 |
| Лукас Кранах старший. "Портрет пожилой пары". |
Paul Heyse
1898
Были они уже стариками, сорок лет прожили друг с другом в любви и верности и, насколько позволяло им несовершенство всего земного, имели все основания быть довольными своей судьбой. Но с годами пришли к ним болезни и тяготы преклонного возраста, и сохранять хорошее расположение духа становилось все труднее. Особенно тяжело приходилось старику, у которого к тому же начало ухудшаться зрение. Поэтому служить лесником он больше не мог, ведь уже не отличал, как прежде, со ста шагов косулю от кабана.
Князь, на чьей службе он состоял, отправил его на пенсию, наградив памятной медалью из чистого серебра, а для жилья отвел им с женой хорошенький домик на опушке леса, ведь в доме лесничего отныне должен был жить новый лесник. Но так как преемник был одновременно и мужем их единственной дочери, отец на судьбу пожаловаться не мог. Тем не менее, несмотря на свои шестьдесят пять лет, он обладал таким неугомонным характером, что воспринимал вынужденное бездействие, как несправедливую обиду, и часто в присутствии своей доброй терпеливой жены разражался горькими жалобами на жизнь.
Вечерами старый лесник сидел на скамейке перед домом и время от времени видел, как лесные звери выходят из дубравы на освещенную луной поляну. Тогда казалось старику, что звери подходят так близко к нему в насмешку, поскольку знают, что сейчас никакая пуля им не грозит. А уж во время звериного гона, когда ночами из глубины леса до него доносился дикий рев бьющихся друг с другом оленей, он до самого утра вообще не мог спать.
Он никому не признавался в истинной причине своего дурного настроения, только жаловался на подагру, которая вгрызлась в его закаленное тело с той самой ночи, когда он под проливным дождем провел в лесу несколько долгих часов, выслеживая браконьера. Да и желудок доставлял ему теперь много хлопот: прежде тот, казалось, мог бы переварить и булыжники, а теперь стал таким чувствительным, что не было ни одной трапезы, когда старик не пенял бы своей верной женушке за какое-нибудь упущение в стряпне.
Добрая женщина тоже могла бы найти причины для жалоб, поскольку груз годов давил и на нее. Но она считала, что в браке, прошедшем испытание временем, вполне достаточно, если из двоих один дает волю своему дурному настроению. Свои недуги она старалась лечить испытанными домашними средствами, стараясь при этом в любую минуту помочь своему стонущему и страждущему супругу.
*** ** *** ** ***
Однажды в теплый осенний вечер сидела пожилая пара у двери своего домика. Миска с вечерней похлебкой, которую они недавно ели, все еще стояла на столе. Ханна вязала, поскольку ногам ее мужа, опухшим от подагры, постоянно требовались все новые, достаточно просторные и теплые носки. Йоргель сидел напротив жены, опершись на стену домика и куря трубку. Его ноги были укутаны теплым пледом. Сегодня подагра не так мучила его, и он вполне мог бы радоваться теплому вечеру, если бы не его привычка быть постоянно недовольным.
Вдруг они увидели, как по дороге вдоль опушки леса скачет к ним всадница - стройная дама в серебряном платье, на белокурых волосах шапочка с длинными белыми перьями, а за ее коричневым иноходцем верхом на молочно-белом муле ехал мальчик в одежде конюшенного. Перед домом стариков красавица остановила коня, спрыгнула с него и, приветливо улыбаясь, пошла к супружеской паре.
- Добрый вечер! – сказала она. - Я – фея Флорибунда и пришла, чтобы посмотреть, как Вам тут живется. Много лет назад я стояла у колыбельки господина Йоргеля, с матушкой которого мы были добрыми приятельницами. Она попросила меня быть крестной своему новорожденному сыну. В качестве подарка крестнику я подвязала к колыбельке счастливую судьбу, и сейчас, на склоне его лет, мне хочется взглянуть, был ли мой подарок хорош.
- Вы сами видите, госпожа крестная, - сказал старик, - каковы мои дела. Я беспомощный старый калека, с головы до ног пораженный недугами, и, как ребенок в колыбели, снова обречен есть молочный супчик. Жизнь, которую Вы хотели сделать для меня счастливой, я проклинаю по сто раз на дню. Все жалкие годы, что мне еще суждено прожить на земле, я охотно обменял бы на один единственный год моей прежней счастливой юности.
- Йоргель, - сказала фея, помешивая ложкой в миске с густым молочным супом, - к такому супу, который ешь тихим вечером, в покое и мире, сидя за столом со своей дорогой женой, нельзя относиться с презрением. Все хорошее когда-нибудь кончается, и тот имеет все основания считать себя счастливым, у кого за спиной долгая жизнь, полная честного труда и маленьких радостей. Насколько я знаю, тебя миновали тяжелые удары судьбы, хотя, как у всех смертных, было в твоей жизни и хорошее, и плохое.
И если болезни сейчас держат тебя прикованным к стулу, то нет ли для тебя радости в том, чтобы вспоминать о былых временах, когда ты был королем в своем лесу, господствуя над всей дичью, пусть сейчас ты и отдал свою корону другому!
- Хорошенькое господство над лесными зверями! – проворчал старик. - Меня охватывает злость, когда я думаю о том, как однообразно прошла моя жизнь, как глупо я растратил свои силы в повседневных заботах, живя в этой глуши, в то время как другие путешествовали по миру, боролись с опасностями, одерживая великолепные победы.
Это они будут, состарившись, охотно предаваться воспоминаниям о дальних странах, в которых они побывали, о морях, по которым они плавали, о прекрасных женщинах, которые их любили. А я… Ну да, моя жена всегда была верна мне. И правда, что я женился на ней по любви. Но ничего необыкновенного в этом не было, ведь мы с ней почти и не знали никого из наших сверстников. Вот так мы и сойдем в могилу, не узнав, что это такое - земная жизнь, и будем рады наконец, что избавились от нашей подагры и плохого желудка.
Фея слушала его со слабой улыбкой и наконец промолвила:
- То есть ты полагаешь, что упустил свое счастье и, если бы снова сделался молодым, то устроил бы свою жизнь умнее, а не был вынужден остаток жизни проводить в этом лесу среди деревьев? Ну, в этом я могу тебе помочь. Но прежде я хотела бы знать, думает ли твоя Ханна так же, как ты? Хочет ли и она снова стать той семнадцатилетней красоткой, которую ты когда-то повстречал?
- О, милостивая госпожа, не делайте этого! - взмолилась старушка. - Я сыта по горло своей жизнью, в которой, как Вы заметили, было полно лишений и тяжкого труда, всяческих несчастий и сердечных радостей. Трех детей я родила. Старший вырос беспутным малым, ушел от нас странствовать по свету, где-то пропал и сгинул, а я даже не знаю, где его могила. Слезы, выплаканные по нему, не хотела бы я вновь ощутить на своих щеках.
 |
| Лукас Кранах старший. Ганс Кранах, старший сын, в возрасте 14-лет. *** ** *** ** *** |
- Ну, хорошо, - сказала фея и встала. - Пусть исполнится каждому по его желанию. Здесь в этой бутылочке, мой старый друг, - и она вытащила из корсажа узкий серебряный флакончик, – находится волшебный элексир. Разведи три капли в стакане с водой и перед тем, как отправиться спать, выпей. А затем в полночь ты узнаешь, что делать дальше. Ты попадешь к источнику молодости, из которого выйдешь, как будто заново родившись - молодым, полным сил мужчиной, сохранив при этом все воспоминания твоей нынешней жизни. И не тревожься о своей старой подруге – я позабочусь о ней. Ну, прощай! И пусть удача и счастье сопутствуют тебе на новом пути!
С этими словами она попрощалась со стариками с умной приветливой улыбкой и снова впорхнула на седло своей лошади. В следующее мгновение она вместе со своим маленьким спутником скрылась из вида, сопровождаемая облаком пестрых лесных голубей, которые до этого сидели на ветках, привлеченные звуком ее серебряного голоса.
*** ** *** ** ***
В полночь Йоргель очнулся от дремы, в которую погрузили его волшебные капли из флакончика феи. Он услышал вдалеке тихий звон бубенчиков и стук копыт. Звуки быстро приближались и затихли рядом с его домом. Тотчас же он вспомнил слова крестной, что в полночь за ним заедут и отвезут к источнику молодости. А он охотнее остался бы в теплой постели вместо того, чтобы куда-то отправляться в промозглую осеннюю ночь на ноющих от подагры ногах без своей верной спутницы. Он посмотрел на милое старое лицо жены рядом с собой на подушке. Она мирно спала. И подумал, не стоит ли разбудить ее и еще раз попытаться убедить отправиться вместе с ним в такое заманчивое приключение.
Но вот в дверь тихо постучали, и он, с трудом поднявшись на ноги, оделся и захромал прочь из дома. Снаружи у легкой повозки, в которую был запряжен белый мул, нетерпеливо звеневший уздой, его ждал маленький шталмейстер феи. Не говоря ни слова, паренек помог старику взобраться на сиденье, сел рядом с ним, и повозка покатила в темные сумерки ночи, мимо вышедших на кормежку лесных зверей, которые удивленно смотрели на проезжавший мимо экипаж. У Йоргеля на языке вертелось множество вопросов: долго ли ехать, не слишком ли холодна вода в источнике, не будет ли болезненным омоложение... Но монотонное покачивание повозки и сумеречные пейзажи незнакомых мест, по которым они проезжали, постепенно убаюкали его, и старик задремал, слыша сквозь дрему позвякивание бубенчиков и тихий свист хлыста, которым мальчик погонял своего мула.
*** ** *** ** ***
.jpg) |
| Лукас Кранах старший. "Источник молодости". 1546 *** ** *** ** *** |
А в середине скальной стены виднелась каменная львиная голова огромных размеров. Из ее пасти низвергались потоки хрустальной воды, питавшей оба водоема. Шум воды звучал, как чудесная музыка, и птицы в густой листве щебетали и подпевали ей в унисон.
 |
| Лукас Кранах старший. "Источник молодости". Фрагмент ***************** |
Тотчас же к повозке подбежал служитель источника, помог Йоргелю сойти на землю, причем последний немало стонал и жаловался: уж очень ему не хотелось присоединяться к этой толпе незнакомых ему людей. Он полез в карман, чтобы дать маленькому кучеру чаевые за провоз, но тот уже исчез вместе со своей повозкой и мулом. Опершись на руку провожатого, старик, пошатываясь, пошел к павильону, украдкой проверяя, достаточно ли у него денег, чтобы оплатить стоимость купания в источнике. Но никто у него ничего не просил. Служитель провел его в кабинку, где молчаливым приветливым жестом предложил раздеться. Происходящее начинало нравиться Йоргелю все больше и больше, и он сожалел лишь о том, что его верной Ханны нет рядом.
Из кабинки в открытый большой бассейн вела лесенка. Здесь уже плескалось множество людей, прибывших сюда раньше. Из воды виднелись их тела, поэтому забавно было видеть тощих сморщенных старичков рядом с бесформенными расплывшимися толстяками с огромными животами. Все охали и растирали свои вялые тела трясущимися руками. Забор высотой с человеческий рост отделял мужской бассейн от женского. Впрочем, Йоргель не чувствовал ни малейшего желания полюбопытствовать, что там за забором. Он робко сошел с лесенки вниз, в кристально чистый водный поток, который сразу же обволок мягким согревающим теплом его пораженные подагрой бедра. И уже через несколько минут старик почувствовал благотворное освежающее действие купания.
 | |
|
 |
Лукас Кранах старший. "Источник молодости". Фрагмент |
Ступая, как молодой олень, Йоргель радостно вышел из своей кабинки. Вид молодых людей вокруг уже не удивлял его. Но присоединяться к кому-нибудь из них желания у него не возникало. Его только пронизало чувство острой тоски, так захотелось ему сейчас увидеть свою Хенхен, как когда-то он ласково называл Ханну. Мысль о том, что она – в то время, как он так бодро шагал навстречу своей новой молодой жизни, - должна доживать свой век в одиноком домике сморщенной увядшей старушкой, нестерпимо мучила его....
Он печально посмотрел в сторону женского бассейна, из которого как раз выходила пестрая толпа молоденьких женщин. Зоркими глазами они поглядывали на молодых людей, перешептываясь и пересмеиваясь меж собой. Но какими хорошенькими они бы ни были, как задорно ни развевались на утреннем ветру их распущенные по плечам золотые или темные влажные локоны, ни одна из них и близко не могла сравниться с боязливой, скромной крестьянской девушкой, его первой и единственной любовью.
 |
| Лукас Кранах старший. "Источник молодости". Фрагмент. *************************** |
Но пока ему подвернулся не кто иной, как одна из помолодевших дамочек, которой он попался на глаза. Она все время оглядывалась и замедляла шаг, а когда он поравнялся с ней, весело кивнула ему и спросила, не будет ли он возражать, если дальше она пойдет под его защитой, ведь в этой толпе она чувствует себя такой одинокой и потерянной…
При этом она так озорно улыбалась и была таким прелестным маленьким созданием, что сопротивляться он не мог. Она повисла на его руке, и когда они пошли дальше, начала рассказывать, что еще вчера она была древней сморщенной старухой. В своей деревне ее считали ведьмой, хотя она никогда не состояла ни в какой связи с чертом.
Накануне ее даже хотели сжечь на костре, но она с большим трудом смогла убежать. Всю ночь без передышки она бежала, спасаясь от погони, пока, к своему счастью, не добралась до источника молодости. Но сейчас она будет умнее и не будет тратить свою жизнь на то, чтобы работать да мучиться, а в конце концов пасть жертвой наговора только потому, что всегда была остра на язык и не в меру любопытна. Лучше уж она будет жить в свое удовольствие и околдовывать красивых юношей. Таких, например, как он. Для этого не нужно владеть никаким колдовским искусством, кроме пары красных щечек и ясных молодых глаз.
Все это она выпалила с такой милой запальчивостью, что подумать про нее дурно было просто невозможно. Да и то, что она все теснее прижималась к своему спутнику, можно было объяснить беззащитностью в чужом для нее мире. И все же Йоргелю было как-то не по себе от такой попутчицы, и он с удовольствием стряхнул бы малышку со своей руки. Да к тому же новое знакомство вызывало у него подозрения, поскольку из-под розовой оболочки молоденькой ведьмочки проглядывали резкие острые черты старухи, которой чудом удалось избежать горящей поленницы дров. Однако, он не хотел грубо отталкивать от себя красотку, которая так доверчиво и непринужденно льнула к нему. И так оба продолжали свой путь по сельской дороге в толпе других, которые также разбились по парочкам.
*** ** *** ** ***
Когда они подошли к городу, то уже издалека услышали шум и крики толпы, сопровождаемые сухими ружейными выстрелами. От прохожих они узнали, что перед городскими воротами проходит праздник в честь новобранцев, которые завтра отправляются на войну.
Вскоре показались и павильоны, вокруг которых толпились пестро одетые горожане со своими женами и детьми. Многие сидели за столиками, стоявшими перед палатками маркитантов, выпивая и закусывая. Другие окружили стрельбище, где стрелки состязались в меткости своих ружей, которые вскоре должны были обратиться против врага.
 | |
|
*** ** *** ** ***
Спутница Йоргеля, плотно прилипшая к нему, провела его к одному из столиков, где он почти против своей воли сел рядом с ней. Он сказал ей, что денег, чтобы угостить ее, у него нет. Она засмеялась, ущипнув его за руку, и прошептала ему на ухо: «Миленький дурачок, у меня достаточно денег для двоих, и я заплачу за тебя». Но заставить себя пригубить вино, которое она заказала, он не мог. А когда его спутница, осушив одним большим глотком стакан вина, обвила его шею своей рукой, намереваясь прилюдно поцеловать, он почти грубо оттолкнул ее и встал, сказав, что хочет отправиться на стрельбище и попытаться выиграть там немного денег, чтобы не чувствовать себя нищим прощелыгой. Она слушала его, надув свои красные губки, которые, впрочем, тотчас же растянулись в легкой улыбке, когда какой-то нарядно одетый молодой горожанин подошел к ней и спросил, может ли он подсесть к ее столу.
Йоргель облегченно вздохнул, когда увидел, что у его спутницы появился другой объект внимания, и стал пробираться через людскую толпу туда, откуда раздавался веселый треск одиночных выстрелов.
В ответ на его скромную просьбу ему было выдано ружье, которое он принял с горящими глазами, как будто встретил давно потерявшегося друга. Он прижал ружейный ствол к щеке, чтобы сразу же сделать выстрел по мишени. После долгих лет он впервые вновь радовался своему орлиному зрению, забыв обо всем, что происходило вокруг. Он только и делал, что стрелял, заряжал и снова стрелял. Так провел он целый день за одним-единственным занятием, даже не задумываясь о том, чтобы съесть кусок хлеба и выпить глоток вина.
Когда к вечеру солнце уже клонилось к закату, выяснилось, что из всех стрелков он был самым лучшим. И поэтому, несмотря на глухой завистливый ропот солдат-наемников и горожан, состязавшихся за приз вместе с ним, никому не известный пришелец был избран королем стрелков.
Победителя провели к нарядной палатке, украшенной венками и развевающимися флажками. В ней вместе с другими знатными девушками-аристократками находилась самая красивая девушка города, дочка бургомистра. У счастливого победителя рябило в глазах и слегка дрожали колени, когда прелестная дева, мило покраснев и улыбаясь, встала со своего места, чтобы вручить ему призы: серебряный кубок, доверху наполненный блестящими золотыми гульденами, и новенькую двустволку, рукоять которой была изящно инкрустирована слоновой костью и перламутром. Девушка выучила маленькую речь, в которой должна была приветствовала его как короля, а себя назвать королевой. Но когда она увидела его открытые доверчивые глаза, восторженно пожирающие ее свежее юное личико, то смешалась и внезапно забыла все, что должна была сказать. Тут к ней на помощь пришел ее отец. Он провозгласил здравицу за короля стрелков, обязанного своей короной отнюдь не высокому рождению, а только собственным заслугам.
 |
Лукас Кранах старший. Ок.1525г. "Портрет Магдалены Саксонской" ************** |
Сначала он спросил, как ее зовут.
- Мое имя Сибилла Файнгольд1, - ответила девушка.
Затем был вопрос о семье. – Она единственный ребенок у своих родителей. Мать умерла несколько лет назад.
На вопрос Сибиллы, кто он и откуда пришел, им был дан уклончивый ответ. А когда девушка спросила, останется ли он у них в городе, то Йоргель, опьяненный победой и обильно выпитым вином, ответил, что покинет этот город только, если она лишит его всякой надежды на то, что когда-нибудь он сможет завоевать ее руку и сердце.
Прекрасная гордая аристократка, казалось, совсем не рассердилась на эти дерзкие речи, приняв их как должное. Опустив с притворной стыдливостью глаза, девушка ответила, что очень польщена этим любовным признанием господина короля, к которому тоже чувствует расположение. Но когда-то она дала себе обет, что пойдет к алтарю только с тем мужчиной, кто в предстоящей войне покроет себя воинской славой и отличится перед своим отечеством.
Йоргель, не подозревал, что это только хитроумная отговорка, ведь избалованная принцессочка считала безродного чужака намного ниже себя по положению. Этот холодный ответ прозвучал для него твердым обещанием будущего счастья.
- Он и не желает себе ничего лучшего, как завтра отправиться вместе с остальными в поход, а лавровый венок победителя не помешает ему метко целиться во врага из своего наградного ружья.
Он хотел бы только попросить дать ему перед походом на войну ручательство, что слова, которые она произнесла, были серьезны.
 |
Лукас Кранах старший. "Портрет Сибиллы Клевской".1526г. **************** |
Большего влюбленный юный король не мог и пожелать! И в совершенном упоении новым счастьем он показал себя таким веселым, любезным и обходительным, что совершенно очаровал всех своих подчиненных, включая и свою без пяти минут невесту. А когда при свете звезд он провожал свою даму сердца по темным улочкам к дому ее отца, она при прощании у дверей дома не смогла отказать ему в скромной просьбе и пылко поцеловала его своими нежными губками.
Однако, надежда новоиспеченного новобранца увидеть еще раз перед долгой разлукой свою возлюбленную не сбылась. Когда на следующее утро он вместе с другими маршировал в строю, уходя в поход, изнеженная барышня крепко спала. Барабанная дробь с улицы не потревожила ее утренний сон, и когда она вспоминала вчерашний праздник, то больше думала о том триумфе, который праздновала ее красота, чем тревожилась о добром юноше, быть может, посланном ею, на смерть.
А образ дочери бургомистра преследовал его на каждом шагу. И надежда на то, что он когда-нибудь сможет завоевать ее, воодушевляла Йоргеля на самые отчаянные подвиги. Деревенская девушка Хенхен даже и отдаленно не могла сравниться с прекрасной юной горожанкой, и он тысячу раз благодарил свою добрую крестную за то, что она дала ему возможность испытать такую страсть.
Разумеется, часто он должен был терпеть все тяготы и опасности тяжелого военного похода, затянувшегося до самой зимы. Но поскольку молодой солдат показывал чудеса смелости, то уже после первого сражения был произведен в лейтенанты, а после второго стал капитаном, и в этом чине принял участие в осаде вражеской столицы, которая длилась до самой весны. Все это время тоска по Сибилле не давала Йоргелю покоя, и ему удалось совершить безумный по смелости маневр. С отрядом храбрецов он прорвал оборону осажденных в самом слабом месте и проник в город. Вскоре последовала капитуляция, и был подписан мирный договор.
В тот же самый день в награду за этот беспримерный подвиг капитан Йоргель был произведен в полковники, и именно его послали к княжескому двору с радостной вестью об окончании войны. Он был принят там со всеми почестями, и к груди его прикололи высокий орден. Но все это счастье казалось ему ничтожным по сравнению с блаженством свидания со своей возлюбленной. Она предстала перед ним еще прекрасней, чем грезилась ему в отблесках бивачного костра.
 |
| Лукас Кранах старший. Ок.1525г. "Портрет Магдалены Саксонской". ********************** |
Намного охотнее она обручилась бы с одним из своих кузенов, равным ей по знатности и богатству, хотя эти разряженные господинчики и не захотели сменить свои шелковые куртки на воинские доспехи.
Вот почему в день свадьбы невеста была весьма уныла, что, впрочем, окружающие посчитали проявлением чрезмерной девичьей стыдливости.
Ее дурное настроение усилилось еще больше, когда супруг после того, как отшумели все празднества и настало время размеренной супружеской жизни, объявил ей, что собирается выйти в отставку и поступить на гражданскую службу. Боль, которую несет с собой война, вид умирающих солдат, сотнями беспомощно лежавших на поле брани, преследовали его даже во сне. И все почести, которые только можно завоевать мечом, не могут изгладить из его души этот ужас.
Молодая женщина, мечтавшая, что скоро станет супругой генерала или фельдмаршала, пусть и без родословной, была возмущена этим решением до глубины души. Ей совсем не хотелось иметь мужа, находившегося по рангу ниже ее отца, бургомистра. И когда Йоргель действительно занял скромную должность с небольшим начальным окладом, она недвусмысленно дала почувствовать супругу свое недовольство. Он объяснил себе эту ее слабость женским тщеславием, всегда стремящимся к блеску. Но часто думал о своей доброй скромной Ханне, которая любила его ради него самого. Впрочем, на службе, он быстро начал делать отличную карьеру, хотя, по всей видимости, на его жену это не производило ни малейшего впечатления.
Она относилась к своему любящему супругу, как к управляющему, которого из милости держат на службе. Позволяла себе колкие намеки на его низкое происхождение и бедность, и вместе с тем вела жизнь по своему вкусу, постоянно веселясь со своими кузенами на балах и банкетах и тратя немыслимые деньги на драгоценности и богатые наряды.
Хотя такое поведение жены больно ранило Йоргеля, он оправдывал ее тем, что она с детства была очень избалована и своенравна.
Двух маленьких девочек, которых она ему родила, жена поручила заботе и попечению своих слуг, забросив детей ради праздных развлечений. И когда те, заболев, умерли в один день, мать едва ли пролила по ним пару слезинок, а через неделю-другую уже веселилась на роскошном балу, на котором ее избрали королевой. Тут сердце мужа, которое раньше таяло при взгляде ее глаз, ожесточилось. И он решил разорвать путы, которые привязывали его к ней.
На следующее утро после того памятного бала он встал затемно, взяв из вещей лишь двустволку, выигранную когда-то, да мешочек, в котором хранил призовые гульдены. Жена, утомленная танцами, крепко спала. Йоргель вышел из дома, сказав слугам, что идет на охоту и не вернется до позднего вечера. Но пошел он не в лес, а направился прямиком к городским воротам, а выйдя из города, купил себе на первом же крестьянском подворье лошадь и поскакал в широкий мир, полный решимости никогда больше не возвращаться назад.
 |
| Лукас Кранах ст. "Влюбленная старуха" 1522 ******************* |
В новой молодой жизни ты смог только понять истину о том, что все воинские подвиги и мирные радости счастливым не делают, и даже в браке с обожаемой блестящей женой ты часто тосковал о своей доброй старой подруге. Но даже если бы тебе и удалось найти к ней снова дорогу, прежнее тихое счастье никогда больше не вернется, ведь крепкий мужчина в расцвете лет рядом со старой бабушкой будут представлять из себя странную пару. Твоя крестная, фея, сыграла с тобой злую шутку, позволив тебе осуществить свое дерзкое желание. Ну, поглядим, что еще принесет твоя неласковая новая жизнь…»
Предаваясь этим невеселым размышлениям, Йоргель продолжал свое бегство, нигде не останавливаясь. Заночевал в заброшенной хижине угольщика и поднялся ни свет ни заря, чтобы отправиться в путь дальше, желая как можно быстрей добраться до границ государства, чтобы наконец почувствовать себя свободным от возможной погони.
Проскакав несколько часов, он подъехал к замку, принадлежавшему одному из богатейших родов страны. Нынешний владелец благородного имени был ему хорошо знаком, ведь под его началом Йоргель воевал и был произведен им на поле боя в капитаны. Но все-таки встречаться со своим бывшим начальником снова он не хотел. Хотя граф был отважным солдатом и хорошим фельдмаршалом, но в армии его не любили, так как характер он имел жестокий и был крайне нетерпим к тем подчиненным, кто допускал малейшее небрежение своими обязанностями.
Вот почему беглец сильно смутился, увидав высокородного господина у ворот сада, разбитого вокруг замка. С ним были и два огромных волкодава, с которыми граф не расставался даже в военном походе. Почтительно приподняв шляпу в знак приветствия, Йоргель собирался проскакать мимо, однако, граф окликнул его как старого боевого товарища, вынудил сойти с коня и поинтересовался с необычной для него любезностью, куда тот держит путь.
Прежде чем Йоргель собрался с мыслями и смог придумать какую-нибудь внятную подходящую историю, он от сильного смущения вдруг выпалил всю правду, лишь в заключение попросив своего мрачного собеседника помалкивать и, если случится погоня, направить ее по ложному следу.
 |
Лукас Кранах старший. Фрагмент картины "Мадонна с младенцем". ************************** |
И не дав беглецу и минуты на размышления, граф взял его за руку и повел, как захваченного в плен противника, за железные ворота, которые сразу же запер за собой. Затем граф, подув в серебряный рожок, который висел у него на поясе, созвал все слуг и крепостных из хозяйственных построек и конюшен и представил им под чужим именем вновь прибывшего в качестве нового управляющего, которого они должны беспрекословно слушаться.
Когда наконец Йоргель остался один в своем новом жилище – небольшом домике по соседству с таким же домиком садовника, то не мог понять, спит он или бодрствует. Хотя новое убежище и казалось ему весьма почетным и надежным, но старая неприязнь к владельцу замка тотчас же проснулась в нем вновь и что-то говорило ему, что это благополучие долго не продлится.
Его работа оказалась легче, чем он представлял, поскольку все, с кем он имел дело, панически боялись графа, как злого врага. А страх заставлял прилагать все старания, выполняя свою ненавистную работу. И поэтому над всем замком и его окрестностями, подобно серому облаку, висела тяжелая гнетущая атмосфера. Нигде на полях не раздавался громкий смех или пение, а люди ходили, бросая друг на друга косые взгляды, как будто подозревали в ближнем своем либо наушника, либо соглядатая на службе у владельца замка.
Имя графини слуги тоже произносили озираясь, поэтому Йоргель, который лишь пару раз видел молодую женщину, да и то издалека, на балконе, считал, что и она, подобно графу, такая же жестокая и суровая. Поэтому он немало удивился, когда однажды утром, встав раньше обычного, повстречал на дорожке сада меж кустов тиса кроткую бледную женщину, ответившую на его скромное приветствие мягкой печальной улыбкой.
Он не осмелился заговорить с ней ни тогда, ни на следующее утро, когда как бы случайно опять попался ей на пути.
Его непреодолимо влекло в сад поутру, чтобы вновь и вновь увидеть ее прелестное молодое лицо, и однажды утром он отважился преподнести ей букет прекрасных роз, который перед этим тщательно составлял. Она, покраснев, поблагодарила, остановилась и обронила несколько слов, чье мягкое звучание заставило его сердце сильно забиться. А после того как она ушла, попрощавшись легким наклоном белокурой головки, он увидал, что к нему спешит старый садовник. Его лицо было очень встревоженным.
Йоргель подумал, что старик сейчас начнет браниться из-за сорванных роз, но тот, не говоря лишнего слова, потянул его в свой домик, запер за собой дверь и закрыл окна и лишь тогда обратился к молодому управляющему. Ему надо, мол, быть очень осторожным и впредь воздержаться от такого свободного обращения с госпожой графиней, ведь за куда меньшую вольность его предшественник с треском вылетел со своей должности. Граф при малейшем поводе к ревности ведет себя, как помешанный. Он держит свою несчастную супругу день и ночь взаперти в ее комнатах, как птичку в золотой клетке, да и будь на то его воля, не разрешал бы ей выходить в сад на несколько минут в утренние часы, - если бы не спал до полудня после ночных попоек. Поэтому бедная графиня поистине несет тяжелый крест. Поговаривают, что она вышла за графа без любви. Ее вынудили на этот брак честолюбивые родители, желавшие, чтобы их прелестная дочь-бесприданница сделала блестящую партию.
Йоргель, в котором билось сердце рыцаря, слушал эти объяснения с возрастающим возмущением. Старик хотел уберечь молодого управляющего от мести графа, узнай тот о встречах бедной пленницы с услужливым воздыхателем, но своей цели не добился. Образ молодой женщины, ее печальный взгляд и робкая улыбка отныне преследовали Йоргеля на каждом шагу. И день казался ему прожитым понапрасну, если он не начинал его с почтительного приветствия госпожи графини меж цветочных грядок сада, поймав мимолетный ответ с ее губ.
Понапрасну он ломал голову, как облегчить участь несчастной пленницы или даже освободить ее. Однако, это казалось совсем безнадежной затеей, и он бессильно сжимал кулаки и скрипел зубами, когда она снова попадалась ему с не высохшими слезами на длинных ресницах.
И вот однажды утром он застал молодую женщину безудержно плачущей, при его появлении она попыталась сдержать свои слезы, но не могла.
 |
| Школа Лукаса Кранаха ст. Портрет молодой женщины 26-ти лет. ************************* |
Они стояли в саду меж высоких густых фруктовых шпалер, где никакой любопытный взгляд не мог увидать их. Казалось, что искреннее сочувствие в этих простых словах лишило ее последних сил. Графиня прижала платочек к глазам и попыталась сесть на скамейку, стоящую в тени, но споткнулась и непременно упала бы, если бы его сильные руки не подхватили ее и не усадили на скамейку. Он опустился рядом с ней и поскольку женщина продолжала беспомощно всхлипывать, обнял ее, как плачущего ребенка, и стал нашептывать ей в ухо нежные слова утешения, прижимая вновь и вновь свои горячие губы к влажным вискам и щекам женщины.
Наконец, эти бурные ласки привели графиню в чувство, она перестала плакать и мягко, но решительно отстранилась от молодого человека. Тогда он опустился перед ней на колени и стал умолять о прощении за свою смелость. Все еще заплаканная, женщина попыталась ему улыбнуться и попросила подняться с колен. Она тоже встала и, когда они вместе медленно пошли по садовой дорожке, призналась ему в причине ее безудержного плача: супруг в пьяном угаре, что-то вообразив себе, напал на нее, схватил за волосы, угрожая при этом, что проткнет ей горло кухонным ножом, если она хоть на волосок даст ему повод для ревности.
Конечно же, сейчас, проспавшись, он будет всё отрицать, но ничто не спасет ее от повторения таких же припадков ревности, которые в конце концов завершатся кровавым концом. Ведь нет у нее защитника и друга, который освободил бы ее от этого постыдного рабства.
- Считает ли она, что он способен и достоин совершить для нее этот поступок? – спросил Йоргель, который во время ее рассказа то краснел, то бледнел.
Она не спешила с ответом, испытующе глядя на него. Поэтому он решился признаться ей в своей безграничной преданности и поклясться всеми святыми, что отдаст за ее спасение тело и душу, не желая для себя никакой награды, кроме той, которой она сама по своей милости удостоит его.
Это пылкое признание окончательно осушило слезы прелестной женщины, ее лицо запылало. Запинаясь, она призналась ему, что с первой их встречи почувствовала к нему нежную симпатию. Она со своей стороны уверена, что более преданного друга у нее никогда не будет и хотела бы навсегда отдаться под его защиту.
Однако надо действовать без промедления, поскольку она более ни часа не может быть уверена в том, что ее жизни ничто не угрожает. И если он серьезен в своем великодушном решении принять под свое покровительство ее несчастную жизнь, то пусть сегодня подумает о том, что и как можно сделать. А в эту полночь она встретится с ним в зале нижнего этажа замка и передаст ему ключи, которые вытащит у спящего супруга. Дальнейшее она поручает ему и милостивому Господу. Да будет он держать десницу свою над невинной жертвой и позволит ей побег и освобождение от невыносимых пут!
После этого графиня покинула его, бросив на него глубокий взгляд, обещавший так много счастья. Он же полагал себя на седьмом небе, ведь ему предстояло героическое приключение, в финале которого ждал приз, на который он и не надеялся даже в самых смелых своих мечтах. Целый день Йоргель провел в блаженном упоении, а его подчиненные считали, что господин управляющий с утра уже успел перебрать вина.
Но как бы ни парила в небесах его душа, голова оставалась ясной. Он осмотрительно подготовил все, что нужно было для ночного бегства: в соседней деревне заказал упряжку быстрых лошадей, объяснив, что едет по делам господина графа, привел в порядок отчетность по управлению, а затем в лихорадочном нетерпении стал ждать наступления полуночи. И когда пробил наконец урочный час, он вышел из своего домика и отправился к замку на встречу с графиней, стараясь оставаться незамеченным. Ночь была грозовой, что идеально подходило для их замысла. Двустволка висела у него за спиной, охотничий нож на поясе.
*** ** *** ** ***
 |
Лукас Кранах старший. "Мужской портрет". **************** |
Мгновение оба мужчины молча стояли друг напротив друга. Затем граф спокойно промолвил:
- Вы ищете мою жену, господин управляющий? Она будет очень жалеть, что не смогла Вас принять. Мне тоже неприятно разговаривать с Вами вместо нее, но буду краток: будьте добры сообщить мне, что Вы предпочитаете: или я попрошу Тираса и Тигра поздороваться с Вами, как Вы того заслужили, или.. – здесь он поднял свой длинный дорожный пистолет и скрытое бешенство внезапно прорезалось в его голосе – или я пристрелю Вас как бешеную собаку.
- Что первое, что второе, - парировал Йоргель, к которому вновь вернулось его хладнокровие, - пристало человеку, который так обесчестил свое благородное имя, что дурно обращается с беззащитной невинной женщиной. Однако, я прошу Вас, господин граф, подумать о том, что дело не такое простое, как кажется. И так легко Вам провернуть его не удастся. Даже если Вы натравите на меня своих псов и одновременно выстрелите, то можете просчитаться, так как целиться в темноте трудно, в то время как в каждом стволе моей двустволки находится по пуле, а у пояса нож. Если же в Вас осталась хоть капля чести и Вы вспомните, как два врага, у которых есть оружие, обычно решают такие вопросы, то давайте выйдем на улицу. Там шум от стрельбы не потревожит сон госпожи графини.
Мгновение граф, казалось, раздумывал. Затем он громко рассмеялся:
- Об этом сне Вам тревожиться не следует. – произнес он. – Впрочем, все равно. Поскольку Вы были солдатом, я забуду о том, что Вы не равны мне по рождению и я могу просто выпороть Вас, как крепостного мужика. Ну, пойдемте и быстро покончим со всем этим!
Он зашагал к открытой стеклянной двери, псы, как всегда, следовали за ним по пятам. У двери граф посторонился, давая Йоргелю выйти первым. Впрочем, тот от такой привилегии с подозрением отказался, постоянно размышляя над вскользь брошенными противником словами, что сон графини не может быть потревожен, и ужас охватывал его при мысли о страшном намеке в этих словах.
Однако, времени, чтобы задать вопрос, вертевшийся у него на языке, не было. Очень скоро они пришли на небольшую поляну, со всех сторон обсаженную старыми вязами. На ней граф остановился и произнес:
- Здесь! Поляна широка, а луна светит достаточно ярко, чтобы мы смогли прицелиться. Вон там встанете Вы, а тут – я. Чтобы Вы убедились, что я поступаю с Вами как благородный человек, поручаю Вам считать до трех. Куш2, Тирас! Происходящее тебя не касается!
Граф встал у отмеченного дерева, в то время как его противник отмерял шагами расстояние. Когда прозвучало «три!», оба нажали курок. Но раздался только один выстрел – из пистолета графа. Двустволка дала осечку, а владелец ее лежал, распростершись у корней темного дерева, и кровь стекала в песок из зияющей раны на бедре.
- Спокойной ночи, отважный рыцарь! – услышал он издевательский голос графа. – На этот раз я дарю Вам Вашу убогую жизнь. Впредь у Вас, наверняка, пропадет охота вызволять несчастных благородных дам из их темниц, ведь в те годы, что Вам осталось прожить, Вам скорее понадобится умение ходить на костылях, а не мотаться по белу свету с охотничьим ружьем, которое дает осечку как раз тогда, когда Вы в нем отчаянно нуждаетесь. Прощайте и передавайте привет от меня Вашей супруге! Сюда, Тирас, Тигр!
И с оглушительным хохотом, заглушившим вой обоих псов, мрачная фигура графа исчезла в тени высоких деревьев.
Побежденный так позорно, Йоргель сейчас находился в самом плачевном состоянии души и тела. Он лежал на мокром гравии и проклинал тот час, когда нелегкая занесла его в этот замок, а заодно и всю свою вторую молодость – со всеми ее радостями и горестями. Боль в раздробленном бедре, что становилась все нестерпимей, и струящаяся из раны кровь не оставляли сомнений, что конец его близок. И вот он должен сейчас умереть - с мучительным осознанием того, что виновен в смерти благородной женщины.
Ведь если ее муж и не задушил ее в первом припадке бешенства, то несомненно приблизит печальный конец своей супруги, сделав обращение с ней еще более невыносимым.
А он, Йоргель, даже и не любил эту женщину по-настоящему. Он просто был тронут до глубины души ее горем и ослеплен тщеславным желанием стать рыцарем высокородной дамы. И сейчас острее, чем когда-либо, он понял, что любил только свою добрую скромную женушку. Сейчас, когда он делал последние вздохи в своей жизни, она была далеко от него. А он не мог даже поблагодарить ее за всю любовь и доброту, которую она дарила ему в его первой жизни, не мог попросить у нее прощения за то, что без нее отправился к источнику молодости.
- О, Ханна! – произнес он с глубоким вздохом. – Если бы добрая фея, моя крестная, смогла привести тебя ко мне хоть на несколько мгновений, чтобы я вновь мог услышать твой голос, подержал твою руку в своей, а затем заснул вечным сном, утешаясь тем, что эта милая дорогая рука закроет мне глаза…
И тут он услышал, как совсем рядом с ним кто-то произнес:
- Что за вздор ты тут болтаешь, Йоргель! Я здесь, с тобой. Для этого нам не нужна никакая крестная. И вместо того, чтобы закрывать глаза, ты бы лучше их наконец открыл! Знаешь, который сейчас час? Ты проспал до полудня от своих волшебных капель. А если бы не боль в ноге, разбудившая тебя, то проспал бы еще дольше. Ну, давай же, поднимайся наконец. Сегодня воскресенье, и наша Мария с детьми придет к нам на обед. Ты что, совсем забыл об этом? Ее муж подстрелил накануне зайца и принес нам его на кухню. Что ты так уставился на меня? Тебе что, волшебные капли в голову ударили?
Йоргель выпрямился в постели и старался осознать происходящее.
- Ну вот же, только что был выстрел, ночь, пистолет графа, - бормотал он себе под нос. И рана в бедре – это что, действительно только моя старая подагра? Ох, жена, никогда бы не подумал, что буду так радоваться проклятым болям в ноге, чтобы только рядом со мной была моя старушка, а не молодая графиня. Дай на тебя посмотреть, женушка! Я хочу тебе сказать, Хенхен, что сегодня ты мне видишься такой же прелестной, как сорок лет назад, хотя и нет у тебя под старым чепцом таких золотых волос, как у моей второй жены Сибиллы. А сейчас скажи мне, что ты прощаешь мне все мои измены, и в знак примирения подари мне поцелуй. Он меня осчастливит во сто крат больше, чем все поцелуи бедной графини.
- Боже Всемилостивый! – воскликнула старая женщина, слабо сопротивляясь объятьям и поцелуям своего мужа. – Я действительно думаю, что ты тронулся рассудком, старый! Несешь такую чушь, как в дни нашей свадьбы. Как будто ты действительно искупался в источнике молодости, о котором напела тебе твоя крестная.
Тут Йоргель отпустил ее и ответил с улыбкой, поглаживая ноющую ногу:
- Да, Хенхен, да, старушка. Я ощущал действие живительного источника на своем старом теле. И мне это пошло на пользу, потому что вылечило меня от моей глупости, за что я буду вечно благодарен моей крестной. Что со мной случилось, я расскажу за обеденным столом, когда мы вместе с детьми будем есть зайца. Пусть это послужит уроком и для остальных, что недовольны тем, что каждый возраст имеет свои заботы. Для тех, кто не знает, что нужно благодарить Господа, если мучит только подагра в суставах, а не угрызения нечистой совести.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Файнгольд (“Feingold”) – нем. "чистое золото». Говорящая фамилия, в которой слышится ирония.
2. «Куш!» - «Ложись! Лежи!» - приказание собаке, чтобы она легла и лежала на месте, пока ее не позовет хозяин (охотн.)
1. Файнгольд (“Feingold”) – нем. "чистое золото». Говорящая фамилия, в которой слышится ирония.
2. «Куш!» - «Ложись! Лежи!» - приказание собаке, чтобы она легла и лежала на месте, пока ее не позовет хозяин (охотн.)
Иллюстрации:
Лукас Кранах старший (1472-1553)
АВТОРСКИЙ ПЕРЕВОД. КОПИРОВАНИЕ/ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ТЕКСТА ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С СОГЛАСИЯ
АВТОРА
*****
Комментариев нет:
Отправить комментарий