ПО СЛЕДАМ СКАЗОК ВИЛЬГЕЛЬМА ГАУФА. "СТИНФОЛЬСКАЯ ПЕЩЕРА"

Гануш Швайгер (Hanuš Schwaiger). Стинфольская пещера. 1912
*****************************

"На одном из затерянных в море скалистых рифов, что относятся к Шетландским островам, много лет назад жили два рыбака. С молодых лет они были сиротами, не имели ни родителей, ни родственников. Долгие-долгие годы их связывала самая крепкая дружба. Совместными усилиями они приобрели лодку, которой взаимно пользовались в добром согласии. ..Разница в возрасте у них была несущественной, но их характеры и темперамент были настолько различны, как различны меж собой тюлень и сайда.
Один из них, по имени Пети Винвиг, был коренастым теленком с тяжелой головой, широкого телосложения, похожий на голландца. Его полные щеки цвели розами..."1.

Нет, это не новое прочтение или чересчур вольный перевод сказки Гауфа. Это шотландское предание о пещере Никкура, рассказанное уже давно позабытым писателем Р. П. Джилли /Robert Pearse Gillies (1788-1858)/, современником и другом знаменитого Вальтера Скотта в его очень известной когда-то книге "Рассказы путешественника к Арктическому океану" ("Tales of a voyager to the Arctic ocean"), изданной в 1826г. в Лондоне.

Когда-то, в стародавние времена, слухами о «Кармильхане» была полна вся Шотландия.

Корабль под этим именем с огромным грузом золота затонул в сильный шторм где-то у одного из Шетландских островов, что лежат к северо-востоку от Шотландии. 

Люди утверждали, что был это вовсе не шторм, а Божья кара, ибо вели корабль отъявленные негодяи, продавшие черту душу. И не случайно затонул «Кармильхан» именно там, на скалистых рифах Шетландского архипелага, — когда-то возвышались на них алтари, где викинги поклонялись своим странным злым божествам. С тех пор экипаж погибшего корабля появляется время от времени близ места своей гибели, будоража своим появлением алчных людей, желаюших во что бы то ни стало выведать у мертвецов тайну клада. Впрочем, доступ к сокровищам корабля будет открыт, если согласишься ты продать свою душу нечистой силе. И многие, очень многие, не возвращаются с тех скал, соблазнившись богатствами. Их часто видят потом среди экипажа призрачного «Кармильхана»: нет покоя мертвым, обречены они до Судного дня охранять золото погибшего корабля, выходя на сушу из пучины морской под заунывное пение церковных псалмов. Рассказы о встречах с «Кармильханом» живы среди шотландских моряков и поныне... До сих пор известна в народе напевная «Баллада о Кармилхане» (The Ballad of Carmilhan).

Сказочная новелла «Стинфольская пещера» из последнего альманаха сказок (1827г.) представляет собой вольную обработку В.Гауфом шотландской баллады “The Nikkur Holl", рассказанной Р.П.Джилли.

Это самая мрачная сказка Гауфа. С ней не может сравниться даже жутковатый «Корабль привидений», в котором счастливый конец венчает череду страшных событий, разворачивающихся во время всего повествования.

Действие, происходящее на одном из островов Шотландии, неуклонно ведет героев к катастрофе, из которой нет выхода и у которой нет счастливого конца.

Каспар Штрумпф и Вильм Фальке – два простых рыбака, что «жили в мире и согласии». У них и имена простые и "говорящие". Толстенького благодушного Каспара зовут "Штрумпф", что по-немецки означает "носок, чулок", а его порывистого долговязого товарища - "Фальке" - "сокол".

Раздор между этими столь не похожими друг на друга приятелями "не разлей вода" возникает благодаря алчности Фалька, который хотел бы стать очень богатым, и лучше всего без усилий – благодаря какому‑нибудь необычайному счастливому случаю. Его желание, кажется, вот-вот исполнится, когда на берегу моря ему под ноги сам собой подкатывается золотой шарик. В игру вступают потусторонние силы, и Фальке узнает, что на дне морском, здесь, совсем рядом, в Стинфольской пещере, погребен затонувший корабль, доверху груженный золотом. Он совсем близко, стоит лишь выполнить пару странных условий, и богатство придет к тебе.

Странны персонажи этой сказочной новеллы, странны их речи и поступки, но неизбежен финал: в погоне за богатством и чужим золотом Фальке гибнет. Он пропадает без вести, очевидно, погибнув в пучине морской, как когда-то и сам корабль со всеми людьми на нем, а все потому, что забыл себя, забыл своего друга, отрекся от своего предназначения простого рыбака, жившего в гармонии с собой и окружающим миром.

Мораль этой зловещей сказки проста: хорошо подумай, прежде чем следовать своим желаниям, - они могут привести тебя в ад.



Солнце всходит над морем иначе, чем где-то:
Этот берег сырой, как Осанна тоске.
И все так же минует холодное лето,
Не оставив следа на намокшем песке.

И дыхание ветра укажет дорогу
В неприютное море. Удел рыбака: 
О хорошем улове молиться, но Богу
Нет порою забот о судьбе бедняка.

И в мечтах о богатстве не сыщешь покоя;
Рой навязчивых мыслей становится злей,
Зная, сколько сокровищ смывало волною
С борта гибнущих в море седых кораблей.

Кто-то шепчет во сне непонятное слово;
Наяву эти звуки доносит прибой.
Ты уже не боишься зловещего зова.
Что же будет, Вильм Коршун, скажи мне, с тобой?

«Кармильхан», - выдыхает устало пучина,
«Кармильхан», - вторит голос в пугающих снах.
И погибель уже принимает личину
Незнакомого старца на лодке в волнах.

И седой чертознай рассказал об обряде, 
Что поможет постичь суть зловещего сна,
Помогая узнать о таинственном кладе,
Чью частицу к ногам выносила волна.

«Кармильхан» назывался богатый корабль, 
У Стинфольской пещеры ушедший на дно,
Чьи сокровища нынче лишь рыбы и крабы
Созерцают бесцельно, другим не дано.

«Стоит только нырнуть в неспокойное море,
Станет дивно богатым любой человек.
У фортуны извечно прибудет в фаворе.
Для безбедных преград не бывает вовек!»

Ты запомнил слова корабля капитана,
Что явился на твой несмолкающий зов.
Опасенья отбросив, за клад «Кармильхана»
Ты и жизнью уже поплатиться готов.

Отблеск древнего золота слепит сильнее
Света солнца, вершащего путь в небесах.
Только праведность в холод тебя не согреет,
Ведь не ей разжигают огонь в очагах…

Одному непосильно подобное дело. 
Твой последний товарищ - добрейший Каспар - 
Умолял отступиться, но тщетно: предела
Не узнают под властью погибельных чар.

Одержимый желанием большого богатства
Ты ныряешь в пучину, ведомый мечтой…
Но пополнилось снова проклятое братство;
И сомкнулась вода над твоей головой.

Продается душа, обрываются жизни,
Корабли истлевают на сумрачном дне…
Крики чаек в закате - последняя тризна
По навеки оставшимся в илистом дне.

Автора стихов, к сожалению, не знаю. 


                                                                                                    

ПРИЛОЖЕНИЕ
ПЕЩЕРА ШТИНФОЛЛЯ

Вот и сама сказка. Она не очень велика. 
Она неоднократно переводилась на русский язык. 
Среди ее переводчиков
С.К.Апт, И.С.Татаринова, М.А.Полиэвктов..
Пусть здесь она будет в самом первом переводе 
на русский язык - Николая Алексеевича Полевого (1842г.)
Иллюстрации художника Служаева В. 



Die Höhle von Steenfoll. 1827.
(Eine schottländische Sage)
 из цикла «Трактир в Шпессарте»

На одном из скалистых островов в Шотландии много лет тому назад жили в счастливом согласии два рыбака. Оба были неженаты, не имели даже никаких родственников, и их общая работа, хотя и разного рода, кормила их обоих. По возрасту они были довольно близки друг к другу, но внешним видом и характером походили друг на друга не больше, чем орел и тюлень.

Каспар Штрумпф был низенький, толстый человек, с широким, жирным и круглым как полная луна лицом и добродушно смеющимися глазами, которым, по-видимому, были не знакомы горе и забота. Он был не только жирен, но и сонлив и ленив, и поэтому ему достались домашние работы, стряпня и печение, вязание сетей для собственной рыбной ловли и на продажу, а также большая часть обработки их маленького поля. 

Совершенной противоположностью был его товарищ, длинный и худощавый, со смелым ястребиным носом и быстрыми глазами. Он был известен как самый деятельный и самый счастливый рыбак, самый предприимчивый охотник за птицами и пухом, прилежнейший на острове земледелец, и притом как самый скупой торговец на рынке в Кирхвалле2 . 
Но так как его товары были хороши и торговля без обмана, то все охотно имели с ним дело, и Вильгельм3 Фальке (так его звали соотечественники) и Каспар Штрумпф, с которым первый, несмотря на свою алчность, охотно делил свою трудно приобретенную выручку, имели не только хорошее пропитание, но и были на пути к достижению известной степени благосостояния. 

Но одно благосостояние было не тем, что соответствовало алчному характеру Фальке. Он хотел сделаться богатым, очень богатым, и так как он скоро понял, что обычным путем прилежания обогащение наступает не очень скоро, то остановился наконец на мысли, что он должен достичь своего богатства каким-нибудь необыкновенным, счастливым случаем. 

Так как эта мысль уже овладела его пылкой, кипучей душой, то он уже ничем другим не интересовался, и говорил об этом с Каспаром Штрумпфом как о какой-нибудь известной вещи. Последний, считавший за святую истину все, что говорил Фальке, рассказал об этом своим соседям, и скоро распространился слух, что Вильгельм Фальке или действительно дал за золото письменное обязательство дьяволу, или же получил предложение к этому от владыки ада.

Хотя сначала Фальке осмеивал эти слухи, но постепенно ему стала нравиться мысль, что какой-нибудь дух может некогда открыть ему клад, и он перестал противоречить, если его соотечественники подсмеивались над ним. Хотя он все еще продолжал свое занятие, но с меньшим усердием, часто терял большую часть времени, которое прежде обыкновенно проводил в рыбной ловле или других полезных работах, на бесцельную попытку какого-нибудь похождения, благодаря которому он вдруг должен был разбогатеть. 

На его несчастье, когда он однажды стоял на пустынном берегу и в неопределенной надежде смотрел на волнующееся море, как будто оттуда ему должно было прийти великое счастье, большая волна подкатила к его ногам среди массы вырванного мха и камней желтый шарик, золотой шарик.


Вильгельм стоял как очарованный. Итак, его надежды не были пустыми мечтами: море подарило ему золото, прекрасное, чистое золото, вероятно, остатки тяжелого слитка, который волны на дне морском размельчили до величины ружейных пуль. И теперь его воображению ясно предстало, что некогда где-нибудь у этого берега должен был разбиться богато нагруженный корабль и что ему предназначено достать погребенные в недрах моря сокровища. 

С тех пор это сделалось его единственным стремлением. Старательно скрывая свою находку даже от своего друга, чтобы и другие не нашли след его открытия, он ничего другого не стал делать и проводил дни и ночи на этом берегу, где забрасывал не свою сеть за рыбами, а специально для этого приготовленную лопатку -- за золотом. 

Но он ничего не находил, кроме бедности, потому что сам он уже ничего не зарабатывал, а вялых трудов Каспара не хватало, чтобы прокормить их обоих. В поисках больших сокровищ исчезло не только найденное золото, но постепенно и все имущество холостяков. Как прежде Штрумпф молча предоставлял зарабатывать лучшую часть своего пропитания Фальке, так и теперь он молча и без ропота переносил то, что бесцельная деятельность Фальке отнимала ее у него. Но это кроткое терпение друга было тем, что только еще сильнее побуждало Фальке продолжать свои неутомимые поиски богатства. Но что делало его еще более деятельным -- это то, что каждый раз, когда он ложился отдыхать и его глаза закрывались для сна, что-то шептало ему на ухо какое-то слово; хотя ему казалось, что он слышит его очень ясно, и каждый раз оно было одним и тем же, однако он никогда не мог запомнить его. Хотя он не знал, что общего с его теперешним стремлением может иметь это обстоятельство, как ни странно оно было, но на такой характер, как у Вильгельма Фальке, должно было влиять все, и этот таинственный шепот помогал ему укрепляться в уверенности, что ему предназначено большое счастье, которое он надеялся найти только в куче золота.

Однажды на берегу, где он нашел золотой шар, его застигла буря, и ее сила заставила его искать убежища в близлежащей пещере. Эта пещера, которую жители называли пещерой Штинфолля, состояла из длинного подземного хода, открывающегося двумя отверстиями к морю и оставляющего свободный проход волнам, которые беспрестанно, с сильным ревом и пенясь, пробиваются через него. Пещера была доступна только в одном месте, а именно через расселину сверху, но в нее редко вступал кто-нибудь другой, кроме шаловливых мальчиков, потому что к опасностям собственно места присоединялась еще молва о нечистой силе. 

Вильгельм с трудом спустился в нее и сел приблизительно на глубине двенадцати футов от поверхности, на выступе под нависшим обломком скалы. Имея под ногами бушующие волны, а над головой разъяренную бурю, он погрузился здесь в свое обычное течение мыслей -- о разбившемся корабле и что за корабль мог бы это быть, потому что, несмотря на все свои расспросы, он даже от самых старых жителей не мог получить сведений ни о каком разбившемся на этом месте корабле. 

Как долго сидел он так, он сам не знал; но когда он наконец пробудился от своих грез, то заметил, что буря прошла. Только он хотел подняться наверх, как из глубины раздался голос, и слово Кар-миль-хан вполне ясно достигло его уха. 
В испуге он вскочил и взглянул вниз, в пустую пропасть. 
"Великий Боже! -- закричал он. -- Это то слово, которое преследует меня во сне! Ради неба, что оно может значить?" -- "Кар-миль-хан!" -- как вздох, раздалось еще раз из пещеры, когда он одной ногой уже покинул расселину и как испуганная лань побежал к своей хижине.
   
Между тем Вильгельм не был трусом. Это произошло только неожиданно для него, а кроме того, жажда денег была в нем слишком могущественна, чтобы какой-нибудь признак опасности мог испугать его продолжать путь по опасной дороге. 

Однажды, когда он поздно ночью при лунном свете удил против пещеры Штинфолля своей лопаткой сокровища, она вдруг за что-то зацепилась. Он стал тащить изо всех сил, но масса оставалась неподвижной. Между тем поднялся ветер, черные тучи стали заволакивать небо, лодка сильно качалась и грозила опрокинуться. Но Вильгельм не боялся. Он тянул и тянул, пока не прекратилось сопротивление, и так как он не чувствовал никакой тяжести, то подумал, что его веревка оборвалась. Но в то самое время, когда тучи стали собираться над месяцем, на поверхности показалась круглая черная масса и раздалось преследовавшее его слово Кармильхан. Он поспешно хотел схватить эту массу, но так же скоро, как он протянул к ней руку, она исчезла в темноте ночи, а только что разразившаяся буря принудила Вильгельма искать убежища под ближайшей скалой. Здесь он заснул от усталости, чтобы, измучившись от неудержимого воображения, во сне снова испытать мучения, которые днем его заставляло переносить его неутомимое стремление к богатству.
  
Когда Фальке проснулся, первые лучи восходящего солнца падали на спокойное теперь зеркало моря. Он уже хотел опять приняться за обычную работу, как увидел, что издали что-то подходит к нему. Скоро он узнал лодку и в ней человеческую фигуру. Но что возбудило его величайшее изумление, так это то, что судно подвигалось вперед без парусов или весел, хотя носом было направлено к берегу, причем сидевшая в нем фигура нисколько, казалось, не заботилась о руле, если и был вообще руль. Лодка подходила все ближе, и наконец судно остановилось около Вильгельма.


Человек, сидевший в нем, оказался маленьким, сморщенным, старым карликом, одетым в желтое льняное платье, в красный торчащий кверху ночной колпак, с закрытыми глазами и неподвижный, как высохший труп. Напрасно окликнув и толкнув его, Вильгельм уже хотел прикрепить к лодке веревку и отвести ее, как человек открыл глаза и начал шевелиться, но так, что это навело ужас даже на смелого рыбака.
   
-- Где я? -- после глубокого вздоха спросил он по-голландски у Фальке, который от голландских рыболовов сельдей немного научился их языку.
   
Вильгельм назвал ему имя острова и спросил, кто же он и что привело его сюда.
   
-- Я еду посмотреть на "Кармильхан".
   
-- "Кармильхан"! Ради Бога! Что это такое? -- воскликнул жадный рыбак.
   
-- Я не даю никакого ответа на вопросы, которые мне предлагают таким образом, -- возразил человечек с видимым страхом.
   
-- Ну, -- закричал Фальке, -- что же такое Кармильхан?
   
-- "Кармильхан" теперь ничто, но некогда это был прекрасный корабль, нагруженный золотом больше, чем какой-либо другой корабль.
   
-- Где он пошел ко дну и когда?
   
-- Это было сто лет тому назад, а где -- я не знаю точно. Я еду, чтобы отыскать это место и выловить погибшее золото. Если будешь помогать мне, то мы поделим находку.
   
-- От всего сердца! Скажи мне только, что я должен делать!
   
-- То, что ты должен делать, требует мужества. Ты должен как раз в полночь отправиться в самое дикое и пустынное место на острове, взяв с собой корову, которую ты там должен зарезать и дать кому-нибудь завернуть себя в ее свежую кожу. Твой спутник должен затем положить тебя на землю и оставить одного. Прежде чем пробьет час, ты узнаешь, где лежат сокровища "Кармильхана".
   
-- Так именно погиб телом и душой сын старого Энгроля! -- с ужасом воскликнул Вильгельм. -- Ты злой дух, -- продолжал он, поспешно гребя прочь, -- ступай в ад! Я не могу иметь с тобой никакого дела!
   
Человечек заскрежетал зубами, забранился и послал вслед ему проклятие, но рыбак, взявшийся за оба весла, скоро был от него на расстоянии голоса, а обогнув скалу, исчез и из вида.
   
Открытие, что злой дух старался сделать его алчность полезной для себя и золотом заманить его в свои сети, не исцелило ослепленного рыбака. Напротив, он стал думать, что можно воспользоваться содействием желтого человека, не предавая себя дьяволу. Продолжая удить у пустынного берега золото, он пренебрегал благосостоянием, которое представляли для него богатые уловы рыбы в других местах моря, равно как всеми другими средствами, на которые прежде он обращал свое внимание. 
Изо дня в день все глубже погружался он вместе с товарищем в бедность, пока наконец не стал часто являться недостаток в самых необходимых жизненных потребностях. Но хотя это разорение нужно было приписать целиком упрямству Фальке и его ложной страсти, и пропитание обоих досталось теперь на долю одного Каспара Штрумпфа, однако последний никогда не делал Фальке ни малейшего упрека, он даже все еще оказывал ему ту же покорность, то же доверие к его превосходному уму, как в то время, когда его предприятия всегда удавались. 
Это обстоятельство значительно увеличивало страдания Фальке, но еще больше заставляло его искать золото, потому что он надеялся вознаградить им и своего друга за его теперешние лишения. При этом его во сне все еще преследовал дьявольский шепот слова Кармильхан. Нужда, обманчивое ожидание и алчность довели его наконец до какого-то безумия, так что он действительно решил сделать то, что советовал ему человечек, хотя по старому преданию хорошо знал, что этим он предавал себя темным силам.
   
Все возражения Каспара были напрасны. Фальке становился только горячее, чем больше Каспар умолял его отказаться от своего отчаянного предприятия. И добрый, слабый человек согласился наконец сопровождать Фальке и помочь ему исполнить свой план. Сердца обоих болезненно сжались, когда они обвязывали веревку вокруг рогов прекрасной коровы, их единственного имущества, которую они вырастили из теленка и которую всегда отказывались продать, потому что не могли решиться видеть ее в чужих руках. Но злой дух, овладевший Вильгельмом, подавлял теперь в нем все лучшие чувства, а Каспар ни в чем не мог противиться ему.
   
Это было в сентябре, и длинные ночи долгой шотландской зимы уже начались. Ночные облака тяжело катились от сурового вечернего ветра и нагромождались, как ледяные горы в Мальстрёме4, глубокий мрак наполнял ущелья между горами и сырыми торфяными болотами и мрачные русла потоков смотрели черно и страшно, как адские пасти. Фальке шел впереди, а Штрумпф следовал за ним, дрожа от своей смелости, и слезы наполняли его грустный взор всякий раз, как он смотрел на бедное животное, которое с таким полным доверием и бессознательно шло навстречу своей скорой смерти; она должна была достаться ему от руки, доставлявшей ему до сих пор пропитание. 

С трудом вошли они в узкую, болотистую горную долину, местами поросшую мхом и вереском, усеянную большими камнями и окруженную дикой горной цепью, которая терялась в седом тумане и куда редко поднималась человеческая нога. По зыбкой почве они приблизились к большому камню, который стоял посредине и с которого с криком полетел в вышину испуганный орел. Бедная корова глухо заревела, как будто сознавая ужас этого места и предстоявшую ей участь. Каспар отвернулся, чтобы вытереть у себя быстро потекшие слезы. Он взглянул вниз на отверстие в скале, через которое они взошли и откуда слышен был отдаленный прибой моря, а затем они поднялись на вершины гор, окруженные черным как уголь облаком, из которого время от времени слышно было глухое рокотание. Когда Каспар опять оглянулся на Вильгельма, последний уже привязал бедную корову к камню и стоял с поднятым вверх топором, собираясь убить доброе животное.
   
Этого было слишком много для решения Каспара покориться воле своего друга. Ломая руки, он бросился на колени.
   
-- Ради Бога, Вильгельм Фальке, -- закричал он отчаянным голосом, -- пощади себя, пощади корову! Пощади себя и меня! Пощади свою душу! Пощади свою жизнь, а если тебе нужно искушать так Господа, то подожди до завтра и принеси в жертву лучше другое животное, а не нашу милую корову!
   
-- Каспар, с ума ты сходишь? -- закричал Вильгельм как помешанный, все еще размахивая в воздухе топором. -- Я должен пощадить корову и умереть с голода?
   
-- Тебе не придется умереть с голода, -- отвечал Каспар решительно. -- Пока у меня есть руки, ты не умрешь с голода. Я буду работать для тебя с утра до ночи. Только не лишай себя спасения своей души и оставь жить бедное животное!
   
-- Тогда возьми топор и разбей мне голову! -- закричал Фальке отчаянным голосом. -- Я не уйду с этого места, пока у меня не будет того, что я желаю! Можешь ли ты достать мне сокровища "Кармильхана"? Могут ли твои руки заработать больше, чем на самые жалкие жизненные потребности? Но они могут прекратить мое горе -- иди и принеси меня в жертву!
   
-- Вильгельм, убей корову, убей меня! Мне все равно, ведь я забочусь только о твоем спасении. Ведь это алтарь пиктов, и жертва, которую ты хочешь принести, принадлежит мраку!
   
-- Я ничего подобного не знаю! -- воскликнул Фальке, дико смеясь, как человек, решившийся не знать ничего, что могло бы отклонить его от его намерения. -- Каспар, ты сходишь с ума и сводишь меня, но тогда, -- продолжал он, отбросив от себя топор и взяв с камня нож, как будто хотел пронзить себя, -- тогда оставь корову вместо меня!
   
В одно мгновение Каспар был около него, вырвал у него из руки смертоносное оружие, схватил топор, высоко размахнулся им в воздухе и с такой силой опустил его на голову возлюбленного животного, что оно без содроганий упало мертвым к ногам своего хозяина.
   
За этим быстрым поступком последовала молния, сопровождаемая ударом грома, а Фальке пристально посмотрел на своего друга глазами, какими взрослый с удивлением посмотрел бы на ребенка, решившегося сделать то, на что сам он не осмелился. Но Штрумпф, казалось, не был ни испуган громом, ни смущен неподвижным изумлением своего товарища. Не говоря ни слова, он набросился на корову и начал снимать с нее кожу. Когда Вильгельм немного опомнился, он стал помогать ему в этом занятии, но с таким же видимым отвращением, как прежде страстно желал совершения жертвы. Во время этой работы собралась гроза, в горах загремел сильный гром, и страшная молния стала извиваться вокруг камня и по мху ущелья, в то время как ветер, который еще не достиг этой высоты, наполнял диким завыванием нижние долины и берег. Когда кожа наконец была снята, оба рыбака уже промокли до костей. Они расстелили ее на земле, и Каспар завернул и крепко завязал в нее Фальке, как последний приказывал ему. Только после этого бедняга нарушил продолжительное молчание и с состраданием глядя на своего ослепленного друга спросил дрожащим голосом:
   
-- Могу ли я еще хоть что-нибудь сделать для тебя, Вильгельм?
   
-- Ничего больше, -- отвечал тот. -- Прощай!
   
-- Прощай! -- отвечал Каспар. -- Да будет с тобой Господь и да простит Он тебе, как это делаю я.


Это были последние слова, которые Вильгельм слышал от него, потому что в следующую минуту Каспар исчез в увеличивавшейся все время темноте. И в то же мгновение разразилась одна из самых страшных грозовых бурь, какую только Вильгельм когда-либо слышал. Она началась молнией, показавшей Фальке не только горы и скалы в непосредственной близости к нему, но и долину под ним, вместе с пенящимся морем и рассеянными в заливе скалистыми островами, между которыми он как будто заметил появление большого странного корабля без мачт, в то же мгновение опять исчезнувшего в черной мгле. Удары грома сделались оглушительными. Масса обломков скалы скатывалась с гор и грозила убить Вильгельма. Дождь полил в таком количестве, что узкая болотистая долина в одно мгновение наводнилась глубоким потоком, который скоро стал доходить до плеч Вильгельма. К счастью, Каспар положил его верхней частью тела на возвышение, а то ему пришлось бы сразу захлебнуться. Вода поднималась все выше, и чем больше Вильгельм напрягал силы, чтобы освободиться из своего опасного положения, тем крепче облегала его кожа. Он напрасно кричал вслед Каспару. Каспар ушел далеко. Призывать в своей беде бога Вильгельм не осмеливался, и его охватил ужас, когда он захотел умолять те силы, во власть которых он отдавался.
   
Вода уже проникала ему в уши, уже касалась края губ. "Боже! Я погиб!" -- закричал он, почувствовав, что поток заливает его лицо, но в то же мгновение до его слуха слабо дошел звук как бы от близкого водопада, и тотчас его рот опять был открыт. Поток пробил себе дорогу через камни. Так как в то же время дождь немного уменьшился и глубокая мгла неба немного рассеялась, то уменьшилось и его отчаяние. Казалось, к нему вернулся луч надежды. Но хотя он чувствовал себя истощенным словно смертельной борьбой и страстно желал избавления от своего плена, однако цель его отчаянного стремления еще не была достигнута, и вместе с исчезнувшей непосредственной опасностью жизни в его грудь возвратилась и жадность со всеми ее фуриями. Убежденный, что он должен терпеть свое положение до конца, чтобы достигнуть своей цели, он притих и от холода и утомления впал в крепкий сон.
   
Он проспал, вероятно, около двух часов, когда холодный ветер, пробежавший по его лицу, и шум как бы от приближавшихся морских волн пробудили его от счастливого самозабвения. Небо снова омрачилось. Молния, как та, которая сопровождала первую бурю, еще раз осветила местность вокруг, и ему опять представилось, что он заметил странный корабль, который, казалось, висел теперь на высокой волне, близко от утеса Штинфолля, а потом внезапно устремился в пропасть. Он все еще пристально смотрел за призраком, потому что беспрерывное сверкание молнии освещало теперь море, как вдруг из долины поднялся водяной столб вышиной с гору и с такой силой бросил Вильгельма о скалу, что он потерял сознание.
   
Когда он опять пришел в себя, непогода утихла, небо было ясно, но зарница все еще продолжалась. Он лежал близко от подошвы горы, которая окружала эту долину, и чувствовал себя настолько разбитым, что едва мог пошевелиться. Он услыхал более тихий шум прибоя и среди него торжественную музыку, как бы церковное пение. Сначала эти звуки были так слабы, что он счел их за обман. Но они стали раздаваться снова и каждый раз яснее и ближе. Наконец Вильгельму показалось, что он как будто может различить в них мелодию псалма, которую прошлым летом слышал на одном голландском рыболовном судне.
   
Он стал различать и голоса. Ему казалось, что он слышит даже слова этой песни. Голоса были теперь в долине, и когда он с трудом придвинулся к камню и положил на него голову, он действительно заметил шествие человеческих фигур, от которых шла эта музыка и которые двигались прямо на него. Печаль и страх лежали на лицах этих людей, и с их одежды капала, по-видимому, вода. Теперь они были близко от него, и их пение смолкло. Во главе было несколько музыкантов, затем несколько моряков, а сзади шел большой, сильный человек в старомодной, богато украшенной золотом одежде, с мечом сбоку и длинной, толстой, с золотым набалдашником, испанской камышовой тростью в руке. Слева от него шел негритенок, время от времени подававший своему господину длинную трубку, из которой тот делал несколько торжественных затяжек, а затем шел дальше. Он остановился как раз перед Вильгельмом, и по обе стороны от него стали другие, менее великолепно одетые люди, которые все имели в руках трубки, но последние казались не такими драгоценными, как та, которую несли вслед за толстым человеком. Сзади них выступили другие лица, среди которых было несколько женщин; некоторые из последних имели на руках или вели за руку детей. Все были в драгоценной, но странной одежде. Толпа голландских матросов замыкала шествие. У каждого из них рот был наполнен табаком, а в зубах была коричневая трубочка, которую они курили в угрюмом молчании.

Рыбак с ужасом смотрел на это странное собрание, но ожидание того, что наступит после, поддерживало его мужество. Они долго стояли так вокруг него, и дым их трубок поднимался над ними как облако, сквозь которое просвечивали звезды. Круг сжимался около Вильгельма все уже, дым становился все гуще, и гуще становилось облако, поднимавшееся изо ртов и трубок. Фальке был смелым, отважным человеком. Он приготовился ко всему неожиданному, но когда он увидел, что эта загадочная толпа все ближе устремляется на него, как будто хочет задавить его своей массой, мужество покинуло его и на лбу выступил крупный пот.
   
Ему показалось, что от страха придется умереть. Но представьте себе его ужас, когда он нечаянно повернул глаза и близко от своей головы увидел желтого человечка, сидевшего неподвижно и прямо, как Вильгельм увидел его в первый раз. Только теперь, как бы в насмешку над всем собранием, у него тоже была во рту трубка. В смертельном страхе, который теперь охватил его, Фальке, обратившись к главному лицу, воскликнул:5
   
-- Во имя того, кому вы служите, кто вы? И чего вы требуете от меня? 
   
Высокий человек три раза затянулся торжественнее, чем всегда, затем отдал трубку своему слуге и отвечал со страшной холодностью:
   
-- Я Альфред Франц ван дер Свельдер, капитан корабля "Кармильхан" из Амстердама, который на обратном пути из Батавии6 со всем экипажем пошел ко дну у этого скалистого берега. Это -- мои офицеры, это -- мои пассажиры, а то -- мои храбрые моряки, которые все утонули вместе со мной. Зачем ты вызвал нас из наших глубоких жилищ в море? Зачем ты нарушил наш покой?
   
-- Я хотел бы знать, где лежат несметные сокровища "Кармильхана".
   
-- На дне моря.
   
-- Где?
   
-- В пещере Штинфолля.
   
-- Как мне получить их?
   
-- Гусь за сельдью ныряет в бездну; разве не так же ценны сокровища "Кармильхана"?
   
-- Сколько из них я получу?
   
-- Больше, чем когда-нибудь сможешь истратить!
   
Желтый человечек засмеялся, и все собрание громко захохотало.
   
-- Ты кончил? -- спросил предводитель дальше.
   
-- Кончил. Прощай!
   
-- Будь здоров, до свидания! -- отвечал голландец и повернулся, чтобы уйти. Музыканты снова пошли во главе, и все шествие удалилось в том же порядке, в каком пришло, и с тем же торжественным пением, которое с их удалением становилось все тише и более неясно, пока спустя некоторое время совершенно не затерялось в шуме прибоя.
   
Теперь Вильгельм напряг последние силы, чтобы освободиться из своих оков. Наконец ему удалось выдернуть одну руку, которой он развязал обвивавшие его веревки, и он совершенно вывернулся из кожи. Не оглядываясь он поспешил в свою хижину и нашел бедного Каспара Штрумпфа в бессознательном состоянии и неподвижно лежащим на полу. С трудом он привел его в себя, и добрый человек плакал от радости, опять увидев перед собой друга юности, которого он считал погибшим. Но этот радостный луч скоро исчез, когда он услыхал о том, какое отчаянное предприятие замышляет теперь Вильгельм.
   
-- Я предпочел бы броситься в пещеру, чем дольше смотреть на эти голые стены и на это бедствие. Следуй за мной или нет, я иду!
   
С этими словами Вильгельм схватил факел, огниво и веревку и поспешно ушел. Каспар последовал за ним возможно скорее и нашел его стоящим уже на обломке скалы, на котором прежде он находил защиту от бури, и уже спускающимся по веревке в шумящую черную бездну. Увидев, что все его убеждения не имеют никакого влияния на этого безумного человека, Каспар приготовился спускаться вслед за ним, но Фальке велел ему оставаться и держать веревку.
   
Со страшным напряжением, для которого могла дать отвагу и силу только самая слепая алчность, слезал Фальке в пещеру и встал наконец на выдававшийся обломок скалы, под которым с шумом носились черные волны, покрытые белой пеной. Он с жадностью стал смотреть вокруг и наконец увидел, что прямо под ним что-то блестит в воде. Он положил на землю факел, спустился вниз, схватил и поднял что-то тяжелое. Это был железный ящичек, наполненный золотыми монетами. Фальке объявил своему товарищу о том, что он нашел, но совсем не хотел внять его мольбе удовольствоваться этим и снова подняться наверх. Он думал, что это только первый плод его долгих усилий. Он спустился еще раз -- из моря раздался громкий смех, и Вильгельма Фальке никогда уже не видали. Каспар один пошел домой, но другим человеком. Страшные потрясения, которые перенесла его слабая голова и его впечатлительное сердце, расстроили его ум. Он привел в упадок все вокруг себя и бессмысленно бродил день и ночь, пристально смотря перед собой; все его прежние знакомые жалели его и избегали. Говорят, что один рыбак в бурную ночь узнал на берегу, среди команды "Кармильхана", Вильгельма Фальке, и в ту же ночь исчез и Каспар Штрумпф.

Его везде искали, но нигде не могли найти и следа от него. Сказание говорит, что его часто видели вместе с Фальке среди команды волшебного корабля, который с тех пор появляется через известные промежутки времени у пещеры Штинфолля.

Перевод Н.А.Полевого (1842)
Иллюстрации Служаева Виктора 

 ПРИМЕЧАНИЯ.

1. "In one of the outer Skerries of the Shetland Islands there dwelt, many years ago, two fishermen, who, from their having both been left when young without parents or protectors, had formed an intimacy which subsisted throughout their lives. By their joint exertions they had managed to possess themselves of a boat, which led to a mutual good will or partnership... The difference in the ages of this pair was not great, but their persons and tempers were as unlike as a sealgh and a sillock.
One of them called Petie Winwig was a thickset, Dutch-built, heavyheaded calf, with a broad, swollen , grinning countenance. His cheeks rose like two lumps of blubber on each side ......"
Robert Pearse Gillies,   
“The Nikkur Holl»
Перевод Т.Коливай 

 2.Кирхвалл, Керкуолл (англ. Kirkwall) — самый крупный город на Оркнейских островах в Шотландии. Расположен на востоке острова Мейнленд. 
Впервые упоминается в Саге об оркнейцах под 1046 годом. На старонорвежском Киркуолл (Kirkjuvagr) означает "бухту с церковью".

3. В оригинале Фальке зовут не Вильгельм, а Вильм.

4.Мальстрём (англ. Maelstrom, швед. Malström), тж. Мальстрим — водоворот в Норвежском море у северо-западного побережья Норвегии.

5.Обратите внимание: здесь, как и, например, в сказке "Горбатый человечек из Лангенальба", существа потустороннего мира, согласно древнему поверью, не могут заговорить с человеком, пока он сам не начнет разговор.

6.Батавия — до 1942 года главный город Нидерландской Индии на острове Ява; ныне Джакарта, столица Индонезии.
Батавией также когда-то назывался остров, населённый древним племенем батавов, потом — вообще вся страна, занятая батавами в древнеримскую эпоху; затем этим латинским именем называлась Голландия и все Нидерландское государство.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА.

1.Robert Pearse Gillies, “The Nikkur Holl» from «Tales of a voyager to the Arctic ocean».1826. Ссылка.
2. Stefan Neuhaus. Das Spiel mit dem Leser: Wilhelm Hauff : Werk und Wirkung. Ссылка.
3. "Баллада о Кармильхане". Вольный перевод. Ссылка
4. Сообщество иллюстраторов. Служаев Виктор."Стинфольская пещера". Ссылка.

*****


ЧИТАТЬ.

ЦИКЛ "ПО СЛЕДАМ НЕМЕЦКИХ СКАЗОК И ЛЕГЕНД"

ЧАСТЬ 1. ЗОЛУШКА
ЧАСТЬ 2. ГАМЕЛЬНСКИЙ КРЫСОЛОВ
ЧАСТЬ 3. ЛОРЕЛЕЯ
ЧАСТЬ 4. ВЕРНЫЕ ВАЙНСБЕРГСКИЕ ЖЕНЫ
ЧАСТЬ 5. ВИЛЬГЕЛЬМ ГАУФ. СТИНФОЛЬСКАЯ ПЕЩЕРА
ЧАСТЬ 6. ГОЛУБОЙ ЦВЕТОК
ЧАСТЬ 7. МЕЛЬНИЦА СТАРУХ (Р.Фолькманн-Леандер)
ЧАСТЬ 8. СЕМЕРО ШВАБОВ (Людвиг Бехштейн)
ЧАСТЬ 9. ИСТОЧНИК МОЛОДОСТИ
ЧАСТЬ 10.КЛАБАУТЕРМАН
ЧАСТЬ 11.ГИБЕЛЬ РУНГХОЛЬТА
ЧАСТЬ 12.ГОРА БРОККЕН И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ
ЧАСТЬ 13.ВИЛЬГЕЛЬМ ГАУФ. КАРЛИК НОС
ЧАСТЬ 14.МУРЗИЛКА, НЕЗНАЙКА, А ТАКЖЕ ИХ АВТОРЫ
ЧАСТЬ 15.ЩЕЛКУНЧИК И МЫШИНЫЙ КОРОЛЬ
ЧАСТЬ 16.КЕЛЬНСКИЙ СОБОР
ЧАСТЬ 17.РЮБЕЦАЛЬ - ХОЗЯИН ИСПОЛИНОВЫХ ГОР
ЧАСТЬ 18.ГОРНЫЙ МОНАХ
ЧАСТЬ 19.НЕВЕСТА ВЕТРА
ЧАСТЬ 20.ЧЕЛОВЕК БЕЗ ТЕНИ
ЧАСТЬ 21.БУЗИННАЯ МАТУШКА
ЧАСТЬ 22.СНЕЖНАЯ ДЕВА
ЧАСТЬ 23.ТАКАЯ ПРАВДИВАЯ СКАЗКА... ГОФМАН. "КРОШКА ЦАХЕС ПО ПРОЗВАНИЮ ЦИННОБЕР"  
ЧАСТЬ 26.ГАМБРИНУС, КОРОЛЬ ПИВА


КОПИРОВАНИЕ/ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ТЕКСТА ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С СОГЛАСИЯ АВТОРА  И СО ССЫЛКОЙ НА HTTP://VBADEN.BLOGSPOT.COM.

*****



Комментариев нет:

Отправить комментарий