе помогу, но раз ты не отдаешь мне мальчишку, он не получит никакого подарка». – «Ну и ладно!» – ответила женщина и пошла своей дорогой.

Чем дальше она шла, тем тяжелее становилась ее ноша, так что она изнемогала под тяжестью и вынуждена была отдыхать через каждые десять шагов. Это показалось ей странным, она заподозрила, что Рюбецаль подшутил над ней и подложил в листву камней, поэтому свалила с плеч корзину и вытрясла из нее зелень. Но никаких камней на дне не оказалось. Она заполнила корзину наполовину, а из остального нагребла в передник, сколько могла унести, но скоро и эта ноша стала слишком тяжела, и ей пришлось еще отбавлять. Все это удивило крепкую женщину, привыкшую перетаскивать куда большие тяжести, – такого изнеможения она никогда не ощущала. Вернувшись наконец домой, она кое-как переделала домашние дела, бросила листвы козе и козленку, дала детям хлеба на ужин, уложила их спать, помолилась и мигом уснула.

Ранним утром ее разбудил грудничок, громко потребовавший завтрака. Как обычно, она пошла с подойником в козье стойло. Что за пугающая картина ей предстала! Добрая кормилица, старая коза, лежала окоченевшая, протянув ноги в сторону, козленок валялся возле с закатившимися глазами и еще вздрагивал. Такое несчастье ни разу не постигало женщину за все годы, что она вела хозяйство. Совершенно оглушенная бедой, она опустилась на сноп соломы и загоревала: «Что же мне теперь делать, несчастная я, несчастная! А что будет, когда вернется муж! Нет мне счастья на этом свете, нет божьего благословения!..» И тут же сама возмутилась против этих слов. Если божье благословение в козах, то как же муж и дети? Да пусть они пропадут, все богатства и сокровища, были бы у меня мои дети и муж, подумала она. Для грудничка, слава Богу, есть источник молока, остальные дети попьют водички из колодца. Даже если Стефен меня побьет – что ж, на то он и муж. Скоро начнется страда, наймусь жать, зимой буду прясть до глубокой ночи, заведем снова козу, а там, глядишь, и козленок появится…

Пообдумав все, она собралась с духом, утерла слезы и вдруг увидела под ногами листочек, блиставший так ярко и светло, словно он был из золота. Она вскочила, побежала к соседке-еврейке, показала ей находку. Соседка подтвердила, что это золото, и выложила ей за него два увесистых талера. Все горести были забыты. Таких денег бедная женщина еще никогда не держала в руках. Она побежала к булочнику, купила булок и масляный крендель, и еще баранью ногу для Стефена, ведь он вернется вечером, голодный и усталый после долгого пути. Как запрыгали малыши, когда мать принесла им такой необычный завтрак!

Покормив детей, она опять пошла в хлев, чтобы узнать, отчего околела скотина, и придумать, как скрыть это от мужа, хотя бы на время. Каково же было ее удивление, когда она заглянула в кормушку и увидела там целый ворох золотых листьев! Если бы она знала греческие легенды, она поняла бы, что ее любимцы умерли смертью царя Мидаса. Она заточила кухонный нож, разрезала козам животы и нашла в их желудках слипшиеся комья золота.

Она осознала, что ей привалило неисчислимое богатство. Ей стало не по себе, сердце начало колотиться, замелькали мысли, что делать с сокровищами: запереть в ларе? закопать в погребе? Ей уже мерещились воры и грабители, а пуще всего она опасалась, что Стефена одолеет жадность и он все заберет себе, а она с детьми опять станет нищей. Она думала-думала и решила обратиться к священнику.

Деревенский священник был защитником и покровителем всех притесняемых женщин. То ли по его добросердечию, то ли по склонности ко всему женственному, но слабый пол был у него в особенной чести, и он не терпел, чтобы неотесанные супруги тиранили его духовных дочерей, накладывал в таких случаях на домашних деспотов строгое наказание и в семейных конфликтах всегда брал сторону женщин. Случалось ему приструнить и угрюмого Стефена.

Поэтому женщина пошла к своему духовному утешителю, рассказала ему без утайки свое приключение с Рюбецалем, рассказала, как она обнаружила в стойле сокровища, которые она захватила с собой. Пастырь перекрестился, слушая об этих чудесах, порадовался счастью бедной женщины и стал думать, что бы ей посоветовать, чтобы она безбоязненно и открыто могла вступить во владение богатством и алчный супруг не присвоил его.

Подумав хорошенько, он предложил такой план: «Я сочиню письмо, в котором говорится, что твой брат, давно ушедший в чужие края, находился в Индии на венецианской службе и там умер, а в завещании отказал тебе все свое состояние с тем, чтобы деньги хранились у деревенского священника, а пользоваться ими могла бы лишь ты одна. Я не прошу у тебя никакой награды, но не забудь поблагодарить святую церковь и сделай добрый вклад в ризницу». Женщине очень понравился такой выход, она горячо поблагодарила священника, а он в ее присутствии скрупулезно взвесил золото, положил в церковную сокровищницу, и женщина с легким сердцем направилась домой.

Рюбецаль был по-своему не меньшим женским покровителем, чем добродушный пастырь, но с одной разницей: если священник отличал весь женский род, потому, как он говорил, что к нему принадлежала святая Дева, то Дух ненавидел все женское племя из-за одной девицы, которая когда-то его перехитрила и убежала от него, заставив считать репу, но для одной отдельной женщины он всегда мог сделать исключение и взять ее под защиту. Насколько храбрая крестьянка своими взглядами и поведением заслужила его симпатию, настолько он был рассержен на ее грубого супруга. Ему захотелось сыграть со Стефеном такую шутку, чтобы тому было и страшно, и больно, и отомстить таким образом за добрую и любящую женщину, а заодно и приструнить его, чтобы отныне он слушался жену, а она бы при желании могла его попрекать. И Дух полетел над горами и долами, над дорогами и перекрестками, где проходили путники из Богемии, приглядываясь к каждому страннику с ношей за плечами.

Конечно, тяжело нагруженный Стефен не мог пройти незамеченным. К вечеру в поле зрения Духа попал крепкий бодрый человек с объемистой ношей за спиной, звучавшей при каждом его шаге. Рюбецаль обрадовался, что добыча наконец-то идет ему в руки, и приготовился устроить такой подвох, чтобы превзойти самого себя. Запыхавшийся Стефен почти перешел горы, осталось одолеть последний перевал, а там дорога пошла бы уже под гору, к родным местам, поэтому он спешил достигнуть гребня. Но подъем был крутой, а ноша тяжелая. Не раз ему пришлось устраивать передышку, подперев корзину суковатой палкой, чтобы чуть уменьшить ее вес, и вытирать пот, крупными каплями катившийся со лба. Напрягши последние силы, он достиг наконец верха горы. Оттуда широкая утоптанная тропа вела к подножью. Посреди дороги лежал спиленный еловый ствол, а рядом стоял высокий пень с ровной, как стол, поверхностью. Кругом зеленела трава и цвели цветочки. Этот вид так разнежил усталого путника, так поманил отдохнуть, что он сбросил с плеч тяжелый короб, водрузил его на пень, а сам устроился в тени на мягкой травке. Отдыхая, он прикинул, сколько чистого дохода принесет на этот раз его товар, а если он не даст семье ни гроша, – потому что работящая жена и так добудет детям на пропитание, – то ему должно будет хватить денег на покупку осла. Представив себе, как он нагрузит тяжелую ношу на осла, а сам налегке пойдет рядом, он с удовольствием расслабил натруженные плечи и размечтался еще пуще. Потом я вместо осла куплю лошадь, думал он, будет у меня на конюшне стоять вороной, и тогда уж надо будет купить поле, чтобы выращивать овес. Где одно поле, там и два, и четыре, со временем обзаведусь наделом, а глядишь, и имением, и уж тогда позволю Ильзе справить себе новую юбку…

Но тут Рюбецаль закрутил вокруг пня вихрь, мгновенно опрокинувший короб, и хрупкий товар разлетелся на тысячу осколков. Для Стефена это был гром среди ясного неба! Ему показалось, что одновременно с эхом, несколько раз повторившим звон разбитого стекла, вдали послышался издевательский хохот. Оглянувшись вокруг, он обнаружил, что и пень, и бревно исчезли, и догадался, чьи это проделки. «Эй, Рюбецаль, – закричал он в бессильной ярости, – что ты вредничаешь, что я тебе сделал, зачем ты отнимаешь у меня последний кусок хлеба, добытый потом и кровью! Негодяй, приди и убей меня, раз ты уничтожил все, что я имел!» Но Рюбецаля не было ни видно, ни слышно.

Пришлось обездоленному Стефену собрать осколки, чтобы в стеклоплавильной хижине дали ему за них пару стекол для возобновления торговли.

С глубокими вздохами стал Стефен спускаться с горы, строя планы, как ему возместить ущерб и возобновить торговлю. Ему вспомнились козы, которых жена любила не меньше, чем родных детей, и у него возник замысел: не заходить домой и не рассказывать о своей неудаче, а среди ночи прокрасться в сарай, отвести коз на рынок и продать, на вырученные деньги обзавестись новым товаром, а жену потом обругать и даже побить за то, что не укараулила коз.

Придя к такому решению, несчастный владелец битого стекла спрятался в кустах возле деревни и терпеливо ждал полуночи, чтобы обокрасть самого себя. С двенадцатым ударом он ступил на воровской путь, перелез через низкие ворота и с бьющимся сердцем вошел в козий хлев. Против обыкновения, хлев был не заперт, это удивило его, но и обрадовало, так как в этой небрежности он увидел некое оправдание себе и своим действиям. Но хлев оказался пустым и необитаемым, в нем не ощущалось теплого дыхания живых существ. Сначала он испугался, что его опередили неведомые воры, – ведь несчастье никогда не приходит одно. Он опустился на холодную солому и предался мрачным мыслям о том, что и последняя попытка возродить свой промысел не удалась.

Хлопотливая Ильза, вернувшись от священника, стала готовить к приходу мужа замечательный ужин; свою лепту внес и духовный пастырь, пообещавший прислать кувшинчик хорошего вина, а там, за дружеской пирушкой, сообщить Стефену о внезапном богатстве жены. Весь вечер Ильза смотрела в окно, поджидая, не идет ли Стефен, в нетерпении выбегала за околицу и все больше волновалась, что его так долго нет. Она легла спать поздно, полная беспокойства, не прикоснувшись к ужину, и долго не могла уснуть.

Бедный Стефен в козьем хлеву был не меньше измучен усталостью и досадой. Он был так обескуражен всем происшедшим, что не решался постучаться в дом. Наконец, под утро он собрался с духом, поскребся в дверь и жалобным голосом позвал: «Женушка, милая, проснись и впусти своего мужа!» Как только Ильза услышала его голос, она спрыгнула с постели, подбежала к двери и с радостью обняла мужа, но он весьма холодно высвободился из ее объятий, поставил короб и угрюмо сел на скамью. Однако ему так хотелось облегчить свою душу, что он не выдержал и рассказал жене, что с ним случилось. Услышав о проказах Рюбецаля, она сразу поняла, почему Дух решил досадить Стефену, и не могла удержаться от смеха, но Стефен был в таком угнетенном состоянии, что даже не разозлился. Он только робко спросил, где козы. Жену рассердило, что он уже успел обшарить все углы. «Что это тебя заботит моя скотина? – возразила она. – Почему ты сначала не спросил, здоровы ли дети? Скотина уже пасется на лугу! И не сердись на проделки Рюбецаля и не унывай, кто знает, когда отнимется, когда воздастся!» – «Ну да, воздастся нам, держи карман шире!» – безнадежно ответил он. «Как знать, – возразила жена, – в жизни всякое бывает. Будь бодрей, Стефен! Пусть ты без стекла, а я без коз, зато у нас четверо здоровеньких детей и четыре здоровых руки, это наше богатство, которого не отнять». – «Спаси Бог, – в отчаянии воскликнул муж, – и коз нету?! Ну, тогда остается только утопить наших четверых щенков, я не смогу их прокормить!» – «А я смогу!» – сказала Ильза.

При этих словах вошел священник, слышавший за дверью весь разговор. Он прочел Стефену длинную проповедь о том, что скупость – корень всяческого зла, а затем объявил о богатом наследстве, полученном женой, торжественно прочитал письмо и в заключение добавил, что он, священник Кирсдорфа, назначен попечителем наследницы и что кроме нее никто не имеет права пользоваться капиталом.

Стефен стоял ошеломленный, он только слегка поклонился, когда при упоминании достославной республики Венеции священник почтительно притронулся к шапочке. Но когда он осмыслил услышанное, он бросился к жене, пылко обнял ее и второй раз в своей жизни объяснился ей в любви. Хотя причины этого объяснения были теперь несколько иные, Ильза отнеслась к нему хорошо.

Стефен стал услужливейшим, покладистым супругом, любвеобильным отцом и прилежным хозяином – бездельничать он никогда не любил.

Честный священник понемногу обращал золото в звонкую монету и купил обширное крестьянское имение, где и хозяйничали Ильза со Стефеном всю дальнейшую жизнь. Избыток золота он пустил в рост и так же умело обращался с капиталом своей подопечной, как и с церковными деньгами, но не взял за это никакой платы, кроме нового пастырского облачения, подаренного ему Ильзой. Говорят, облачение было столь великолепным, что его не постыдился бы сам архиепископ.

Любящая мать до старости радовалась на своих детей, а любимец Рюбецаля стал бравым парнем и долго и со славой служил в войске кайзера под началом Валленштейна во время Тридцатилетней войны.

Звериные народы

129.Морской петух, или Ворчун

В Северном море, недалеко от Белой Банки, на волнах качалось рыбацкое суденышко. На корме у руля стоял корабельщик и задумчиво глядел в зеленые воды; у мачты притулился помощник, чиня порванную сеть, а возле него прыгал и резвился корабельный юнга.

– Юнга! – строго окликнул его старый рыбак. – Успокойся! Разве ты не знаешь, что когда сеть в море, все должны молчать, как рыба?

 Да, хозяин Вит! – ответил мальчик. – Нужно быть немым, как рыбы. Но ведь не все они немы! Я слышал, что крикнула вдогонку нам у Альтонского моста на Эльбе матушка Кенш, толстая торговка рыбой: «Ганс Вит, привези мне пару ящиков ворчунов!» А раз мы собрались ловить ворчунов, ни танцы, ни пение не помешают. Любой ворчун мог бы это подтвердить, если бы был здесь, потому что они такие же говорливые, как чайки или собаки. Только мы их не понимаем!

Юнга снова начал прыгать по палубе, но хозяин сердито прикрикнул на него: «Оставь эти глупости, не то получишь по шее! Рыбы и собаки, по-твоему, могут говорить, как разумный человек? Ну разве не стыд и срам, когда взрослые люди внушают детям такую чепуху! Но ко мне вы не приставайте с вашими бреднями!

Помощник отбросил починенную сеть и встал: «С Вашего позволения, Ганс Вит! Лучше держите при себе словечко «бредни», особенно в Северном море и особенно возле Белой Банки! Вы умный человек, но рыба и все прочее Вас интересует только с точки зрения купли-продажи. Вы не моряк и не знаете ни моря, ни его глубин, все волны для Вас одинаковы. Спесь и гордыня всюду нехороши, но на море они приводят к несчастью. Вы много раз ловили ворчунов, неужели ни разу не слышали их голосов?»

– Глупости! – проворчал хозяин корабля. – Просто воздух выходит сквозь жабры, когда рыбу вынимают из воды, – только и всего.

– Неправда! – твердо возразил помощник. – Это песня-жалоба, в которой они оплакивают старые времена и свое утраченное счастье. Да, Ганс Вит, если бы Вы это знали, Вас должно было бы тронуть, что бедные животные, на которых охотятся и пожирают их и морские хищники, и люди, обладают разумом. Раньше они были во всем похожи на нас, жили в домах, у них были города и деревни, и обитали они в большой и могущественной стране, которая когда-то была на месте нынешней Белой Банки.

– Я сразу понял, что ты фантазер! Как только ты ступил на палубу, я раскусил тебя с первого взгляда. Но если бы я знал, как далеко это зашло, ноги бы твоей не было на моем корабле!

– Так, значит, Вы и вправду не верите, – продолжал помощник, вплотную подойдя к хозяину, – что эти бедные создания все еще надеются на свое освобождение и что некоторые из них время от времени обретают свой прежний облик и возвращаются на землю, к дневному свету, чтобы разузнать, не пробил ли их час?

– Нет! – крикнул, рассердясь, рыбак. – Ни в это, ни в какие другие глупости я не верю! Сию секунду замолчи и никогда больше не повторяй вслух подобные бредни, если хочешь благополучно вернуться домой!

Он бросился в свою каютку и плотно прикрыл дверь. Юнга подошел к помощнику.

– Слушай, Матиас! Это правда – то, что ты рассказывал о ворчунах? Они действительно иногда возвращаются на землю в человеческом облике?

– Конечно, правда! Но бедные существа еще долго будут томиться на дне моря в рыбьем обличье, еще очень долго!

– А что должно случиться, чтобы они снова стали свободными? – участливо спросил мальчик.

Помощник посмотрел ему прямо в глаза и ответил:

– Люди должны снова стать такими же, как когда-то, бескорыстными, скромными и простодушными, и не кичиться собственной мудростью, как наш хозяин и ему подобные.

– Слушай, – сказал он. – Было все это давно. Белая Банка была прекрасной, цветущей землей, и морское течение еще не пробило себе путь сквозь скалы Гельголанда. Все Северное море было цепью счастливых островов, омываемых хрустальными водами, а сегодня это холодная, мертвая пустыня, и оживляют ее только редкие корабли…

Странствовал по свету тогда некий недобрый демон и набрел на Белую Банку. В этой цветущей стране правил мудрый король. Целыми днями он только тем и занимался, что пел, играл и радовался жизни, и подданные не могли доставить ему большего удовольствия, чем петь и развлекаться вместе с ним. Заботы их не обременяли, потому что их земля в избытке давала все, что нужно для жизни, и они соперничали в сочинительстве сладчайших мелодий, изысканнейших стихов и шутливых изречений. Жадный и злой демон позавидовал счастью островитян и решил во что бы то ни стало его разрушить. Для начала он притворился, что ему нравится веселая, беззаботная жизнь, был со всеми дружелюбен, особенно с теми, чьи песни и стихи меньше нравились. Это их огорчало, и он утешал их, уверяя, что на свете есть много других вещей, способных доставить радость.

Многие последовали за ним, завороженные его словами. Один забросил сеть и вытащил на свет божий целую кучу денег. Тогда демон явился в образе торговца и предложил ему разные забавные безделушки и побрякушки, выменивая их на деньги; эти пустячки пробудили зависть в соседях, им тоже захотелось иметь такие драгоценности. Другому демон дал несколько семян, и у него выросли великолепные растения с чудесными цветами. Тут же появился незнакомец и предложил за цветы кучу денег. Человек, совершивший этот обмен, всюду начал хвастаться своим богатством и свысока поглядывал на соседей, у которых не было ничего подобного.

Скоро вся страна пришла в пагубное смятение. Все пошло вразброд, каждый стал ощущать себя чем-то особенным, а окружающих – мелкой сошкой. Исчезло прежнее беззаботное веселье, замолкли веселые песни, не слышно было нежных мелодий. Немногие отваживались жить по-прежнему и прозябали в нищете. Но вместе с невинностью обитателей страны исчезло и буйное плодородие земли – она не могла больше пропитать своих детей. Новоявленные богачи не давали бедным певцам ничего от своих сокровищ, зато были щедры на проповеди о бесполезности песен и стихов и необходимости труда. Наконец, они стали свысока посматривать на свою оскудевшую родину, построили корабли и уехали прочь, прихватив с собой богатства. Бедная страна, выглядевшая теперь бесплодной песчаной равниной, совсем обезлюдела.

Король с горечью смотрел, как приходит в упадок еще недавно цветущая страна, но не мог ничего изменить. Он собрал немногих подданных, оставшихся верными ему, и печально сказал: «Вы своими глазами видите наше крушение. Что вы предпочтете – медленно изнывать, служа мишенью для насмешек нашим братьям-предателям, или добровольно умереть вместе со мною в пучине моря?»

«Мы умрем с тобой!» – закричали все. Король пошел на берег и шагнул в пенящиеся волны. Тут из пучины возник злой демон. Схватив набегающую волну и набросив ее на плечи, как мантию, он сказал: «Ни в коем случае! Ваше государство не пропало, оно будет существовать до конца дней! Но вы уже не будете маячить под солнцем и своим пеньем и плясками отвлекать людей от дела. Отправляйтесь в глубины! Станьте рыбами, как все обитатели пучины! Но я оставлю вам язык, чтобы вы и в воде могли петь в свое удовольствие. Время от времени один из вас сможет принимать человеческий облик и жить на земле. Пусть старается снова возродить на земле царство песен! И если наступит день, когда богач отречется от богатства, чтобы играть на лютне, когда сибарит, довольствуясь сухой коркой, сядет строчить поэмы, когда властители будут проводить время не на парадах, а в бальных залах, тогда воскреснет ваше государство. А до тех пор на земле нет вам места!»

Сказал и снова исчез в волнах. И вместе с ним в воду погрузился остров с его последними обитателями и их королем.

– Какая чудесная история! – произнес юнга, внимательно слушавший помощника. – Долго ли бедным ворчунам осталось ждать?

– Еще очень долго! – со вздохом ответил рассказчик.

Тут на палубу опять вышел хозяин и приказал вытаскивать сети. Они принялись за работу, и скоро палуба покрылась всевозможной рыбой. Ее рассортировали и разложили по бочонкам. Помощник особенно заботливо обращался с морскими петухами, или ворчунами, которых на этот раз попалось невероятное множество. Юнга рассматривал их с большим любопытством.

Наступил вечер, усталые рыбаки легли отдыхать. Стояла теплая летняя ночь, юнге стало душно в трюме, и он вышел на палубу и устроился возле мачты, поглядывая на звездное небо. Он задремал, и ему показалось, что помощник пришел на палубу, осторожно оглянулся и взял один из рыбных садков. Он осторожно выложил рыбу на палубу, а пустой бак выбросил за борт. Мальчик отчетливо видел, что на палубе лежали ворчуны. Помощник лег среди них и, о чудо, облик его стал меняться.

– Наше время еще не пришло, – произнес он печально.

Послышались жалобные стоны, издаваемые рыбами. Тело помощника покрылось чешуей, голова превратилась в рыбью морду, ноги срослись в хвост, руки сделались небольшими плавниками. Юнга уже не мог различить его меж другими рыбами, и его одолел крепкий сон.

Его растолкал хозяин: «Что произошло? Где Матиас?»

Полусонный мальчик пробормотал:

– Матиас вернулся к своим собратьям-ворчунам и лежит там среди них.

– Опять глупости! – заворчал рыбак. – Протри глаза и погляди получше. Парень хотел украсть у меня рыбу и упал за борт. Рыба издохла, и я теперь в убытке.

Он недовольно пнул в бок мертвую рыбину и снова забросил сеть за борт. Мальчик стоял возле него, еще не очнувшись от сна, и тихо прошептал: «Только не ворчунов!» 

130.Медвежий рай

Был холодный мартовский вечер 1560 года. В городке Гассельфельд на Гарце в кабачке, где над входом был изображен лев, собралась, как обычно, приятельская компания. Посетители любили за кружкой доброго пива потолковать о том о сем и скрасить вечерок неторопливой старой легендой. Кабачок был средней руки, но хозяин его был достаточно расторопен, чтобы освободить для уважаемого гостя место у печки и поднести ему кружку хорошего вина.

В этот вечер среди собравшихся были местный священник, сборщик налогов и другие почтенные граждане. Присутствовал тут и человек, не часто появлявшийся на людях, хотя его всюду любили и всегда были ему рады, ведь он принадлежал к лучшим мейстерзингерам своего времени. По всему Гарцу его звали просто Феликс-сказочник. Родом он был из Швейцарии и зарабатывал на жизнь пастушеством. Это был статный седой старик столь почтенной внешности, что выглядел библейским патриархом, а не простым пастухом. О нем ходили разные толки: одни утверждали, что он чернокнижник, другие – что он высокого рода, но скрывает свое происхождение, третьи считали, что это добрый горный дух.

Почтенные гости сидели за столом перед теплой печкой, а в глубине комнаты на скамьях разместились слуги. Свет давала большая лампа, свисавшая на цепи с потолка. Она так коптила, что балки почернели от сажи и выглядели полуобгоревшими. На стенах, обшитых тесом, – благо дерева на Гарце не жалели, – были наклеены бесхитростные картинки, на одной из них изображалась пара влюбленных на Блоксберге и подсматривающий за ними дьявол; вперемежку были развешаны листки с народными песнями: о диком охотнике, за которым каждую ночь гонятся адские псы, о Рюбецале, о гномах, живущих в пещерах, о кобольдах, о чудесах заколдованной пещеры возле Валленрида. Кроме того, в помещении имелась пара дубовых кресел с высокими спинками, на столе, украшенном резьбой, стояли деревянные пивные кружки и несколько бутылей из грубого зеленого стекла. Между окнами возвышались закопченные песочные часы, – если нужно было следить за временем, их каждый час переворачивали. Вдоль стен тянулась полка со всевозможной кухонной утварью.

В кабачке шла обычная мирная беседа, как вдруг снаружи послышался топот копыт, ржание лошадей и звуки трубы. Хозяин выбежал узнать, кого там бог принес, и при свете луны увидел подъезжающий вооруженный отряд.

– Как бы они не проехали мимо, – забеспокоился трактирщик, – это будет позор для «Льва», ведь дальше до самого Бланкенбурга негде остановиться. Они подъезжают, я вижу на шлемах череп со скрещенными костями, – это гвардия герцога. Эй, вы, разрази вас гром, – крикнул он слугам, – живо шевелитесь! Рупрехт! Тащи в конюшню сено для лошадей! Мариус, доставай вино из погреба! Каспар, придвинь скамейки к столу и неси хлеб, масло и сыр! Ханне, беги навстречу всадникам, зови их к нам ночевать! Я вам ноги переломаю, если будете спать на ходу! Лучше потерять два гульдена, чем упустить таких гостей!

«Лев» наполнился звоном мечей и грубыми голосами. Всадники снимали плащи и железные каски, расстегивали кожаные панцири. Трактирщик не жалел своих запасов и выставил щедрое угощение. Приезжих было шестеро, они уселись за стол и принялись усердно есть и пить. Когда кружки по нескольку раз опустели и снова наполнились, рейтары загорланили залихватскую песенку, но вахмистр, старый вояка, прервал пение. «Тихо! – крикнул он. – Черт возьми, если уж вы разеваете глотки, так хоть пойте порядочно, а то хозяин подумает, что вы разбойники с большой дороги, а не брауншвейгская гвардия. Вы мне вконец испортите молодого швейцарца!»

– Среди вас есть швейцарец? – спросил сказочник Феликс и подошел к ним, чтобы познакомиться с земляком.

Это был молоденький мальчик, среди обветренных, покрытых шрамами солдатских лиц его лицо выделялось свежестью и чистотой. Юноша рад был здесь, вдали от Альп, встретить соотечественника. Он был родом из кантона Берн. «Раз ты родом оттуда, ты не мог не слышать про Михеля Шеппенгарта и принца Бардольфа Лесного Медведя», – сказал старик. «Конечно, – воскликнул мальчик, – каждый знает эту историю, многие уверяют, что она произошла совсем недавно».

– Что за история про какого-то Михеля и принца? – спросил вахмистр. – Не нужны ли принцу храбрые вояки? Если он платит лучше, чем герцог, мы готовы сражаться под его знаменами! Что ты знаешь о нем, старик? У него большое войско?

– Нет, он не нуждается в воинах! – ответил старый пастух. – В медвежьем раю всегда мир и тишина, там ничего не знают о битвах.

– Медвежий рай? Это еще что такое? Слушай, Феликс, ты знатный рассказчик, поведай-ка нам обо всем по порядку! А мы пока выпьем за здоровье твоего принца. Разливайте, ребята!

– История такая, – начал Феликс. – Каждый знает, что древняя страна Швейцария так же богата медведями, как речь немецкого солдата проклятиями или проповедь монаха латинскими словечками. Опять-таки каждый знает, что несколько месяцев в году ни одного медведя не бывает видно. Одни говорят, что они уходят на высоты, к ледникам, другие считают, что они скрываются в лесах и живут там запасами жира, скопленными за лето. Но мало кто знает, что на самом деле медведи уходят в Бернскую землю к принцу Бардольфу Лесному Медведю, там превращаются в людей и три месяца в году живут во всевозможных радостях и удовольствиях, пока им не приходит пора вернуться в Швейцарию в медвежьем облике. Обычно люди, услышав это, смеются, но если бы им знакома была старая история про Бернскую землю, они не сомневались бы в существовании медвежьего рая и, наоборот, смеялись бы над теми, кто утверждает, что три месяца в году медведи спят, как колоды.

От старых мейстерзингеров мы знаем о принце Альбрехте Медведе, который сотни лет назад основал наше королевство. Он был заколдован и попеременно становился то человеком, то медведем, – так присудил ему волшебник. От него происходит герб Берна, известный всему свету: красный щит с золотой каймой и в середине черный медведь. Говорят, что перед смертью принц Альбрехт мечтал основать новое государство, где его друзья-медведи могли бы с поздней осени до весны жить, как в раю. Туда хотел он пригласить и самых добрых и чистых сердцем людей, которым плохо приходится среди своих собратьев.

– Славная собралась бы компания, черт побери! – захохотал вахмистр. – Пусть бы он с нею прошел по стране под барабанный бой, как вербовщик с отрядом рекрутов!

– Однако я сам знал одного человека, который действительно побывал в Бернской земле, – сказал Феликс. – Его звали Михель Шеппенгарт, и он много раз рассказывал мне свою историю.

– Ну, ну, маршируй дальше и не угощай нас длинными присказками про медвежьих принцев! – воскликнул один из рейтар. – Мы, солдаты, любим, чтобы все было в темпе! Мы не терпим долгих проповедей, даже если их разводит полковой поп!

– Заткнись! – рявкнул на него вахмистр. – На столе отменное пиво, вокруг добрые люди, чего тебе еще? Послушаем, что там было с этим Михелем. Рассказывай, старик, но сначала выпей с нами!

Старик чокнулся со своим земляком и выпил. Гости кабачка мало-помалу подсели поближе, перемешавшись с герцогскими гвардейцами, уважаемыми в стране за строгую дисциплину. И Феликс продолжил.

– В одной из скромных хижин, что рассеяны по прекрасной долине Лаутербруннен, жил когда-то богатый скотовод Ганс Шеппенгарт. У него был единственный сын по имени Михель, он пас отцовские стада. Он был добрый, мягкий юноша, по складу души прирожденный пастух, – все животные, и коровы, и собаки, привязывались к нему. Он был настолько кроток и безответен, что люди считали его дурачком, только его мать понимала, что он слишком хорош для этого мира, и перед смертью больше всего печалилась о том, что оставляет его одного. Михель безутешно плакал, когда она умерла, но скоро у него появилась новая причина для слез: отец привел в дом мачеху. Она сразу прибрала к рукам хозяйство и целыми днями только и знала, что ворчала и ругалась. Особенно мачеха невзлюбила Михеля.

Однажды случилось, что хищники забрались ночью в загон и унесли четырех овец и ягненка. Когда утром это обнаружилось, ярости мачехи не было границ. «Ты вконец разоришь нас своей нерадивостью! – кричала она. – Ах ты, бездельник, тупица, безмозглый негодяй! Да ты нарочно приманил медведей!»

– Да нет же, – попытался возразить Михель.

– Молчи! Ты думаешь, что если я твоя мачеха, так ты можешь грабить мое добро, как тебе вздумается? Но погоди у меня, тунеядец! Отправляйся с отцом на пастбище, и если у тебя пропадет еще хоть козленок, можешь домой не возвращаться!

Стояла уже поздняя осень, с Альп дул холодный ветер. Михель позвал свою большую умную собаку: «Пойдем, Верный! Гони поскорее стадо! Прихвачу-ка я свой теплый плащ, кто знает, где придется ночевать. Ах, матушка, если б ты знала, каково приходится твоему сыну! Ах, батюшка, богатство твоей сварливой жены скоро сведет тебя в могилу! Нет у меня ни одного друга на этом свете, кроме собаки. А что может бессловесный пес? Ну, конечно, защитит меня, если кто-нибудь нападет, да обогреет, если придется ночевать под скалой. Верный, собачка моя, получше высматривай медведей!» И они с собакой пошли за стадом.

День клонился к вечеру. Вдруг Михель увидел, как из-за скалы вышел большой черный медведь и схватил овцу, как раз ту, что была любимицей его мачехи. Михель закричал на него, пес залаял, но медведь не обращал на них внимания. «Эх, лучше бы он меня сожрал! Как я вернусь домой без овцы?» – закручинился Михель и решил пойти вслед за медведем, а соседа попросил пригнать стадо домой.

И вот среди высоких бернских Альп Михель начал преследовать медведя. Пес шел с ним. Медведь на секунду обернулся и Михеля удивило, какая у него красивая и значительная морда, да и весь он был большой и осанистый. Михель заметил, что медведь свою добычу несет бережно и что овца целехонька. Он подумал, что если запустить медведю в голову камнем, то он наверняка выпустит овечку. Он достал свою пастушью пращу, вложил в нее большой угловатый камень и выстрелил прямо в звериную башку. Медведь упал и выпустил добычу. Овечка подбежала к хозяину, Михель радостно схватил ее, но сердце у него почему-то щемило и было жаль раненого зверя.

Спускались сумерки. Михель оглянулся и увидел, что медведь поднялся и пошел. Повинуясь необъяснимому чувству, Михель последовал за ним. Медведь, казалось, не замечал ни его с овцой на руках, ни собаки, он шел по живописному дикому ущелью. Место было незнакомо пастуху, и он подумал, что они уже далеко отошли от своей долины. У подножия одной из скал медведь остановился и принюхался, потом стал осматриваться и скрести землю, словно искал какую-то травку. Он нашел ее и с жадностью съел, и Михель услышал голос:

Травка-муравка,

Колдовская травка,

Проводи меня в рай,

На земле не оставляй,

Разгони мою заботу,

На сердце навей дремоту.

На земле вражда да боль,

Мне в раю пожить позволь!

Медведь съел траву, полез наверх в гору и исчез. Михель почувствовал, что ему необходимо узнать, где медведь и чем все это кончится. Он попытался вскарабкаться вслед за зверем, но скала оказалась слишком крутой. Михель подумал: «Медведь сумел влезть, потому что съел волшебную траву и произнес заклинание. Попробую-ка я проделать то же самое, посмотрим, что получится». Он нашел медвежью траву, съел немного и спел волшебную песенку, которую запомнил слово в слово. Ему тут же расхотелось лезть на гору, он почувствовал, что ужасно устал и сейчас заснет на ходу. Михель подозвал собаку и овцу, на одну положил голову, прижался к боку другой и уснул.

Когда он проснулся, было уже утро. Он вспомнил события минувшего вечера, но, оглянувшись, не увидел ни собаки, ни овцы. Место выглядело совсем по-другому: не было дикого скалистого ущелья, он лежал на зеленом холме, кругом в тени деревьев серебрились ручьи, вдали там и сям светлели города, в лазурном небе сияло солнце и уплывали прочь последние пурпурные облака.

Прямо перед ним на горе возвышался великолепный город, обнесенный крепостной стеной. Ворота были распахнуты. Над ними развевался узкий длинный флаг из серебристого шелка с изображением черного медведя. Такие же флаги виднелись на домах и на крепостной стене. Михель глядел и не мог понять, где он. В это время из городских ворот вышла процессия, состоявшая из высоких стройных мужчин, одетых на старошвейцарский манер: короткие штаны и рукава были у них пышные, с плерезами, на ногах чулки и башмаки с бантами, на головах шляпы с перьями. У каждого на груди висело изображение медведя, и, хотя было тепло и безветренно, на плечах у всех были, как плащи, накинуты медвежьи шкуры, у одних темно-коричневые, у других посветлее, у третьих черные, а у иных даже белые. Бросалось в глаза, что многие были в шрамах, а некоторые и со следами свежих ран; у того, кто среди остальных казался князем, на голове виднелся глубокий кровавый рубец, нанесенный, видимо, каким-то тупым орудием. Он был на голову выше окружающих и одет в черный бархатный камзол, украшенный бриллиантами, его знак медведя висел на массивной золотой цепи и был составлен из алмазов, на голове красовалась шляпа из того же черного бархата со множеством пушистых черных перьев.

Процессия направилась к тому месту, где стоял Михель. Князь приблизился к нему и спросил, кто он такой и как нашел дорогу в Бернскую землю, где еще не бывал ни один человек.

Михель рассказал без утайки обо всем, что с ним произошло. Князь выслушал и промолвил: «Хорошо, что ты поведал нам всю правду, мы ведь и так знаем твою историю, Михель Шеппенгарт. Знай же, что твой отец уже последовал за матерью и у тебя никого не осталось, кроме мачехи, которая тебя ненавидит. Поэтому и благодаря твоему доброму нраву ты допущен в Бернскую землю, государство князя Бардольфа Лесного Медведя. Знай, что эта чудная страна – место, куда собираются на зиму медведи со всего света, чтобы отдохнуть от человеческой злобы, коварства и травли и залечить свои раны. Когда осенью деревья сбрасывают листву, мои подданные принимают человеческий облик и живут здесь в мире и удовольствиях, но не таких жестоких, какие любят люди. Мы никого не убиваем для своего пропитания, потому что вполне довольствуемся хлебом, плодами и фруктами; наши реки текут молоком, наши горные ручьи полны меда, в родниках струится вино, а вода в фонтанах прозрачнее, чем в ледниковом источнике под Интерлакеном. Но главное наше богатство – это дух мира и дружелюбия, который царит в нашем краю. Все здесь честны, добры и справедливы. Мы любим и людей такого же склада, тех, кого мучают и преследуют их собратья, кому нет места на земле, потому что они слишком хороши для нее. Поэтому ты и удостоен чести быть приглашенным в Бернскую страну, первый из всех людей. Иди же к нам и будь нашим гостем! Знай, что я сам привел тебя сюда, я был тот большой черный медведь, унесший твою овцу, вот шрам от камня из твоей пращи. Но не бойся ничего! Твое стадо в целости и сохранности, и со своим верным псом ты еще встретишься».

Впоследствии Михель Шеппенгарт рассказывал мне много интересного об этой стране и ее обитателях. Оказалось, что люди в темно-коричневых мантиях – русские медведи, в светлых и белых – норвежские и полярные, а в черных – швейцарские. Женщины в этой счастливой стране очень красивы, они тоже прибывают из различных мест и заметно отличаются друг от друга цветом кожи. Они тоже носят на груди золотой или вышитый знак медведя. Удовольствия и праздники там мирные и лишенные грубости, там никто не охотится, не ловит рыбу, не стреляет, не ездит верхом. Там в легких лодках мчатся, как стрела, по серебристым рекам, там соревнуются в беге и прыжках, любят искусство, поют и играют на музыкальных инструментах.

Три месяца прожил Михель в этом раю. Время летело быстро, и однажды принц Бардольф Лесной Медведь сказал ему перед всем своим двором: «Михель Шеппенгарт, завтра ты, как и все мы, должен вернуться на землю и продолжить прежнюю жизнь. Возьми с собой наш знак, чтобы тебя мог узнать каждый медведь, которого тебе случится встретить. Нас, медведей, считают кровожадными, но люди сами относятся к нам жестоко и оправдывают себя рассказами о нашей жестокости. Будь милосерд к лесным зверям. Если встретишь голодного медведя, постарайся его накормить, помоги раненому, выпусти на волю попавшего в западню, спрячь того, за кем гонятся, и когда ты снова сюда вернешься, тебя будут приветствовать как друга и спасителя. Не ищи сюда дорогу, пока не придет срок, все поиски будут напрасными, но к концу осени тропа откроется тебе сама, и с помощью известной тебе травы и заклинания ты опять окажешься здесь. Завтра ты проснешься в родных местах посреди своего маленького стада. У тебя больше не будет врагов, ты будешь жить в мире и достатке, но не дай своему сердцу очерстветь и душе замутиться! Помни про Бернскую землю! Прощай!»

Когда на следующее утро Михель проснулся, солнце уже сияло высоко на небе. Он снова лежал на теплом боку собаки, а в руках держал овечку. Кругом паслось маленькое стадо. Он спустился в Лаутербруннен. Соседи смотрели на него, как на привидение. Он поведал им свою историю. В ответ ему сообщили, что его мачеха забрала свое добро и ушла с диким охотником.

С той поры все обращались с Михелем ласково и дружелюбно. Те, кто раньше считали его дурачком, теперь уважали за мудрость. В его скромный домик в горах отовсюду приходили люди за помощью и советом. Его приключения стали так широко известны, что возникла поговорка – о самых добрых и беззащитных людях говорят: «Такому жить только в медвежьем раю».

Ссылка на источник текста

Перевод с нем. Елены Гиляровой